Общая часть уголовного права

Предвидя возможную критику в свой адрес, сразу оговоримся, что формирование общегосударственной концепции уголовной политики ни в коей мере не означает решения вопросов преступного и наказуемого и никак не претендует на прерогативу высших органов законодательной власти. Концептуальный уровень потому и является концептуальным, что предполагает определение основных, общих, принципиальных моментов уголовно-правового воздействия (о выдаче преступников, о применении положений международно-правовых документов, о приоритетных направлениях борьбы с преступностью и пр.).

В настоящее время в России отсутствует единый акт-концепция уголовной политики, а отдельные положения концептуального характера разбросаны по ряду важнейших государственных документов: они содержатся, в частности, в Конституции, Концепциях внутренней и внешней политики и т. п.

Подводя итог, необходимо также отметить, что к данному уровню (и вообще к уровням уголовной политики) не имеют никакого отношения теоретические исследования уголовной политики. Они составляют научные основы последней, и именно в этом своем качестве должны учитываться на каждом ее уровне;

2) правореализационный уровень (практическая политика).

Этот уровень предполагает практическое выражение уголовной политики в соответствии с теми исходными предписаниями, которые выработаны на концептуальном уровне, ее реализацию в той или иной форме (об этом далее). Таким образом, мы полагаем, что законотворческая и правоприменительная практика являются формами реализации уголовной политики и не могут рассматриваться в качестве самостоятельных ее уровней.

§ 3. Формы, средства и методы реализации уголовной политики

Достаточно традиционным для теоретических исследований уголовной политики является выделение таких форм ее реализации, как правотворчество и правоприменение.[254 - Такого мнения, например, придерживаются Н. А. Лопашенко, Б. А. Миренский, Т. А. Лесниевски-Костарева и др.] Однако некоторые авторы, помимо указанных, относят к числу форм реализации уголовной политики влияние на общественное сознание (по аналогии с общей юридической политикой),[255 - Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация. М., 1982. С. 13–14. Автор главы – В. Н. Кудрявцев. Необходимо отметить, что ученый называет указанные процессы направлениями (а не формами) реализации политики.] а также иную деятельность государственных органов, направленную на борьбу с преступностью.[256 - См.: Дагель П. С. Указ. соч. С. 32–33.]

По нашему мнению, существуют следующие формы реализации уголовной политики:

1) правотворчество – выражается в принятии уголовного законодательства, а также в его дальнейшей реформации. Оно является первичной формой выражения уголовной политики, так как именно в его рамках в основном формируется содержание уголовной политики. Средствами реализации уголовной политики в сфере правотворчества служат уголовный закон в целом (при его принятии, создании новой редакции, отмене) или отдельные нормы (положения) уголовного закона (при их принятии, модификации, исключении);[257 - Мы не разделяем, таким образом, позицию С. С. Босхолова о том, что существует целая «система законов и иных нормативных правовых актов, в которых выражается и закрепляется уголовная политика» (См.: Босхолов С. С. Указ. соч. С. 93–95).]

2) правоприменение – выражается в осуществлении практической деятельности, связанной с применением норм уголовного законодательства. Средствами реализации уголовной политики в данной сфере социальной практики являются акты применения материального уголовного права (обвинительные заключения, приговоры, определения (постановления) об освобождении от уголовной ответственности или наказания и пр.);

3) правоинтерпретация – выражается в деятельности высших органов судебной власти государства, правомочных в соответствии со ст. 126 Конституции РФ давать официальные разъяснения по уголовно-правовым вопросам судебной практики. Средствами реализации уголовной политики в сфере правоинтерпретации выступают акты толкования норм уголовного права (постановления Пленума Верховного Суда РФ).

Совершенно очевидно взаимовлияние, оказываемое друг на друга уголовной политикой и средствами ее реализации. Если средства суть инструментарий воплощения уголовной политики в жизнь, то уголовная политика есть наполнитель этих средств.

По справедливому замечанию Н. А. Лопашенко, в литературе чаще всего не затрагивается вопрос о методах уголовной политики, к числу которых она относит криминализацию, декриминализацию, пенализацию, депенализацию, дифференциацию уголовной ответственности и наказания.[258 - См.: Лопашенко Н. А. Основы уголовно-правового воздействия… С. 271. По нашему мнению, правильнее говорить о дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации уголовного наказания.]

Поддерживая автора в данном, совершенно обоснованном, на наш взгляд, решении, позволим себе не согласиться с определением ею сферы применения указанных методов, ограничиваемой преимущественно правотворческой деятельностью (за исключением дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности, которая «работает» и в области правоприменения).[259 - См.: Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. д-ра юрид. наук, проф. Н. И. Матузова и д-ра юрид. наук, проф. А. В. Малько. М., 2003. С. 377–378.]

По нашему мнению, методы декриминализации и депенализации свойственны не только правотворческой, но и правоприменительной практике, использующей их исключительно «в рамках и на основе действующего уголовного закона».[260 - Основания уголовно-правового запрета… (автор главы – В. Н. Кудрявцев). С. 27.]

Декриминализация, например, имеет место при признании деяния непреступным в силу его малозначительности (ч. 2 ст. 14 УК РФ), депенализация – при решении вопросов о смягчении наказания, об освобождении от уголовной ответственности и наказания, в случаях, когда из закона не вытекает обязанность правоприменителя действовать исключительно данным образом (например, ст. 64, 75, 76 УК РФ).

Особенности действующего уголовного законодательства порождают возможность легального использования в правоприменительной деятельности и метода криминализации. Речь идет о толковании оценочных признаков, неопределенность содержания которых, в принципе, позволяет правоприменителю выйти за пределы законодательно осуществленной криминализации. Мы же, рассматривая данное явление как негативное, считаем, что уголовно-политический метод криминализации может применяться только в сфере правотворчества.[261 - Иной позиции по соответствующему вопросу придерживается В. Н. Кудрявцев (см.: Основания уголовно-правового запрета… С. 30).]

Сложнее обстоит дело с правоинтерпретационной формой реализации уголовной политики. Представляя собой некое промежуточное звено между законотворчеством и правоприменением, правоинтерпретация должна разъяснить правоприменителю смысл того, что написано законодателем. При этом интерпретатор придерживается тех критериев оценки деяний в качестве преступных и уголовно наказуемых и тех критериев дифференциации ответственности за их совершение, которые были избраны законодателем, толкуя, таким образом, и их содержание применительно к разъясняемой уголовно-правовой ситуации.

§ 4. Содержание и основные тенденции уголовной политики на современном этапе

По вопросу о содержании уголовной политики – традиционно для учения об уголовной политике – не существует единой научной позиции.

Не останавливаясь на описании различных точек зрения, отметим, что, по нашему мнению, к определению содержания уголовной политики следует подходить дифференцированно, соответственно ее уровням. В связи с этим необходимо различать содержание директивной и практической уголовной политики.

Директивная уголовная политика охватывает:

– анализ криминальной обстановки и криминогенной ситуации, в том числе с учетом пространственно-временных координат;

– определение задач и приоритетных направлений борьбы с преступностью уголовно-правовыми средствами;

– определение потенциально эффективных средств и методов уголовно-правового воздействия на преступность.[262 - См. по этому поводу: Дагель П. С. Указ. соч. С. 35.]

Содержание практической уголовной политики, в общем виде, включает:

– установление общих уголовно-правовых положений, напрямую не связанных с категориями преступного и наказуемого (определение основ уголовного законодательства, формулирование задач и принципов уголовно-правового воздействия на преступность);

– установление круга общественно опасных деяний, признаваемых преступлениями, и, напротив, исключение деяний из разряда преступных;

– установление видов уголовного наказания и альтернативных наказанию мер уголовно-правового характера, пределов и условий их применения, а также оснований и условий освобождения от уголовной ответственности и наказания.[263 - См. по этому поводу: Лопашенко Н. А. Основы уголовно-правового воздействия… С. 270; Российское уголовное право: Курс лекций. Т. 1. Преступление / Под ред. проф. А. И. Коробеева. Владивосток, 1999. С. 60 (автор главы – А. И. Коробеев). – По мнению ученого, в рассматриваемом случае необходимо вести речь не о содержании, а о содержательной стороне уголовной политики.]

Обусловленность уголовной политики объективными закономерностями общественного развития позволяет выделить ряд тенденций, которые прослеживаются в процессе формирования и реализации уголовно-политического курса государства на современном этапе борьбы с преступностью. В основе каждой из них лежит идея усиления международного сотрудничества в борьбе с преступностью. Эта идея находит свое выражение в положениях подписываемых и ратифицируемых Россией международно-правовых актов.[264 - Все это в очередной раз подтверждает, что уголовная политика решает задачи борьбы с преступностью как внутри, так и за пределами государства.]

Основные тенденции современной уголовной политики:

1. Уголовно-правовое обеспечение прав и свобод человека и гражданина – потерпевшего и обвиняемого.

2. Уголовно-правовая борьба с коррупцией.

3. Уголовно-правовая борьба с терроризмом.

4. Уголовно-правовая борьба с организованной, в особенности транснациональной, преступностью.

Глава 4

Уголовный закон (М. В. Феоктистов, А. В. Иванчин)

§ 1. Источники уголовного права (А. В. Иванчин)

Согласно ч. 1 ст. 1 УК, уголовное законодательство РФ состоит из данного Кодекса; новые же законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в него. Таким образом, в указанной статье поставлен знак равенства между уголовным законодательством и УК.[265 - Заметим, что в ч. 1ст. 1 УК практически дословно воспроизведен вариант этого законоположения, рекомендованный Модельным УК для стран СНГ (см.: Модельный уголовный кодекс государств – участников Содружества Независимых Государств // Международные правовые акты государств – участников СНГ в области борьбы с преступностью. М., 1999. С. 324). Данная рекомендация приобрела силу закона также в ст. 1 Уголовных кодексов Республики Узбекистан, Республики Таджикистан, Республики Казахстан, Республики Молдова, Азербайджанской Республики, Кыргызской Республики и в ст. 3 УК Украины.] Первое время после принятия кодекса наука, казалось бы, поддержала эту позицию законодателя. В подавляющем большинстве источников положение ч. 1 ст. 1 УК преподносилось как очевидное и бесспорное.[266 - См., например: Комментарий к Уголовному кодексу РФ. 2-е изд., изм. и доп. / Под ред. Ю. И. Скуратова, В. М. Лебедева. М., 1997. С. 1.] Позже, словно оправившись от чар, некоторые ученые подвергли ч. 1 ст. 1 УК серьезной критике, активно оперируя при этом термином «источник уголовного права» (что представляется, как будет показано далее, не совсем точным).

Прежде чем рассмотреть указанные акты, внесем некоторую терминологическую ясность. На наш взгляд, необходимо различать три понятия, или понятия трех источников: уголовного права, уголовно-правового регулирования и уголовного законодательства. Источник уголовного права – это нормативный акт, содержащий уголовно-правовые предписания. Источник уголовно-правового регулирования – это нормативный акт, регулирующий отношения, входящие в предмет уголовного права. Источник уголовного законодательства – это нормативный акт, входящий в уголовное законодательство. Очевидно, любой источник уголовного права является одновременно и источником уголовно-правового регулирования.

Теперь уточним указанные понятия. Во-первых, речь идет о так называемых формальных[267 - «Источником права в материальном смысле являются развивающиеся общественные отношения». См.: Общая теория права: Курс лекций / Под общ. ред. В. К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. С. 249.] источниках уголовного права, т. е. о формах внешнего выражения его норм и иных нормативных предписаний. Во-вторых, определим пространственные параметры анализируемых понятий. Они, если употребляются в контексте анализа ч. 1 ст. 1 УК, должны обозначать не любой источник, а источник российского (национального) уголовного права (законодательства, регулирования). Не случайно В. П. Коняхин оперирует терминами «источник российского уголовного права» и «источник уголовного права» как синонимами.[268 - См.: Коняхин В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права: Дис… д-ра юрид. наук. Краснодар, 2000. С. 89–148.] Это и понятно, ведь и он вопрос об источниках поднимает в связи с рассмотрением ч. 1 ст. 1 УК РФ. А в ней прямо говорится об уголовном законодательстве Российской Федерации. В-третьих, обозначим временные параметры источника уголовного права. Под рассматриваемыми источниками должны пониматься лишь действующие акты. Скажем, Соборное уложение 1649 г. также – источник уголовного права, но своего времени.

Если обобщить суждения ученых, отстаивающих тезис о множественности источников уголовного права,[269 - К этим ученым относятся, в частности, Т. В. Кленова (см.: Кленова Т. В. Основы теории кодификации уголовно-правовых норм. Самара, 2001), В. П. Коняхин (см.: Коняхин В. П. Указ. соч. С. 89–148), Л. Л. Кругликов (см.: Кругликов Л. Л. О системе уголовного законодательства и Особенной части УК РФ // Юрид. зап. ЯрГУ им. П. Г. Демидова. Ярославль, 1999. Вып. 3. С. 171–182).] то помимо УК к их числу предлагается относить следующие акты: а) Конституцию РФ; б) международные договоры; в) УК РСФСР 1960 г.; г) не отмененные нормативные акты СССР; д) нормативные акты РФ (в том числе кодексы и комплексные законы); е) законодательство военного времени; ж) акты об амнистии; з) постановления Конституционного Суда РФ; и) постановления Пленума Верховного Суда РФ; к) опубликованные решения судов общей юрисдикции; л) решения Европейского Суда по правам человека. Отметим, что к источникам уголовного права причисляют только те акты из приведенного перечня, которые содержат уголовно-правовые предписания (т. е. не все союзные нормативные акты и т. д.), по необходимости делая соответствующие оговорки. Скажем: принимаются во внимание лишь такие международные договоры, которые не требуют принятия внутригосударственных актов применения.[270 - Кругликов Л. Л. Проблемы теории уголовного права. С. 46.] Или: источником уголовного права выступают такие союзные нормативные акты, которые не противоречат новому законодательству РФ.[271 - См.: Коняхин В. П. Указ. соч. С. 148.] С учетом сделанных выше ремарок оценим эти акты через призму ч. 1 ст. 1 УК.

А) Мы присоединяемся к мнению о том, что Конституция РФ не входит в число источников уголовного права. Довод в пользу этого прост: Конституция не содержит уголовно-правовых норм.[272 - См.: Уголовное право. Общая часть / Отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова. М., 1997. С. 25–26; Кленова Т. В. Указ. соч. С. 96.] Проанализировав Конституцию, мы, казалось бы, нашли в ней предписания уголовно-правового характера. В частности, указание о том, что смертная казнь устанавливается только за особо тяжкие преступления против жизни (ч. 2 ст. 20), имеет, на первый взгляд, уголовно-правовую природу. Однако, как правильно отмечал А. А. Мишин, «конституционное (государственное) право, будучи основной отраслью системы права, определяет основы других ее отраслей – административного, финансового, уголовного, гражданского и т. д.».[273 - Мишин А. А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: Учебник. М., 1996. С. 6.] Думается, что приведенное предписание регулирует вопрос именно конституционного, а не уголовно-правового уровня. Естественно, Конституция может быть непосредственно применена при разрешении уголовного дела, если, например, ей противоречит УК (подобные случаи известны практике). Однако применяться она будет как источник конституционного, а не уголовного права. Иными словами, Конституция является источником уголовно-правового регулирования в силу положения, которое она занимает в иерархии отечественной правовой системы. Соответственно, и к уголовному законодательству Конституция никакого отношения не имеет, будучи частью конституционного законодательства.

Б) Международные договоры – это источник не национального, а международного уголовного права. Из ч. 4 ст. 15 Конституции, на которую обычно ссылаются, отнюдь не следует вывод, что национальные и международные акты смешаны. Напротив, они различаются, поэтому и установлен приоритет вторых над первыми. Отсюда, как обоснованно отмечает З. А. Незнамова, «даже ратифицированные Российской Федерацией международные договоры и конвенции, содержащие нормы уголовно-правового характера, не могут быть составной частью российского уголовного законодательства…».[274 - Незнамова З. А. Коллизии в уголовном праве. Екатеринбург, 1994. С. 132.] Таким образом, международные договоры являются источниками международного, а не российского уголовного права и законодательства. Корректировать российский УК они могут, не теряя при этом своего международного статуса.

В) Причисление к источникам УК РСФСР 1960 г. объясняется его ретроактивным действием в отношении преступлений, совершенных до вступления в силу УК 1996 г.[275 - См.: Там же. С. 127.] Однако УК 1960 г. официально отменен и применяется именно как отмененный акт. Ничего парадоксального в применении отмененного акта нет, ведь столь необычная, на первый взгляд, ситуация из соображений гуманизма и справедливости урегулирована и в ст. 54 Конституции РФ, и в ст. 9 и 10 УК. Прибавим также, что в соответствии со ст. 10 УК, Кодекс 1996 г. распространяется на лиц, совершивших преступления до вступления его в силу (т. е. до 1 января 1997 г.). Означает ли данный факт, что УК 1996 г. – источник уголовного законодательства 1960 г.? Очевидно, что нет. Таким образом, выступая источником уголовно-правового регулирования, УК РСФСР 1960 г. не является ни источником российского уголовного права, ни составляющей одноименного законодательства.

Г) Не отмененные нормативные акты СССР, содержащие уголовно-правовые предписания, действительно, следует признать источником действующего уголовного права и регулирования, но они не включены в российское уголовное законодательство. Это дефект системы законодательства, который следует исправить.

Д) Нормативные акты РФ (в том числе Кодексы и комплексные законы) совершенно обоснованно причисляются к источникам уголовного права. Примером таких актов являются УИК, УПК, КоАП. Уголовно-исполнительное право должно определять порядок исполнения наказаний, но не их содержание,[276 - См.: Исправительно-трудовое право: Учебник / Под ред. Н. А. Стручкова, Ю. М. Ткачевского. М., 1983. С. 12; Уголовно-исполнительное право России: Учебник/Под ред. В. И. Селиверстова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 24.] хотя на деле ряд предписаний УИК касается содержания наказаний (например, о сокращенных сроках отпусков для осужденных к лишению свободы). Значит, данные предписания – фрагмент уголовного права.[277 - Проникновение уголовно-исполнительных предписаний в уголовный закон стало, похоже, традицией. Так, еще А. А. Пионтковский (отец) указывал, что «нормы материального советского уголовного права содержатся также и в ИТК отдельных союзных республик». См.: Пионтковский А. А. Советское уголовное право. Т. 1. Общая часть. 3-е изд., испр. и доп. М. – Л., 1929. С. 31.] Источником уголовного права является и КоАП, поскольку в нем формулируются признаки некоторых преступлений (к примеру, в ст. 7.27 КоАП определяется минимальная стоимость имущества, хищение которого запрещено ст. 158–160 УК). Новый УПК также не стал исключением в этом плане (впрочем, как и ранее действовавший). Он предусмотрел, в частности, по существу, новое основание применения ст. 64 УК. Данные положения УПК носят уголовно-правовой характер, в связи с чем и этот закон необходимо, на наш взгляд, включать в число источников уголовного права.

Здесь же возникает вопрос и о бланкетности уголовного закона. Если признать, что источником уголовно-правовой нормы выступают нормативные акты других отраслей права, как утверждает ряд ученых,[278 - Пикуров Н. И. Теоретические проблемы межотраслевых связей уголовного права: Автореф. дис… д-ра юрид. наук. Волгоград, 1998. С. 8; Кленова Т. В. Основы теории кодификации уголовно-правовых норм. Самара, 2001. С. 170; Коняхин В. П. Указ. соч. С. 124.] то логически обоснованным будет и их причисление к источникам уголовного права. Думается, что это небесспорный взгляд. Он приводит к выводу о том, что круг уголовно наказуемых деяний не одинаков в разных регионах и организациях, а это уже противоречит Конституции РФ. В результате подобных рассуждений, подкрепленных ссылками на ч. 2 ст. 1 и ст. 8 УК, утверждается даже, что «наличие бланкетных норм в УК РФ и их применение незаконно».[279 - Гаухман Л. Д. Проблемы УК РФ: бланкетность, декларативность, казуистичность // Уголовное право в XXI веке: Материалы Международной научной конференции на юридическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова 31 мая – 1 июня 2001 г. М., 2002.]

Этот парадоксальный вывод и лежащую в его основе посылку можно поставить под сомнение по следующему основанию. Базовым критерием разграничения отраслей права служит предмет регулирования. Этот критерий обусловливает «разделение труда» между нормами различных отраслей права. Поэтому открытость бланка как раз и означает, на наш взгляд, то, что законодатель не смеет вмешиваться в сферу неуголовно-правового регулирования. Так, ст. 143 УК отсылает к трудовому праву; ст. 169 УК – к гражданскому; ст. 198 и 199 УК – к налоговому; и т. д. Очевидно, бланк, сознательно оставленный пустым, обеспечивает стабильность уголовного закона и автоматически исключает ненужное дублирование. Но эти достоинства – лишь следствие процесса специализации в праве и производны от него.[280 - К сожалению, объем настоящей работы не позволяет обсудить вопрос (пожалуй, главный из всех мыслимых) об оптимальной форме этого бланка. Действующий же УК крайне неоднообразен в этом плане. Бланкетные нормы выражаются и путем частичной конкретизации нарушений (ст. 171, 172 и др.), и с помощью «чистых» бланков («нарушение правил…», «незаконное приобретение…» и т. п.). При этом весьма многочисленны подварианты этих двух способов. Потребность в их унификации налицо.] Поэтому, к примеру, уголовно-правовая норма о нарушении правил охраны труда едина и одинакова для всех граждан. Она лишь содержит незаполненный бланк в части предмета регулирования трудового права. И вполне нормально то, что этот бланк может быть по-разному заполнен в различных регионах. Ведь общественная опасность преступлений, предусмотренных ст. 143 УК, заключается в причинении вреда здоровью или смерти человека. И для государства не должно иметь значения, правило какого уровня – федерального или регионального – нарушено. Поэтому бланкетный способ не превращает регулятивное законодательство в источник уголовного.

Е) Еще один возможный источник уголовного права – законодательство РФ военного времени. Такой вывод прямо следует из ч. 3 ст. 331 УК, что справедливо подмечено рядом криминалистов.[281 - См.: Волженкин Б. В., Милюков С. Ф. Рец. на кн.: Словарь по уголовному праву / Отв. ред. А. В. Наумов. М., 1997 // Гос. и право. 1998. № 12. С. 115; Кругликов Л. Л. О системе уголовного законодательства и Особенной части УК РФ. С. 179.] Но нужно подчеркнуть, что сегодня такого источника не существует.