Поэтический нарцисс

Швейцар. Виталий Олегович, Марта Владимировна приехала.

Крысяткин. Это прекрасно! Скажите повару, чтобы поторопился. (Швейцар уходит.)

Марта Владимировна (заходит во фраке и кружевных перчатках). Мои поздравления, дорогой Виталий!

Я очень рада. (Целуются в губы.)

Крысяткин. Присаживайтесь, я вам рад! Шампанского?

Марта Владимировна. Виски.

Крысяткин (официанту). Виски!

Марта Владимировна. Вы молодец, что купили этот остров в Индийском океане, это будет настоящий рай, когда вы его застроите. И вы будете иметь колоссальный доход. (Аккуратно поворачивает голову.) А почему так тихо? Вы любите пошуметь, признаться, именно поэтому я иногда не прихожу, когда вы приглашаете меня на вечер.

Крысяткин. Я знаю, что вы ненавидите шум. Поэтому ради вас я праздную только с вами и Николаем Дмитриевичем, который вот-вот подойдёт.

Марта Владимировна. Николаем Дмитриевичем? Значит, он тоже ненавидит шум?

Николай Дмитриевич (входя). Всем сердцем! (Жмёт Виталию руку.) Виталий, это успех! Марта Владимировна, это вам! Я не удержался, когда узнал, что вы придёте. (Дарит большой букет роз.) Я подумал, вам будет приятно.

Марта Владимировна. Да, мне приятно, но успех сегодня не у меня. (Кладёт букет на стол.) И я не должна быть узурпатором внимания. (Пододвигает букет к Виталию.)

Крысяткин (отламывает головку розы и вставляет вместо платка-паше). Рай! Вообразите, что через неделю этот необитаемый остров превратится в рай. Работы будут завершены, а рай – обнаружен!

Марта Владимировна. Выпьем за это.

Официант приносит изящно оформленные блюда: оленину, крабовый салат, фуа гру, супы, карпаччо из ананаса.

Марта Владимировна. Я хочу, чтобы при нас заварили чай. Виталий Олегович, у вас ведь большая коллекция?

Крысяткин (орудует над брускеттой). Разумеется!

Николай Дмитриевич. А есть что-нибудь не очень терпкое? Малиновый с еловыми шишками, например, как в ресторане «Салтыков-Щедрин» на Тверском?

Крысяткин. Я не варю компоты. Только хороший чай.

Николай Дмитриевич. Да, и что же вы можете предложить?

Крысяткин. Белый пион, например. Очень тонко.

Марта Владимировна (допивает виски). Только поменьше пафоса, Виталий Олегович. Я вас знаю, мы сейчас будем слушать «Чайный трактат» от вашего сомелье и заниматься, как там, «чайным смирением»? Так в Китае называли созерцание чаинок во время заваривания?

Крысяткин. Да! А вы не защищайте Николая Дмитриевича, это нечестно, он не даёт мне похвастать. (Все улыбаются.) Ладно, чай!

Появляется сомелье с тележкой.

Сомелье. Позвольте!

Крысяткин. Белый пион и побыстрее, люди не хотят ждать.

Сомелье. А аромат? Позвольте! (Достаёт чайную коробочку.) Сожмите её в руках, как чашу, вдохните полной грудью, и вы почувствуете…

Крысяткин. Я же сказал, люди не хотят ждать.

Сомелье. Тогда позвольте подготовить родниковую воду? (Показывает на чайник.)

Крысяткин. Готовь её молча. (Марте Владимировне.) Марта Владимировна, у нас к вам дело.

Марта Владимировна. Я слушаю вас.

Крысяткин (сомелье). Ты можешь быстрее?

Сомелье. Позвольте, в воде только появилась «жемчужная нить», то есть пузырьки от кипения, посмотрите.

Крысяткин (бьёт рукой по столу). Чай!

Сомелье. Пожалуйста! (Подаёт и быстро уходит.) Николай Дмитриевич (смотрит на Крысяткина). Виталий Олегович, вы всё-таки решили просить? Подумайте, вы имеете дело с женщиной.

Крысяткин. Марта Владимировна не женщина, а бог, и наше сотрудничество – благодать. (Марта Владимировна многозначительно смотрит на Крысяткина.) То есть, простите, если я не так выразился, но ведь главное суть, даже если страдает стиль!

Марта Владимировна. Перейдём к делу.

Крысяткин. Да! Понимаете, Марта Владимировна, сейчас одного нашего друга, очень хорошего человека, будут судить за изнасилование. Ему надо помочь.

Николай Дмитриевич. Он мне не друг.

Марта Владимировна (Николаю). Ну, это неважно. Если хорошего человека действительно будут судить за изнасилование, то ему надо помочь. Позвольте подробности?

Крысяткин. Конечно! Его зовут Дмитрий Васильевич, он с красным дипломом окончил факультет мировой культуры и цивилизации…

Марта Владимировна. Подробности изнасилования.

Крысяткин. А! О, это проза. Он познакомился с красивой девушкой, точно не скажу, где, кажется, в клубе. Это неважно! Важно, что они обменялись номерами телефонов, спустя несколько дней он выпил и – с кем не бывает! – позвонил ей, пригласил её к себе на квартиру, на кофе, как он сказал. Она приехала. Он предложил ей выпить вместе с ним, она согласилась, после чего они оба изрядно выпили, а потом – сами понимаете.

Марта Владимировна (с жалостью). Наверно, она к тому же была одета, как шлюха, а думала, что красиво. Мне его жаль. Он, вероятно, по пьяни и не понимал, что насилует, думал, что пригласил проститутку, так много женщин одеваются, как проститутки. (Подумав.) Нет. Я не предлагаю насиловать всех, кто соответствующее одет, я об этом только мечтаю. Но это провокация.

Николай Дмитриевич. Даже если бы она приехала к нему голой, это не оправдание.

Марта Владимировна. Я не пытаюсь его оправдать, Николай Дмитриевич. (Отламывает головку второй розы и тоже вставляет в нагрудный карман.) Если женщина, скажем, возвращается с работы по темноте, усталая и самая порядочная из всех женщин на свете, и к ней вдруг подходит один человек, а то и несколько ребят, которые берут её за руки, ведут куда-нибудь за деревца, избивают, уродуют и насилуют, я только за самую суровую кару. Я даже за самосуд. Но если к пьяным ребятам приезжает дура, мне никого не жаль.

Николай Дмитриевич. А по вашему тону кажется, что вам жаль ребят.

Марта Владимировна. Да, я ведь женщина. (Крысяткину.) Так что? Я могу подключить мои связи.

Крысяткин. Он не поскупится на благодарность!

Марта Владимировна. Нет, я не принимаю благодарностей за такое. Моя дружба! (Целуется в губы с Крысяткиным.)