Николай Дмитриевич (после паузы). Вы мои друзья. Я уважаю вас, но вы ошибаетесь, и то, что вы делаете, это подло. Это развал, распад, конец, если угодно. Всему есть предел, а у человека должно быть сердце. (Встаёт.)
Крысяткин. Мне и без него хорошо.
Марта Владимировна (тоже встаёт). Николай Дмитриевич, мы вас обидели?
Николай Дмитриевич. Нет, вы меня разочаровали.
Марта Владимировна и Крысяткин переглядываются.
Николай Дмитриевич (уходя). Марта Владимировна!.. Это ошибка.
Марта Владимировна. Может быть.
Николай Дмитриевич. Но я вас люблю.
Марта Владимировна. И я вас люблю.
Николай Дмитриевич. Да, и какой любовью?
Марта Владимировна. Как умею. Хотите, чтобы я ушла с вами?
Николай Дмитриевич (возвращается, тоже отламывает головку розы и вставляет в нагрудный карман). Да, хочу.
Марта Владимировна. До свидания, дорогой Виталий! (Улыбается и машет рукой.)
Крысяткин. Спасибо за вечер, Марта, всего доброго! (В сторону, принимая светскую позу.) Человек без сердца, как это противоречиво и тонко.
Явление четвёртое
Максим, Силя, Марта Владимировна.
Рабочий кабинет Марты Владимировны. Максим сидит за столом и курит, его поза в точности напоминает позу Крысяткина в конце предыдущего явления. Слыша звонок, он вскакивает, прячет пепельницу в тумбу и открывает окно.
Максим. Чёрт, задумался! (Открывает, на пороге – Сильвестр.) Какие люди! А Марта Владимировна ещё не пришла.
Силя (всё равно заходит). Как у тебя накурено.
Максим (неловко). Я не у себя. Что ты хотел?
Силя. Много выкурил?
Максим. Восемь.
Силя (садится за стол). Что-то случилось?
Максим. Случилось. Я сходил в цирк и впечатлился. Вот сижу, думаю.
Силя. В цирк? А я не люблю цирк. Мне жалко ручных обезьян. (Внимательно смотрит на Максима.) Мне очень жалко ручных обезьян.
Максим. Мне тоже. А что за дело к Марте Владимировне? Она может не прийти ещё долго.
Силя. Важное семейное дело. Беда! (Со вздохом.) Папаша заключил договор аренды с господином Крысяткиным и открывает на его острове торговую лавку.
Максим. Я слышал, это громкая новость. А в чём проблема? Ты думаешь, он прогорит?
Силя. Конечно. Я что, отца не знаю!
Максим. Зря ты так! А вдруг он разбогатеет? Человека надо нежить, верить в него, чтобы он состоялся. Понимаешь, человек не может состояться без нежности и любви.
Силя. Понимаю.
Максим. Вот мне Марта Владимировна разрешила заняться пошивом одежды, потому что я имею к этому ярко выраженный талант. Я отшил уже семь костюмов, и мои заказчики очень довольны. Марта Владимировна в меня верит!
Силя. Да, тебе есть чем гордиться. Денег дала?
Максим. Заняла, мы оформили договор займа. А что в этом предосудительного? Я всё верну.
Силя. Ничего, в тебе вообще нет ничего предосудительного.
Максим. Именно так. Я работаю у Марты Владимировны по договору и получаю за это деньги.
Силя. Интересно, как прописаны твои обязанности по договору.
Максим. Прямо прописаны.
Силя. Тебе нравится быть содержантом?
Максим. Я не содержант, я работаю по договору. И, кстати, в моих обязанностях есть «предлагать гостям кофе и чай». Ты будешь кофе и чай?
Силя. Да, я буду кофе.
Максим. Одно мгновение! (Показательно уходит.)
Силя. Какая ядовитая сволочь! Лицемер!
Максим (приносит кофе). Позволите? (Выливает кипяток на голову Сильвестра.)
Силя (с криком вскакивает с места). Подонок! Тебе конец! Костюмы, говоришь, любишь? (Начинает драку, в которой первым делом рвёт одежду своего противника.)
Максим. А тебя Марта Владимировна любит за шевелюру? Поправим! (Первым делом рвёт волосы.)
Увлекаются; переворачивают стол и разбивают цветочную вазу.
Максим (поднимаясь). Сильвестр, это конец…
Силя. Ты чего? (Вытирает лицо салфеткой.)
Максим (медленно опускается на колени перед разбитой вазе). Эту вазу ей отливали в Эмиратах по её собственному проекту за сорок четыре тысячи евро, Сильвестр, всё кончено. Она подаст на нас в суд. (Тихо плачет.) Я буду настаивать на процедуре банкротства, если это возможно. (Снимает рваный пиджак, достаёт из шкафа новый.)