Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время

В обзорных статях и работах по анализу методов совмещения христианской и античной исторических традиций

, в исследованиях славянского перевода хроники Иоанна Малалы, основа которых была заложена В.М. Истриным

, в томе исследований

, сопутствовавшего английскому переводу хроники, и в недавних работах французских исследователей

проблематика реконструкции представлений Иоанна Малалы об Иране подробно не анализировалась

.

География

Понятие «Персида» появляется в «Хронографии» раньше, чем этноним «персы». При разделе земель между потомками сыновей Ноя (I.6) Персида достается роду Сима вместе с Сирией и Мидией. Речь идет о территории «от Персиды и Бактр вплоть до Индии».

Здесь мы встречаем единственное в «Хронографии» упоминание Бактрии (или города Бактры). Раз речь зашла о северо-востоке и севере Ирана, отметим, что топоним «Парфия» вообще не используется, Малала говорит только о парфянах.

«Индийские пределы» будут упомянуты неоднократно и впоследствии, как дальние области, где царь персов спасается бегством в случае военных неудач (Кир хотел бежать в индийские земли от Креза VI.7; в индийские пределы бежит Нарсе от Максимиана XII.39). Таким образом, восточной границей Персидской земли оказывается Индия. Далее (XVIII.15) Малала называет индами жителей Аксума и Химьяра, но это уже тема отдельного исследования.

На западе же естественной границей оказывается Междуречье. Евфрат вместе с Персидой достается Симу (I.6). Тигр разделяет Мидию и Вавилонию, и от него, согласно Малале, простирается область от Мидии на север до Британских островов, что досталась роду Яфета. Топоним «Мидия» встречается только три раза. Чаще употребляется этноним «мидийцы» (II.11, VI.14, VII.18–19, VIII.1, VIII.3).

Далее (I.8) вновь Персида упомянута вместе с Сирией и «остальной восточной землей» как территория правления рода Сима. Первым, кто стал царствовать, то есть командовать и повелевать другими людьми, был Крон, из рода Сима. «Царствовал он в Ассирии много лет и подчинил все Персидскую землю, начиная с Ассирии».

Следовательно, Ассирия воспринималась как часть Персидской земли и как родина институтов власти на Востоке. В следующем эпизоде мы находим тому подтверждение.

Пик Зевс, процарствовав в Ассирии тридцать лет, сделал царем Ассирии своего сына Бэла. Бэл правил над Ассирией два года и умер, и персы его обожествили. (I.10) Ассирией после Бэла стал править Нин, другой сын Крона, который взял в жены свою мать. И с тех пор в обычае у персов жениться на своих матерях и сестрах… Нин же, воцарившись над Ассирией, строит Ниневию, город ассирийцев, и правит в нем первым. Семирамида же Рея, мать его, была ему женой, еще раз подчеркивает Малала чуть ниже (I.11).

Стоит обратить внимание, что в терминологии хрониста Крон, Бэл и Нин правили именно Ассирией, только единожды Малала говорит о Бэле, что тот правил ассирийцам. В дальнейшем же повествовании правители носят титул «царь персов/ассирийцев/ромеев», то есть именуются василевс определенного народа, а не страны (аналогичная формула встречается у Прокопия (Bel. Pers. I.2), у Агафия (II.18), у Феофилакта Симокатты (III.16)). Топоним «Ассирия» уступает место понятию ассирийцы (I.12, VI.1, 3, 4, 13, VII.18–19).

Следующий интересный момент – связка «ассирийцы, персы, мидяне и парфяне», которые неоднократно упоминаются вместе при описании времен Александра Македонского.

«И победив Дария, царя персов, сына Ассаламы, захватил Александр его и все царство его и все земли ассирийцев, мидян, парфян, вавилонян и персов, и все царства земли, как написал премудрый Боттий; и города, и области, и всю землю римлян, эллинов и египтян освободил от рабства и повиновения ассирийцам и персам, парфянам и мидянам, отдав римлянам все, что они потеряли» (VIII.1).

Земли этих народов оказываются объединенным понятием и в предшествующем сюжете: «Ассирийцы же и царь их Ох возгордились; и восстала вся земля, и была передана власть в руки ассирийцев, персов, мидян и парфян» (VII.17). Еще раз находит подтверждение тезис о связи и родстве этих народов в глазах Малалы. Иначе представлялось бы странным, что восстание против ассирийцев заканчивается тем, что они остаются у власти (пусть вместе с другими народами). Обратный пример можно найти у Агафия, согласно которому в царствование Сарданапала, когда царство ослабело, мидянин Арбах и вавилонянин Велизис отняли власть у ассирийцев и передали ее мидянам (II.25).

Кроме того, ранее Малала называет Оха «царем персов» и сообщает, что тот взошел на трон после своего отца Артаксеркса, «царя персов». (VII.17)

Следующее сообщение, казалось бы, добавляет путаницы в этнографическую картину «У вавилонян же после Оха пришел к власти Дарий, мидянин, сын Ассалама, и подчинил себе всех» (VII.18).

Народы

Самым простым решением было бы предположить, что речь идет о синонимах «вавилоняне – ассирийцы», «мидяне – персы», «ассирийцы – персы».

Аргументом против является уже само последовательное перечисление всех четырех (а в отдельном случае пяти) народов: «ассирийцев, мидян, парфян, вавилонян и персов» (VIII.1). Если речь идет об одном и том же, в чем смысл удлинять повествование? Значит, у Иоанна Малалы были мотивы сближать эти понятия и выстраивать определенную систему.

Во-первых, правомерно предположить, что важным моментом был вопрос культурной преемственности. Малала возводит тип брака, распространенный среди зороастрийцев, к царю Ассирии и упоминает о Семирамиде. Эту деталь отмечали и его современники (Proc. Bel. Pers. I.XI.5, Agath. II.24).

Нимруд (из рода Сима, как и Крон, Бэл и Нин) основал Вавилон и «персы говорят, что он был обожествлен и стал звездой на небе, что называют Орион». Он был предводителем среди персов (I.7). Учитывая значение, которое Малала придает строительству городов и упорядочиванию пространства как важнейшей функции правителя, связка «ассирийцы – вавилоняне – персы» представляется вполне логичной.

После Нина, согласно Малале (I.12), воцарился над ассирийцами Фурас, которого отец его, Замес, брат Реи, переименовал по названию звезды Арес. Именно Аресу ассирийцы поставили первую статую, и почитали его как бога, и по сей день его называют по-персидски Ваал бог, что переводится как Арес, воинствующий бог. «По-персидски» в данном случае означает скорее «по-ассирийски» или «по-сирийски», так как Ваал – слово семитского корня.

Агафий (II.24) также уподобляет богов персов античным божествам, отмечая, что до Зороастра они почитали Юпитера и Сатурна и всех остальных богов эллинов, называя, однако, Зевса Белом, Афродиту Анаитидой.

Интерес к Зороастру проявляет и Малала. «Из этого же рода родился Зороастрий, знаменитый астроном персов. Перед смертью он молился, чтобы погибнуть от небесного огня, и говорил персам: «Если сожжет огонь меня, мои сожженные кости поднимите и храните, и тогда царство не уйдет из вашей земли все то время, пока вы будете хранить мои кости». И восславил он затем Ориона и был уничтожен небесным огнем. И сделали так персы, как сказал он им, и хранят они испепеленные останки его и поныне» (I.11).

Во-вторых, важным инструментом наведения порядка в истории народов были генеалогические связи. Персей, сын Пика Зевса, оказывается племянником царя Ассирии Нина. «Став взрослым, Персей страстно возжелал (заполучить) Ассирийское царство, завидуя потомкам своего дяди Нина» (П.11).

И если согласно Агафию (II.25) царство ассирийцев переходит к мидянам, и только через триста лет царством овладели персы, у Малалы на смену ассирийцам приходят персы. «После Ламеса стал царем над ассирийцами Сарданапал великий. Его убил Персей, сын Данаи, и забрал царство у ассирийцев, и стал царствовать над ними, назвав их по своему имени персами (I.12). Следовательно, ассирийцы – это те же персы, только названные по-другому.

Во втором сообщении вновь подчеркивается значение акта переименования. «Оттуда отправился через гору Аргай против ассирийцев. И победил их, и убил царя их Сарданапала, из рода которого он сам происходил. И царствовал над ними 53 года, и по имени своему назвал он их персами, отняв у ассирийцев и царство, и имя» (II.11).

Георгий Монах, чье изложение данного сюжета очень близко рассказу Иоанна Малалы, резюмирует: «Итак, первое царство ассирийское или вавилонское, второе же – царство персов, которых омонимично называют вавилоняне или ассирийцы» (I. 00131-00132).

Примечателен термин, выбранный хронистом IX века – «омонимично». Если обратиться к определению Аристотеля, которое открывает «Категории», увидим, что «одноименными называются предметы, у которых лишь имя общее, а речь (понятие) о сущности разная» (Cat. I.1), в отличие от синонимов, которые передают одно понятие. Это еще один аргумент в пользу того, что «персы», «ассирийцы», «вавилоняне» не были для византийцев равнозначными этнонимами.

Данный эпизод «Хронографии» показывает, что переименование имело политическое значение. У независимого народа должно быть свое имя, имя же подчиненного народа подводится под общую категорию рода – название народа-победителя.

Другим актом утверждения политического влияния могло считаться распространение своего имени на новой территории. «Найдя деревню, называемую Амандра, он сделал ее городом, и поставил себе статую за пределами города, с изображением Горгоны. Совершив обряд, он назвал тюхе города Персиды своим именем. Эта статуя стоит до сих пор. И назвал он этот город Эйконион, так как там он одержал первую победу с Горгоной» (ни).

Тоже делает Александр Македонский. «Тогда была освобождена персидская земля, и пришел конец царства персидского, стали македоняне и Александр со своими соратниками угнетать земли халдеев, мидян, персов и парфян; и победив Дария и убив его, вторглись они в царство его. И установил законы Александр в этих землях и стал царствовать над ними; и воздвигли ему персы медную конную статую в Вавилоне, которая стоит и по сей день» (VIII.3). Если учитывать, что во времена Малалы Вавилон уже лежал в руинах, видимо, снова следует искать цепочку преемственности Вавилон-Селевкия-Ктесифон и «ассирийцы – персы».

Помимо воздвижения статуи

, Персей «посадил дерево, называемое персея, не только там, но и в землях египтян посадил он персеи в память о себе» (II. 11). Подобный случай народной этимологии зафиксирован и у писателей «Истории августов». Персиковое дерево рассматривается как своего рода символ страны, и потому толкователи предрекали Александру Северу победу над персами, исходя из того, что лавр у дома, где он родился, стал выше персикового дерева (SHA. XVIII. 13.7).

Персей переименовал и землю мидян (II.11), научив персов обрядам с чашей (??????) Медузы, которым он в юности научился от отца Зевса (II.11). Следовательно, критерий, по которому Иоанн Малала отделяет мидийцев от персов, находится в области культуры и религии.

Мидийцы и ассирийцы остаются таковыми, то есть мидийцами и ассирийцами. Но, оказавшись под властью персов, они подпадают под категорию «подданные персидских царей», и следовательно, на них может быть экстраполирован этноним «персы».

Другое тому свидетельство – история появления в персидской земле парфян. «И затем, в последующие времена, правил над египтянами Сострис, старший из рода Хама. Во всеоружии пошел он войной на ассирийцев, и подчинил он их, а также и халдеев, и персов вплоть до Вавилона. Точно также подчинил он и Азию, и всю Европу, и Скифию и Мисию. И возвращаясь в Египет, из земли скифской отобрал он из молодых воинов пятнадцать тысяч, и сделав их переселенцами, повелел, чтобы они поселились в Персиде, дав им там землю, какую они выбрали. И остались в Персиде эти скифы с того времени и по сей день. Персами они были названы «парфы», что переводится на персидское наречие как «скифы». И вплоть до сегодняшнего дня у них скифская одежда, наречие и обычаи. И очень воинственны они в войнах, как то описал премудрый Геродот» (II.3).

Даже будучи завоеваны египетским правителем, скифы остаются в сфере влияния персов, которые и дают им имя. Объяснима также и аналогия «парфы» – «скифы». И те, и другие приходят с севера (по отношению и к греко-римской ойкумене, и к персидским землям). И те, и другие – кочевники. И те, и другие знамениты мастерской стрельбой из лука (Ср. Proc. Bel. Pers. I. 12–15). Соответственно, когда на историческом горизонте появляются парфяне, оказывается логичным объяснить, кто они, используя понятие «скифы».

Дочерью царя Скифии оказывается и царевна Медея, уехавшая с Ясоном и аргонавтами (IV.9), возможно, из-за созвучия ее имени и прозвания мидийцев. Или же Малала, подобно Агафию, допускал, что колхи когда-то были колонией египтян. Агафий пишет, что Сезострис, с многочисленным войском, покорил всю Азию и дошел до Колхиды, оставив там часть своих войск (II.18).

Указание (II.3), что парфяне поселились в Персиде, подразумевает, что «парфяне» оказываются персами в значении жителями Персиды (или шире, Персидской земли). А если превалирует географическая коннотация этнонима «персы», то снимается противоречивость определения «царь персов из рода парфян». Именно так Малала определяет Меердота (XI.3), который во времена Траяна стал разграблять римские земли. В рассказе о восточной кампании этого императора Малала именует Меердота (как и его сына Санатрукия) «царем персов».

О главенстве географического аспекта в этнонимах может свидетельствовать и утверждение, что Ноев ковчег остановил в Армении, «между парфянами, армянами и адиабенцами» (I.4). Раз топонимы используются для локализации, значит, подразумевается, что за определенным народом «закреплена» определенная территория.

Исходя из этой логики, объяснимо, почему Малала, к примеру, называет испанцев италийцами (XVIII.14), ведь до того (I.10) он ставит знак равенства между Италией и Западом.

Язык

В описании похода Траяна упоминается также, что «арсак» соответствует титулу «царь» (XI.3). До того (VIII.25) Малала упоминает о Арсаке-парфянине, что восстал против Антиоха Эвергета. Повествуя о походе Юлиана, Малала включает этот титул в имя персидского царя Шапура (XIII.17, 21–22). При том, что данное наблюдение антиохийского хрониста соответствует действительности, вряд ли можно утверждать, что он в какой-то степени знал язык соседней державы.

Выше перечисленные примеры (отсылки к персидскому языку: I.12, II.3, XI.31), а также упоминание о языке персов в связи с учением манихеев (XII.42), можно рассматривать как маркер осознания границы «свой-чужой», который в то же время свидетельствует о том, что для Малалы персы выделялись из общей массы варваров (раз он идентифицирует этот язык).

В целом, конечно, для антиохийского хрониста, как и для других ромеев, персы являлись частью варварского (то есть неримского) мира, но на 430 станицах «Хронографии» Малала называет их варварами только один раз (XVIII.61), в отличие, к примеру, от эмоционального повествования Прокопия.