Русское слово №08/2010

От Общества (Общество дружбы «Норвегия – СССР», – А. Ш.) ответа нет более 3-х недель. Из приёмной Белашовой (Секретарь Союза художников СССР, – А. Ш.) ответили, что её нет в Москве, и письмо моё передали в Союз художников РСФСР. Видно, я хватил слишком, не соблюдая инстанции. Ну ладно, что делать: силком не вломишься в чужой дом.

В общем, все московские деятели молчат, как сговорились.

Зима у нас стоит суровая. Морозы до -28. Но я люблю зиму за её белизну. Снег у нас идеально чистый, сверкающий, слепящий…

18 января 1970 года…

…Очень доволен Вашим разбором моего творения («Чудовище»). А, ведь, верно, что война – что-то несуразное, неэстетичное…

…Ответа из Союза художников СССР ещё нет об отправке моей работы на Всемирную выставку в Японии. Или не поняли, или хватает экспонатов без моей работы. Да и времени остаётся мало до открытия выставки…

Но!.. Позвольте выразить свою радость по поводу первой международной работы – «Сольвейг». На этих днях получил, наконец, ответ, да какой ответ! Огромный пакет. В нём содержалось:

а) Письмо от Общества «СССР – Норвегия», в котором изложен деловой материал относительно вручения бюста «Сольвейг» в Осло.

б) Две газеты на норвежском языке, содержащие фото «Сольвейг» и статью обо мне, довольно большую. Мы перевели, как смогли. Поняли, что Советский художник Иван Семёновский, проживающий в Малоархангельске Орловской обл., создал скульптурный образ «Сольвейг» по музыке Э. Грига и т. д.

Затем – биографические данные, как я впервые услышал песню Сольвейг в блиндаже под Сталинградом. Как учился и окончил художественно-графический факультет и как работал над образом. Словом, всё верно. Во второй газете фото запечатлело момент вручения бюста поэтом Е. Долматовским в Осло на Конгрессе. Там были делегации от многих Европейских стран.

в) И самое дорогое для меня – письмо Долматовского. Он пишет, что скульптура была поставлена на постамент в зале под аплодисменты конгрессменов. Она стояла всё время Конгресса…

В заключение пишет: «Мы уверены, что ваша работа будет достойно представлять советское искусство в далёком Бергене».

Сейчас работаю над образом Героя Советского Союза – земляка, летчика Локшанова, который таранил немецкий самолёт, сбил его, но и сам врезался в землю…

Портретный образ будет выполнен в кабине самолета, взмывающего в атаку. Фрагмент кабины – стреловидной формы – имеет одну точку опоры, что создаёт впечатление его полёта. Эскиз готов. Голова выполнена почти совсем. Сходство есть с портретом. Бой чувствуется. Как выйдет в окончании – увидим…

20 февраля 1970 года.

…Вот только на этих днях закончил своего Героя СССР. Глыба получилась около 1,5 м, да и вес приличный, что стол трещит. Композиция достаточно выразительна и интересна, а, главное, решена совершенно ново. Атака лётчика хорошо выражена. Удачно получилось. Даже Воробей (Воробьёв, один из учителей Малоархангельской школы, – А. Ш.) остался доволен этим вариантом.

Вообще-то он молодец. Толкач хороший для меня. У него бесовская вера в благополучное завершение дела, чего совершенно нет у меня. Я творю слепо, т. е. делаю то, что меня захватывает, а, сделав, мало забочусь о проталкивании моего изделия по возможности с эффектом и компенсацией за труд. Как Вам известно, я ничего не зарабатываю своим искусством. Более того, считаю, что искусство то, что не определяется деньгами.

Возможно, это заблуждение.

Е. Долматовский прислал второе письмо. Я послал ему фото «Сольвейг» и «Аппассионату». По его мнению «Аппассионата» решена смело и интересно.

Я изложил ему свой план работы над норвежской темой. Снова «Пер Гюнт» Ибсена, но теперь уж не о Сольвейг, а образ Пера и Анитры вместе, во время её танца, пленившего героя.

Он одобряет это. Но будет чертовски сложно. Натуры определённо у меня нет. Нужна полуобнажённая молодая девушка да ещё в танцевальном акте. У нас с этим обстоит сложно. Да и позировать вне мастерской вряд ли кто согласится.

Жена тоже на это смотрит настороженно. Причинять ей неприятность, право, не в моём характере. Придётся обращаться к силе своего воображения…

Тут есть ещё запятая. Мне кажется, по стилю музыка танца Анитры близка к испанским танцам. В неё богато вложены ритмика, мелодическая основа, элегантность, темперамент. Анитра же представительница дикого племени. Танцы дикарей более угловаты, монотонны, лишены мелодической канвы, т. е. откровенное выражение родной непосредственности.

У меня нет возможности уточнить это противоречие. Нужна консультация опытного постановщика балета или знатока-любителя.

Теперь же приступлю к эскизам. Возможно, удастся осилить этот замысел. Кроме всего, меня сковывают размеры. Нет мрамора нужной величины. Миниатюра не даёт простора (свободы), выразительности произведения.

30 марта 1970 года.

…Прочтя письмо до конца, я насторожился. А может и Вы в письмах пользуетесь выразительными средствами «преувеличения»?

Конечно, мои творения не могут получить столь высокую оценку у наших художников и, особенно, у меня самого. Поймите меня правильно. Я уже сейчас вижу некоторые промахи, и, может быть, только один знаю, как их устранить.

Если подходить по-настоящему творчески, то всегда можно отыскать наиболее рациональное или оригинальное решение.

Короче: нужно иметь некое «нечто», без чего творчество художника глухо, бесцветно. Много развелось мастеров, отличных мастеров, которые могут без малейшего изъяна анатомически построить голову человека или фигуру, но?..

Это, пожалуй, половина дела. Надо иметь полёт фантазии, изобразительность, свободу мысли…

Нужно признать также и то, что я, находясь в полном отрыве от творческого мира, иду напролом, делаю открытия уже иногда открытого. Это вероятно можно назвать самобытностью творчества. Насколько хватит у меня изобретательности – время покажет, точнее – дела мои.

Относительно преувеличений в искусстве… Конечно, речь идет о преувеличениях не до уродства.

В скульптуре всегда много моментов преувеличений. Иначе не было бы желанной выразительности. Ещё древние греки строили свои храмы нарочито диспропорционально в верхних измерениях. Их творения выглядели от этого очень стройными и легкими. Много можно привести примеров отклонений от нормы в угоду приятного зрительного восприятия.

Искусство вообще построено на комплексе условностей. Потому оно так сильно действует на зрителя, слушателя, читателя.

Передать действительность во всей её полноте невозможно, и если бы было возможно, тогда не стало бы искусства. На вооружении искусства образы, а образы это всегда условность…

Теперь о Пере Гюнте.

Чертовски сложная вещь оказывается эта композиция. Испробовал шесть вариантов (в эскизах), но все они не выражают сути.

Сложность в том ещё, что Анитра танцует, а Пер наблюдает, восхищается танцем. Он просто статичен получается, да и характеристика образа наивна. Пришлось отказаться от подобной сцены. Зачем мне показывать её, Анитры, танцевальные возможности?

К тому же Анитра – персона второго плана в этой композиции. Решено запечатлеть финальный акт, когда Анитра в акте танца, как бы бросается к ногам Пера, выражая свою самоотдачу на волю полюбившегося человека. Пер опустился на колено и поддерживает её гибкое тело, пораженный её красотой…

Композиция получается довольно интересная. Во всяком случае, Пер не отваливается, не выпадает из группы…

Журналы Ваши давно получил, спасибо, но, увы! Там мало, что можно извлечь. Балет есть балет, да ещё комического направления. Думаю, что от «Пер Гюнта» в нем оставлены только рожки да голые ножки. Пусть будет так, как я сам сработаю интуитивно.

«Пилота» своего и «Аппассионату» отвёз на выставку в Орел. 16-го апреля будет выставком, который вынесет приговор моей «оригинальности».

Какой бы ни был исход, я готов встретить всё сравнительно равнодушно: удачу и неудачу. Адаптировалась реакция на подобные раздражители…

В ответном письме автор этих строк высказал мысль, что в его представлении Пер Гюнт – скала, Анитра – стремительный вихрь, и был поражён тем, как потрясающе это затем воплотилось. С изяществом, смелостью, красотой.

Работы Ивана Алексеевича Семёновского в добром десятке музеев. В нашей стране, за рубежом. В Малоархангельске установлен памятник Пушкину. При следовании в ссылку на Юг, поэт останавливался в этом городе. У подножия памятника проходят празднования. Районные власти и поныне гордятся: «Иван Алексеевич прославил наш город…» В своё время ему даже бесплатно выделили кирпич, известь, цемент, чтобы он рядом со своим домом построил себе должное рабочее помещение.

И он построил. Своими руками.

А вот членом Союза художников он так и не стал. Чтобы этого удостоиться, следовало в творческой мастерской при Союзе художников пройти обучение по специальности «скульптор». И нужно было два раза успешно выставить свои работы на республиканской выставке.

Но – до Орла сто сорок километров. Москва ещё дальше. Значит, придётся какое-то время жить в Орле, в Москве.

А работа в школе? Бросить?