Рука в перчатке

– Это не запрещено законом, – рассмеялась Сильвия. – Но я опаздываю.

– Да. Вы ведь собираетесь встретиться с мистером Сторрсом?

– Направлялась в сторону его кабинета.

– Ну да. – Мужчина поджал губы, но затем произнес: – Я бы хотел вас предостеречь… Вам не стоит с ним встречаться. Короче, не ходите к нему прямо сейчас. Лучше зайдите попозже. Он не… – Мужчина замолчал и нахмурился. – Проклятье! Это все. Зайдите к нему попозже.

Сильвия удивленно уставилась на собеседника:

– В чем дело? Неужели он напился? Вот было бы здорово! Пи Эл под мухой. А может, это вы напились? Так в чем дело? Профессор Циммерман, вы что, приняли лишнего?

– Нет. И я не профессор. Всего лишь преподаватель психологии.

– Но вы ведь ассистент профессора. Мартин рассказал мне. Узнал из похвальных отзывов на вашу книгу. А я вас так и не поздравила. Можно? Но что случилось с Пи Эл? Неужели вы занимались с ним психоанализом и совершенно его измотали? – Она бросила взгляд на наручные часы. – Боже правый! Я опаздываю уже на двадцать минут! Вы что, проводите со мной эксперимент на остроту реакции или вроде того?

– Пожалуйста! – Мужчина снова поднял руку и тут же бессильно ее уронил. – Я лишь подумал, вы меня послушаетесь, если я попрошу вас отложить встречу… Но, конечно, ошибся. Вы все поймете. Позже. Мисс Раффрей, вы наверняка поймете, что иногда ранение, почти смертельное ранение… Вы наверняка поймете, какую жертву я принес из-за преданности и что я всей душой предан?.. – Он осекся, нахмурился и, покачав головой, пробормотал: – Нет. Ладно. Вот черт! Ступайте. – С этими словами он повернулся и стремительно направился к лифтам.

Сильвия, с трудом сдержав изумленный возглас, проводила Циммермана долгим взглядом. После чего несколько раздраженно выдохнула:

– Нет, он явно свихнулся, – и устремилась в конец коридора, к массивной двустворчатой двери с золотыми буквами, гласившими: «Корпорация промышленных химикатов».

Вот так в то утро внезапно закончилась ее первая памятная беседа, хотя тогда Сильвия вряд ли могла оценить всю ее важность.

Вторая беседа, на сей раз не случайная, а по предварительной договоренности, имела место в личном кабинете Питера Льюиса Сторрса, президента Корпорации промышленных химикатов. Когда девушку проводила туда обходительная молодая женщина, обязанности которой, судя по ее губам, глазам и щекам, выходили за рамки деловых аспектов производства химикатов, Пи Эл Сторрс наградил посетительницу сердитым взглядом, молча кивнул на кресло и продолжил громыхать в телефонную трубку. Сильвия села и, прикусив нижнюю губу, принялась разглядывать Сторрса. Но ничего настораживающего не увидела – ничего такого, что соответствовало бы нелепому рассказу профессора Циммермана во время случайной встречи в коридоре. Все казалось совершенно нормальным: раскатистый, нетерпеливый бас Сторрса, здоровая, загорелая благодаря гольфу кожа, шапка густых седых волос, треугольник цветного носового платка в нагрудном кармане, легкая краснота глаз, что, как знала Сильвия, было явным симптомом сенной лихорадки.

Но когда Сторрс, закончив разговор, отодвинул в сторону телефон, произошло нечто действительно из ряда вон выходящее, можно сказать беспрецедентное. Сторрс не произнес ни слова. Он просто сидел и, поджав губы, секунд десять смотрел на Сильвию. Наконец он медленно покачал головой, встал с места, обогнул стол, остановился возле кресла, на котором сидела девушка, и глянул на нее сверху вниз. Она подняла на него глаза, недоумевая, как все это понимать. Сторрс снова покачал головой, шумно вздохнул, вернулся на место, положил сплетенные ладони на стол, потер друг о друга кончики больших пальцев и бросил задумчивый взгляд на Сильвию. Все это было чрезвычайно странно. Он не стал упрекать ее за опоздание, не предложил выпить воды и явно тянул время. Сильвия не ожидала, что его может настолько выбить из колеи внезапно возникшее небольшое затруднение – небольшое для него, – и снова прикусила губу. Но затем улыбнулась:

– Я тут кое с кем столкнулась в коридоре. Со Стивом Циммерманом. Он посоветовал к вам сейчас не ходить. Посоветовал подождать и зайти попозже.

– Так прямо и сказал? – насупился Пи Эл Сторрс.

– Да, и он запинался, что само по себе было забавно. Вы ведь знаете, начав говорить, он не способен остановиться. И вообще, я здорово удивилась, встретив его здесь. Мне казалось, вы его на дух не переносите…

– А что еще он говорил?

– Больше ничего. Ой, он еще нес какой-то бред насчет смертельного ранения, жертвы и преданности… Как по-вашему, у него крыша поехала? По-моему, да. Я ожидала, что найду вас… Ну, я не знаю, он словно обезумел. Я считала, вы терпите его исключительно из-за Мартина. Считала, вам он не нравится…

– Так и есть. – Сторрс поджал губы, а затем продолжил: – Циммерман отвратителен. Интеллектуальный и моральный падальщик. И это называется современной психологией! Фу! – Он махнул рукой. – Что еще он сказал?

– Ничего.

– Ты вроде говорила о смертельном ранении.

– Стив просто нес какую-то околесицу. Мне показалось, он не в себе. – Сильвия снова закусила губу, но затем приоткрыла рот и выпрямилась. – Однако я опоздала и вас задерживаю. Вчера вечером у меня был долгий разговор с Дол.

– Да, ты обещала поговорить с ней, – кивнул Сторрс. – А я ответил…

– Я знаю. Но послушайте, Пи Эл. Ради бога, послушайте! Я понимаю, с вами бесполезно спорить насчет Дол: мы только поссоримся. Но я должна передать вам то, что она сказала. Есть три важных момента. Погодите-ка. – Порывшись в сумочке из страусиной кожи, Сильвия достала какую-то бумагу и бросила на нее сосредоточенный взгляд. – Итак, во-первых, вопрос огласки. Дол говорит, все нормально. Вчера я сказала вам, что статья в воскресном выпуске «Газетт» была случайностью. Лен Чисхолм…

– Пустой разговор! – Сторрс был непреклонен. – Сильвия, в самом деле…

– Погодите, Пи Эл! – Сильвия повысила голос. – Успокойтесь! И тогда сможете мыслить разумно. Лен Чисхолм раздобыл те фотографии и поиздевался над нами, и мы думали, он просто шутит, но затем редактор воскресного выпуска предложил ему за них двести долларов, а Лен остро нуждался в деньгах. Дол говорит… – Сильвия прищурилась, глядя на бумагу. – Она дает письменные гарантии, что подобное впредь не повторится. Это пункт первый. Далее, насчет того, что я провожу там слишком много времени. Лично я считаю это глупым, ведь какая разница, там я или где-нибудь еще, за исключением разве что кутузки, и вообще там ничуть не хуже, чем на собачьей выставке, да и пахнет поприятнее. Но в любом случае Дол написала: «Мисс Раффрей будет приходить в офис на совещания не чаще трех раз в неделю». Таким образом, вопрос улажен. И третий, последний пункт… Большая уступка, на которую мне пришлось пойти. Дол меня уговорила. Лично я не считаю название фирмы «Боннер и Раффрей» чем-то позорным для себя, и мне нечего стыдиться, но Дол меня убедила. Новое название будет «Детективное агентство Боннер, инкорпорейтед», и мы с Дол, как и раньше, разделим паи пополам. Она станет президентом, а я вице-президентом и казначеем. Так что нечего тут сидеть и осуждающе качать головой!

Голова Сторрса медленно и монотонно покачивалась из стороны в сторону, что было нехарактерно для человека с таким апломбом. А после слов Сильвии Сторрс застыл, мрачно уставившись на девушку, и пророкотал:

– Сильвия… мое дорогое дитя, дорогая Сильвия…

– Ой, ради всего святого! – раздраженно отмахнулась она. – Пи Эл, сантименты – это уже слишком. Давайте говорить напрямую. А так просто нечестно.

– Конечно нечестно. – Он снова покачал головой и тяжело вздохнул. – И я отнюдь не развожу сантименты. Я просто кое о чем думаю… но не сейчас… нет, сейчас не могу. Так, по-твоему, я размяк? – Его тон внезапно стал мрачным. – Не совсем так. Впервые в жизни понимаю убийц. Прямо сейчас я способен убить человека. – Он сжал лежащие на столе руки в кулаки. – Голыми руками. Без малейшего сожаления. И мне кажется, сделал бы доброе дело. И с удовольствием… – Он внезапно осекся и ударил кулаком по тяжелому пресс-папье с такой силой, что оно заскользило по полированной столешнице и столкнулось с корзиной для бумаг. Сторрс злобно посмотрел на корзину, затем перевел взгляд на Сильвию. – Я треклятый дурак! Нет, не могу. Полагаю, сегодня вечером ты приедешь в наш загородный дом?

Сильвия не верила своим глазам:

– Боже мой, вы не в себе – никогда не видела вас таким!

– Я в порядке. – Его голос снова стал резким. – Но это… Впрочем, забудь. По крайней мере, до сегодняшнего вечера. Так ты приедешь в Берчхейвен?

– Попозже, – кивнула Сильвия. – Мы собираемся поиграть в теннис и поужинать у Мартина. Джанет тоже хотела к нам присоединиться. Что-то связанное с деньгами? Я имею в виду убийство, которое вы планируете. Потому что, по-моему, у меня еще достаточно…

– Нет. Дело не в деньгах. – Он окинул ее печальным взглядом. – Да благословит тебя Бог, моя дорогая! И спасибо тебе…

– Прекратите! Опять размякли? Даже и не думайте!

– Я вовсе не размяк. Просто вспомнил, как ты настояла на покупке двух тысяч казначейских акций нашей корпорации, когда…

– Зачем это вспоминать? В любом случае я ведь ничего не потеряла?

– Слава богу, нет! На рынке ценных бумаг акции даже поднялись…

– Тогда забудьте. Пи Эл, дорогой, советую забыть и об убийстве тоже. – Сильвия поднялась с кресла, ее улыбка стала еще более неотразимой. – Впервые в жизни вижу вас в такой ярости. Вам придется постараться быть паинькой. Сомневаюсь, что мы с Джанет приедем раньше десяти: вы же знаете, какие ужины у Мартина… Но меня уже тошнит от фазана. Когда мы поженимся, ему придется забыть о фазанах. – Она бросила взгляд на наручные часы. – Боже правый, я испортила вам утро! – Помахав Сторрсу рукой, Сильвия направилась к двери. – Ладно, передам Дол, что с ее тремя пунктами полный порядок.

– Сильвия! – взвился Сторрс. – Вернись!

Она удивленно подняла брови:

– Что?

– Сейчас же вернись! – Сторрс сверкнул на нее глазами. – Ты ведь знаешь, что я тебя насквозь вижу. Ты не скажешь мисс Боннер ничего подобного. Я на это не соглашался и ни за что не соглашусь. Надеюсь, ты не забыла о вчерашнем разговоре. С твоим участием в этом отвра… в этом предприятии следует покончить раз и навсегда.

Сильвия застыла на месте:

– Пи Эл, вы знаете, я не терплю подобного тона. В детстве я считала это нормальным, но сейчас, когда я уже выучила таблицу умножения… в конце концов, за шесть месяцев…

– Да, я знаю. В марте тебе стукнет двадцать один. – Сторрс внезапно стукнул кулаком по столу. – Черт побери, Сильвия! Я что, должен повторять? Мой тон тут ни при чем, и ты это знаешь. Я отказываюсь от всех властных полномочий, хотя до твоего совершеннолетия осталось еще полгода. Нет, только посмотри на себя! Боже мой, только посмотри на себя! Все эти три года мне казалось, что устанавливать контроль над тобой было бы… полным безумием. В истории и литературе куча примеров, когда пожилые опекуны влюблялись…

– Вы вовсе не пожилой!

Он смерил Сильвию сердитым взглядом: