Вознесенские казармы. Выпуск 2

ребенок, который плохо говорит – вякун.

Были выявлены семы, общие для обоих диалектов. Например, в ярославских говорах грубый человек – долгозубый, в диалектах Средней Франконии – beissig.

Ворчун: клохтунья – munkisch.

Задира: вожеватый – zornig.

Тот, кто говорит тихо, неотчетливо: гуня – st?t.

Ребенок, который плохо говорит: вякун – Quackerer.

Тот, кто часто жалуется: гнида – knautschig.

В структуре семантического поля характерны некоторые системные отношения. Так, например, в ярославских говорах обозначение приветливого (ласкословный) противопоставляется обозначению грубого человека (браниха), бойкий на язык (выдирало) – молчаливому человеку (бутуз).

Известно, что предметом обозначения номинативных знаков являются в том числе объекты внеязыковой действительности. Последние можно считать относящимися к квалификативным сферам познавательной деятельности человека. Здесь можно выделить следующие подгруппы обозначений людей:

1) эмоционально-чувственное восприятие и квалификация, в основе которых лежит непосредственное переживание, например, бранные существительные при обозначении людей (гнида – всегда недовольный человек, тот, кто часто жалуется), субъективно-оценочные прилагательные (лютой, grantig, дрязга);

2) рационально-оценочная квалификация, в основе которой лежит интеллектуальная оценка (сюда относится большое количество обозначений людей в диалектах Средней Франконии);

3) чувственно-образное восприятие и квалификация, в основе которой лежит «скрытое» (интеллектуальное и чувственное) сравнение (bei?ig, едоха, гагарма).

В ономасиологических и топономастических работах, предметом анализа которых являются закономерности называния в различных группах лексики, сложилось понятие типа мотивировочных признаков в плане их содержания, выделяемого в тематической группе слов и характеризующего отдельные стороны выражаемого этой группой класса предметов. За этим понятием закрепился термин принцип (иногда: способ, мотив, разряд) номинации.

В результате исследования было отмечено несколько примеров сходства мотивации номинации в обоих говорах, в основном касающихся обозначения людей по особенностям общения:

Bei?ig (bei?en – кусать) – едоха, съедущий (злой, язвительный);

Здесь же: bei?ig – долгозубый (грубый человек);

Donnerschl?chtig (Donner – гром, schlagen – бить) – всполох (вспыльчивый);

Quackerer (quackeln – болтать вздор) – вякун (ребенок, который плохо говорит);

Zornig (Zorn – ярость) – лютой (язвительный человек);

Muffel (muffeln – ворчать) – бутуз (где бутуз обозначает также ворчливого человека) – человек необщительный, молчаливый.

Grantig (ворчливый) – браниха, дрязга (язвительный человек). В данном случае происходит перенос наименования: дрязга обозначает также ворчливого, брюзгливого человека.

На основе данного лексического материала были выявлены некоторые другие семантические явления, например, многозначность.

Так, гагарма обозначает не только бойкого на язык, но и злого человека. Встречается перенос наименования с животного на человека: гагарма – любая птица, издающая громкие звуки, а также бойкий на язык человек, клохтунья – курица, а также ворчун.

Как показывает анализ собранного материала, и на уровне языковой сегментации, и на уровне принципов номинации можно выделить как сходства, так и различия. Различие в процессе номинации сводится в основном к различию языковой сегментации и принципов номинации (семантическая мотивация номинации). Выявленные совпадения мотивации номинации базируются прежде всего на человеческом факторе (совпадения оценочных квалификаций и мыслительных процессов) и только во вторую очередь зависят от непосредственного взаимодействия языков.

Литература

Белецкий А.А. Лексикология и теория языкознания (Ономастика). – Киев, 1972.

Булыгина Т.В. Особенности структурной организации языка как системы и методы ее исследования. – М., 1991.

Гак В.Г. К типологии лингвистических номинаций. Языковая номинация. Общие вопросы. – М., 1977.

Жирмунский В.М. История немецкого языка. – М., 1978.

Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. – М., 1975.

Мартынов В.В. Славяно-германское лексическое взаимодействие. – М.: Наука, 1983.

Мартынов В.В. Язык в пространстве и времени. – М.: Наука, 1983.

Маслова-Лашанская С.С. О процессе наименования // Скандинавский сборник. – Вып. XVIII. – Таллин, 1973.

Панфилов В.З. Язык, мышление, культура // Вопросы языкознания. – 1975. – № 1.

Петрушанский С.А. Диалектика рефлекторных процессов. – М., 1967.

Серебренников Б.А. К проблеме сущности языка // Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. – М., 1970. – С. 9–93.

Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация. Виды наименований. – М., 1977.

Телия В.Н. Номинация // Энциклопедический лингвистический словарь. – М., 1990. – С. 336–337. Уфимцева А.А. Лексическое значение. Принцип семиологического описания лексики. – М., 1986.

Уфимцева А.А. Слово в лексико-семантическом системе языка. – М., 1968.

Ярославский областной словарь: В 10 т. – Ярославль: Изд-во Ярославского государственного педагогического университета им. К.Д. Ушинского, 1981–1990.

Worterbuch von Mittelfranken. – Konigshausen & Neumann, 2001.

    © А. Е. Гаврюшева, 2013

К вопросу о феминизации названий профессий во французском и русском языках

(на примере наименований медицинских специальностей)

    Ю. Г. Карабардина, Ю. В. Ветров, Т. А. Лепехина
    Ярославская государственная медицинская академия

В последнее время возрос интерес исследователей к изменениям в языке, связанным с эволюцией общественного и профессионального статуса современной женщины. Причем эти изменения исследуются не только лингвистами, но и учеными в области социологии, политологии и философии, занимающимися вопросами гендера и гендерной политики государств, неотъемлемой частью которой является политика языковая. Так, сторонники феминистской критики языка утверждают, что неравномерная представленность в языке лиц женского и мужского пола (с явным преобладанием последних) ведет к искажению осознания роли, которую играют женщины в обществе, и формирует тем самым неверное представление о доминирующем положении одного пола над другим. Особенно это касается профессиональной, научной и политической сфер.

По наблюдениям Е. В. Кашпур и И. Н. Николаевой, в настоящее время в российском обществе гендерная асимметрия профессиональных наименований не осознается как проблема. В русской разговорной речи в случае необходимости происходит стихийное снятие гендерной асимметрии с помощью словообразовательных и других средств, способных выражать женский род одушевленных имен существительных [Кашпур 2005: 2]. При этом носитель русского языка (в отличие от представителей, например, американской или европейской культуры), как правило, не стремится противопоставить мужской и женский труд, поэтому признанные словарями нейтральными такие слова, как «курсантка», «лаборантка», «дантистка», не пользуются предпочтением [Николаева 2010: 96].

Система суффиксального образования форм женского рода в русском языке на настоящий момент не является продуктивной для создания новых женских наименований профессий. Во-первых, она не учитывает стилистически окрашенных соответствий типа «врачиха», «секретарша», «директорша» и т. п., которые вызывают ассоциации как с традиционными в русском языке названиями жен мужей «низшего звания», так и с современными названиями самок животных («слониха», «зайчиха» и т. п.). Во-вторых, слова подобного рода могут указывать как на обозначение жены по мужу, так и на профессию женщины, что создает двусмысленность. В-третьих, в некоторых случаях суффиксальное образование формы женского рода невозможно из-за того, что «семантическое место» оказывается уже занятым словом с совершенно иным значением («пилот» – «пилотка»; «электрик» – «электричка» и т. п.) [Розенталь 1987: 120].

Следует отметить, что в сфере медицинских наименований в русском языке преобладают существительные мужского рода для обозначения врачей-специалистов («терапевт», «хирург», «окулист» и т. п.), в то время как в обозначении лиц среднего и младшего медицинского персонала традиционно преобладают существительные женского рода («анестезистка», «медсестра», «санитарка», «сиделка»); интересно, что существительное «медбрат» появилось в русском языке позже и может служить примером обратного процесса, а именно явления маскулинизации в развитии профессии.