Четвертое крыло

– На тридцать семь меньше, чем в прошлом году, – и, может быть, станет еще меньше, если им не понравится наш вид, когда они поглядят на нас за два дня до Молотьбы. Хотя обычно после этого события курсантов все равно убавляется.

Темные брови профессора Каори поднялись.

– Да, кадет Сорренгейл, это так, и на двадцать шесть меньше, чем в позапрошлом.

Все меньше драконов решали связать себя узами, но число всадников, прибывающих в квадрант, оставалось неизменным. Мысли так и крутились вихрем у меня в голове. Согласно боевым сводкам, нападения на восточных границах участились, и все же драконов, желающих связать себя с людьми, чтобы защитить Наварру, становилось все меньше…

– Они скажут нам, почему передумали? – спросил другой первокурсник.

– Нет, болван, – хохотнул Джек, его льдисто-голубой взгляд скользнул к недотепе-кадету. – Драконы разговаривают только со своими всадниками и полное имя называют только своему всаднику. Тебе уже пора бы это знать.

Профессор Каори бросил на Джека взгляд, от которого тот заткнулся, но все равно не прекратил издевательски ухмыляться другим кадетам.

– Они не делятся причинами, – сказал профессор. – И любой, кому дорога жизнь, не станет задавать вопрос, на который они не готовы ответить.

– Влияют ли эти цифры на силу чар? – спросила Аурелия, сидевшая позади меня и постукивавшая пером о край стола.

Ей никогда не нравилось сидеть на месте без движения.

У профессора Каори дважды дернулся подбородок.

– Мы не уверены. Количество связанных драконов никогда раньше не влияло на целостность защитных чар Наварры, но я не собираюсь лгать вам и говорить, что мы не наблюдаем увеличения в числе прорывов… Раз уж вы знаете, что это так.

Чары и вправду слабели со скоростью, от которой мой желудок отвратительно сжимался каждый раз, когда профессор Девера начинала ежедневный инструктаж. Либо мы слабели, либо наши враги становились сильнее. Оба варианта означали, что кадеты в этой комнате нужны как никогда.

Даже я.

Изображение сменилось, и в воздухе соткалась Сгаэль, темно-синяя драконица, связанная с Ксейденом.

У меня напряглись все мышцы пресса, когда я вспомнила, как она смотрела прямо сквозь меня в первый день.

– Вам не придется беспокоиться о том, как обращаться с синими драконами, поскольку в этом году среди них нет желающих связать себя с вами. Но вы должны быть в состоянии узнать Сгаэль, если увидите ее, – сказал профессор Каори.

– Узнать, чтобы на хрен свалить подальше, – тут же выпалил Ридок.

Я кивнула, а остальные рассмеялись.

– Она – синий кинжалохвост, самый редкий вид из синих, и да, если вы увидите ее без всадника, вам следует… определенно следует тут же найти другое место. Безжалостность – далеко не самое сильное слово, чтобы описать ее, и она не соблюдает то, что, как мы предполагаем, драконы считают законом. Она даже связала себя с родственником одного из своих предыдущих всадников, что, как вы все знаете, обычно запрещено. Но Сгаэль делает все, что захочет и когда захочет. На самом деле, если вы увидите любого из синих драконов, не подходите к ним. Просто…

– Просто бегите, – повторил Ридок, запустив пальцы в свои каштановые космы.

– Бегите, – с улыбкой согласился профессор Каори, и усы над его верхней губой слегка дрогнули. – Есть еще несколько синих, сейчас находящихся на службе, но в основном вдоль Эсбенских гор на востоке, где бои наиболее интенсивны. Они все устрашающие, однако именно Сгаэль – самая могущественная из них.

У меня перехватило дыхание. Неудивительно, что Ксейден орудует тенями – тенями, которые выдергивают кинжалы из деревьев, тенями, которые, возможно, могли метать те же кинжалы. И все же… он оставил меня в живых. Однако я спрятала ядро тепла, которое давала мне эта мысль, далеко-далеко.

Наверняка он сделал это, просто чтобы поиздеваться, как монстр играет со своей добычей, прежде чем наброситься.

– А что насчет черного дракона? – спросил первокурсник рядом с Джеком. – Здесь есть один, верно?

Глаза Джека загорелись.

– Я хочу его оседлать.

– Не то чтобы ваше желание имело значение, – профессор Каори двинул запястьем, и Сгаэль исчезла, а ее место занял огромный черный дракон. Даже иллюзия стала больше, заставляя меня слегка повернуть голову, чтобы увидеть его морду. – Но поскольку это ваша единственная возможность его увидеть, удовлетворю ваше любопытство. Вот он. Кроме него, черный дракон из ныне живущих есть лишь у генерала Мельгрена.

– Он огромный, – сказала Рианнон. – Это дубинохвост?

– Нет. У него хвост в форме «утренней звезды». Сила удара как у дубинохвоста, но шипы изрежут человека не хуже кинжалохвоста.

Каори крутанул иллюзию, давая нам всем возможность взглянуть на ужасающий хвост, который светился настолько ярко, что я прикрыла глаза.

– Идеальное сочетание! – воскликнул Джек. – Он выглядит как машина для убийства.

– Так и есть, – ответил профессор Каори. – И, честно говоря, я не видел его последние пять лет, так что это изображение, мягко говоря, устарело. Но раз уж он у нас здесь, что вы можете рассказать мне о черных драконах?

– Они самые умные и проницательные, – заговорила Аурелия.

– Они самые редкие, – добавила я. – За последнее… столетие не родилось ни одного.

– Верно, – профессор Каори снова покрутил иллюзию, и на меня уставилась пара сверкающих желтых глаз. – Они также самые хитрые. Невозможно перехитрить черного дракона. Этому чуть больше ста лет, то есть он примерно среднего возраста. Он почитается как лучший боевой дракон среди себе подобных, и если бы не он, мы, скорее всего, проиграли бы во время восстания в Тире. Добавьте к этому хвост в форме «утренней звезды», и вы поймете, что смотрите на одного из самых смертоносных драконов в Наварре.

– Готов поспорить, что он владеет охерительно выдающейся печатью. Как к нему подойти? – спросил Джек, наклоняясь вперед и чуть не сползая с сиденья.

В его глазах читалась чистая алчность, и она же отражалась в лице его дружка, который сидел рядом.

Нет уж. Последнее, что нужно этому королевству, – кто-то вроде Джека верхом на черном драконе. Нет, спасибушки. Ни за что.

– Нет, – ответил профессор Каори. – Он не соглашается на связь с тех пор, как его предыдущий и единственный всадник был убит во время восстания, и оказаться рядом с ним ты сможешь только в Долине, а этого не произойдет, потому что тебя испепелят еще до того, как ты пересечешь ущелье.

Бледная рыжеволосая девушка, сидевшая передо мной, сдвинулась со своего места и опустила рукав, чтобы прикрыть свою метку отступника.

– Кто-то должен спросить его снова, – крикнул Джек.

– Это так не работает, Барлоу. Сейчас только один черный дракон находится на службе…

– У генерала Мельгрена, – сказал Сойер. Его тетрадь лежала перед ним закрытой, но я не могла его в том винить. Я бы тоже вряд ли стала делать записи, если бы проходила этот урок во второй раз. – Кода, верно?

– Да, – профессор Каори кивнул. – Старший из них, мечехвост.

– Просто ради любопытства, – леденяще-голубой взгляд Джека не отрывался от иллюзии черного дракона, все еще спроецированной в центре класса. – Какой способностью он одарил бы своего всадника?

Профессор Каори сжал кулак, и иллюзия исчезла.

– Неизвестно. Печати являются результатом уникальной химии между всадником и драконом и обычно говорят больше о человеке, чем о драконе. Единственное верно: чем крепче связь и чем могущественнее дракон, тем сильнее печать.

– Отлично. Каким был его предыдущий всадник? – спросил Джек.

– Печатью Наолин был переброс, – плечи профессора Каори опустились. – Он мог поглощать силу из различных источников: других драконов, других всадников, а затем использовать ее или перераспределять.