Русский вид. Рысь

Я отвернулась и медленно стащила с плеч бретели бюстгальтера, а потом вытащила его через рукав футболки. Не глядя, бросила в сторону Захара, и он поймал на лету комок эластичной ткани.

– У березы сиди пока, ближе не ходи!

Пару минут я смотрела, как Захар привязывает бюстгальтер к низкой ветке дерева, что изгибалась в сторону замшелого пня, окруженного высокой густой травой. Когда же я наконец поняла замысел уголовника, кинулась умолять.

– Пожалуйста, не надо этого делать! Он же человек, так нельзя!

Захар повернулся ко мне с выражением откровенной злобы на землисто-сером лице.

– А я за как раз чистоту рода человеческого! За кровь предков наших, что в боях за землю русскую полегли, за отцов и матерей…

Я всхлипнула, стараясь удержать слезы:

– Что бы вам Лиля не говорила, но вы всей правды не знаете… Рай тоже был на войне, он на самолете летал и врагов бил, он – герой! Его взяли в плен и опыты проводили насильно, потому он и стал необычным – особенным. Самое главное, он нашу землю защищал, его уважать надо, а вы…

– Был в плену, значит, трус и предатель! Подохни, но не сдавайся, – процедил Захар, закончив маскировать капкан.

– Он сознание потерял, чуть не умер… Его долго лечили, – убеждала я.

– А когда понял, что превратился в животное, надо было правильное решение принять.

– Да какое решение? Рай ни в чем не виноват, он – жертва!

– А вот как считаю я! – рявкнул Захар. – Коли сломали тебя и ты зашкварился, так чего долго тянуть… Если хоть еще немного мужик – так поди и вскройся, не погань собой мир.

От этой железной блатной логики меня передернуло. Забыв о всякой осторожности, я принялась спорить:

– Может, это как раз и есть та самая трусость – умереть от своей руки, все равно что сбежать с поля боя!

Глаза моего похитителя налились бешенством:

– Зачем жить, если ты – ур-род?! – брызгал слюной Захар.

– Но ты тоже моральный урод, почему не «вскрываешься»?

– Ты меня с кем сравнила, сучонка мелкая?

От его увесистой оплеухи я полетела на землю. Лицо невыносимо горело, во рту появился противный привкус крови, кажется, у меня губы разбиты. Я сплюнула на траву, так и есть… Откашлявшись, Захар пнул меня в бок носком сапога.

– Вставай! Чего растелешилась, некогда возиться!

– Отпустите по-хорошему, неужели хотите обратно на зону?

Мои слова отчего-то развеселили Калганова.

– До нового срока я уже не доживу, окочурюсь через месяц, так наш коновал определил. Рак у меня, ляля, я внутри весь гнилой, как этот пенек трухлявый. Вот такие дела! Оттого и отпустили раньше положенного, чтобы закопали дома, чтобы статистику им не портил.

«Вот бедняжечка! Расплачусь сейчас…»

Но доверительный тон его сообщения внушил мне призрачную надежду. Я встала на колени и начала уговаривать:

– Сочувствую вашей беде, но пока время есть, надо в клинику обращаться, а не с ружьем по лесам бегать на свиданья к горгульям в погонах. А если все совсем плохо – грехи замаливать…

– Нравишься ты мне, девка, отчаянная и глупая, – вздохнул Захар.

– Наверно, в папу пошла… У него руки в шрамах были, сам себя резал для понта. Вы же знаете, перо вынул – пусти в ход, а то свои же предъявят.

Захар смотрел на меня теперь с каким-то нескрываемым любопытством, словно на редкое животное, попавшее ему в силки. То ли шею свернуть, то ли отпустить… Пока не определился.

Только проговорил врастяжку:

– (нецензурно)… тебя сейчас, что ли? Аж разбирает меня твоя страстность!

– Может, как-нибудь опосля… – растерянно предложила я, еще надеясь договориться. Разум отказывался верить в наихудший исход.

– Можно и опосля… вот дела закончу и пообщаемся плотно.

Я тут же подорвалась с места:

– Рая не трогайте! Если вам не нравится, что мы тут поселились, могу обещать – скоро уедем в другое место! Лес опять ваш будет, живите, как хотите. «Закон – тайга, хозяин – медведь!» До поры до времени… Знаете, как в одной хорошей песне поется: «У века каждого на зверя страшного найдется свой однажды волкодав!»

– Язык тебе отрезать надо. Совсем страх потеряла, чокнутая. Тебе самой никаких звериных лекарств не впрыснули?

От такого предположения я надолго замолчала. Просто подумала, что «специальные люди» при желании и по приказу свыше могли что угодно со мной сотворить. И с Раем тоже. А действия Лили могут быть тщательно спланированы. Тогда все, что с нами происходит. – лишь часть жестокого, бесчеловечного сценария, где мы жалкие, безвольные куклы.

Захар вел меня все дальше в лес, упоминая про свою избушку в укромном месте. И я пока не могла придумать, как от него сбежать.

* * *

Рай проснулся от прикосновений теплых, нежных рук. Было приятно ощущать откровенную ласку самых чувствительных частей своего тела, но хотелось также понять, кто дарит ему нечаянную радость.

Он протянул ладонь к паху и коснулся плотных густых волос. «Это не Ева… у той волосы мягкие, струящиеся между пальцев, словно перышки, а здесь жесткая грива…».

Рай открыл глаза и приподнялся на постели. Его янтарные глаза тотчас встретились с синими омутами Лили. Ничуть не стыдясь собственной наготы, она продолжала интимный массаж.

– Доброе утро, сокровище мое! Как спалось? Я всю ночь рядышком была, тревожить не хотела… Давай сейчас побалуемся, чего бы ты хотел?

Ее роскошная грудь скользнула по его напряженному животу и скоро оказалась на уровне лица.

– Попробуй меня, Раюшка, я така-а-я сладкая… В жизни куча проблем, надо каждый лучик счастья беречь.

– Лучики иногда глаза слепят, можно не туда повернуть рычаг и потерять машину… вместе с той самой жизнью. В небе и на земле все зависит от правильной расстановки сил и умения маневрировать. А еще нельзя противника недооценивать.

– Да забудь ты свою войну! Она давно кончилась, ведь тебе объяснили. Начни с начала.

– С тобой? Уж прости, не хочу.

Рай осторожно отодвинул Лилю на кровать и сразу поднялся, оглядываясь в поиске одежды.