Рука в перчатке

– Да тут и гадать нечего. Стив отправился к Сторрсу, чтобы нанести тому смертельное ранение, а Сторрс решил отплатить ему той же монетой. С этим все ясно. Подобные вещи назревают и рано или поздно лопаются, как нарыв. Совсем как моя работа. Я угробил целый год, чтобы устроиться в «Газетт». Ну да ладно! – Он повернулся к Дол Боннер. – Давай сходим на обед.

Дол покачала головой:

– Ты ведь банкрот.

– Нет. Это просто фигура речи. В любом случае у меня открыт кредит у «Джорджа и Гарри». Да и сегодня вечером я выиграю целое состояние в бридж, если ты станешь моим партнером.

Она снова решительно покачала головой:

– Я занята. А теперь вы все можете выметаться. Вас здесь никто не держит. Сильвия, я отправлю тебе по почте копию официального отчета.

– Ты о чем? – Сильвия встала с места. – Дол, не валяй дурака! Кстати, Мартин, как ты сюда добрался? На поезде, да? Ладно. У меня большая машина. Мы все вместе чего-нибудь перекусим, а потом поедем к Мартину. Вперед, друзья!

Все встали, кроме Дол Боннер.

– Счастливого пути и попутного ветра! – помахала она рукой.

Сильвия резко развернулась:

– Дол… Дол, дорогая… ты разве не едешь?

– Нет. Я серьезно.

– Ты меня ненавидишь?

– Нет, конечно. Я тебя обожаю. Ты мне нравишься. Я не могу поехать в Берчхейвен, потому что веду Дика на дневной спектакль. В понедельник он уезжает в Грешем. По крайней мере… Полагаю, что так. – Дол пожала плечами и улыбнулась. – Вздор! Конечно уезжает.

Сильвия, поджав губы, застыла на месте.

– Боже правый! – с трудом выдавила она. – Теперь ты убедилась, какова я на самом деле. Я напрочь забыла о Дике. Хотя Дик определенно не имеет никакого отношения к детективному агентству, а потому нет никаких оснований…

– Нет, Сильвия. – Глаза Дол вспыхнули. – Ты ведь знаешь… Я ничего не приму, даже от тебя.

– А почему нет?! – возмутилась Сильвия. – Почему я не могу помочь? Не будь эгоисткой. Только потому, что у тебя есть братик, которым ты гордишься, а у меня вообще никого нет… Ты ведь собиралась оплачивать чертову учебу из своей зарплаты. Ведь так? Но теперь, когда с Грешемом все устроилось, я несу за него такую же ответственность, как и ты…

– Нет! – Дол была непреклонна. – Он мой брат и больше ничей. И я действительно эгоистка. Мне не следовало об этом говорить. Я справлюсь.

– Пожалуйста! – Сильвия умоляюще всплеснула руками. – Ну пожалуйста!

Дол покачала головой:

– Я ничего не приму даже от тебя, Сильвия. Ты ведь знаешь, как пострадала моя гордость два года назад. И теперь мне приходится всячески оберегать ее от новых ударов. Нет, нет и еще раз нет. Даже от тебя. – Решение было окончательным и обжалованию не подлежало.

Сильвия беспомощно смотрела на подругу. Секунду спустя Дол отрывисто произнесла:

– Ладно. Вам, ребята, пожалуй, пора двигать. А тебе, Сильвия, наверное, стоит сказать этому кабинету: «До свидания».

– Не хочу! Не хочу на это смотреть. Я… – Сильвия подошла к письменному столу, заглянула в золотисто-карие глаза своей бывшей партнерши и, взорвавшись, спросила: – Дол, неужели я настоящая дрянь? Вот черт! – Сильвия повернулась и выбежала из комнаты, Фольц последовал за ней.

Дол внимательно посмотрела на бывшего репортера:

– Давай, Лен, проваливай!

Чисхолм наградил ее сердитым взглядом:

– Только вместе с тобой. Пойдем поедим.

– Лен Чисхолм… – В голосе Дол послышались ледяные нотки. – Тебе нужна эта работа. Нужно быть прагматиком. Беги!

Лен размашисто зашагал к двери, затем повернулся, словно нищий, протянул свою длинную руку и гнусаво заныл:

– Сестрица, подай, Христа ради, десять центов на пропитание! – С этими словами он распахнул дверь и был таков.

Дверь за ним захлопнулась, и Дол, уже не таясь, вздрогнула. Дождавшись, когда стихнут шаги в приемной и закроется дверь в коридор, она положила руки на голубую лакированную столешницу и уронила на них голову. Нет, она не плакала, поскольку ее красивые плечи, обтянутые тонким шерстяным желто-коричневым платьем, и голова под шапкой светло-каштановых волос оставались неподвижными.

В таком положении она находилась минут десять, как вдруг кто-то тихо постучал, а потом осторожно приоткрыл дверь.

Дол резко выпрямилась:

– Войдите. – (В кабинет вошла секретарша.) – Да?

– Какой-то мужчина хочет знать, будете ли вы на месте в час дня. Сейчас без двадцати час.

– Что за мужчина?

– Он не представился. Судя по голосу, человек солидный.

– Возможно, и так. Хотя это не имеет значения. Я буду на месте.

Секретарша ушла. Когда дверь за ней закрылась, Дол направилась к окну и немного постояла, глядя на крыши и расщелины между домами. Затем, сладко потянувшись, тщательно одернула платье. Походила по кабинету, трогая то одно, то другое, и наконец остановилась перед висевшей на стене между окнами картиной – прекрасной гравюрой с изображением скучного громадного здания, внизу которой было написано: «Новый Скотленд-Ярд». На самом деле Дол смотрела вовсе не на картину. Девушке не нравилась гравюра, она находила ее то ли претенциозной, то ли нелепой, а может, и такой и такой. Гравюру выбирала Сильвия, считавшая, что та воплощает их идеал. Но сейчас Дол Боннер думала о другом; ее практический, нетерпеливый, одинокий ум не слишком-то занимали идеалы, будь то поставленные задачи или украшательства. Внезапно Дол решительно отвернулась от окна и направилась в приемную, где подошла к письменному столу секретарши:

– Марта, мне нужно кое-что тебе сообщить. У тебя есть ровно неделя на поиск новой работы. Или тебе нужны две недели?

– Но почему… Мисс Боннер… – Лицо девушки пылало. – Я думала…

– Мы закрываем офис. Увольняемся. Ликвидируем фирму. Если нужно, ты получишь зарплату за две недели. Ты отличный работник и в любом другом месте сможешь получать гораздо больше, чем здесь. У меня масса знакомых. Я с удовольствием окажу кому-нибудь любезность, посоветовав нанять тебя.

– Ой… Я без труда куда-нибудь устроюсь. – Значит, слезы на глазах Марты объяснялись чем-то другим. – Но было так приятно работать с вами и мисс Раффрей… Вам правда не нужно… ликвидировать фирму…

– Только не утони в слезах. Хотя, возможно, пустить слезу будет не вредно. Лично я никогда не умела плакать… Иметь возможность промыть трубы и дать выход эмоциям, должно быть, очень удобно… Боже правый, ты действительно…

Влетев в кабинет, Дол подошла к письменному столу. Она определенно чувствовала себя не в своей тарелке и была раздражена, но не в депрессии. Впрочем, нет худа без добра. Дол не хотела терять Сильвию, потому что любила ее и восхищалась ею, однако теперь можно будет ни на кого не оглядываться. Правда, придется довольствоваться дешевым, обшарпанным кабинетом, а Дол за свою жизнь успела привыкнуть к хорошим, даже элегантным вещам. Впрочем, детективное агентство не должно походить на салон красоты. Возможно, прежде, чем ей удастся встать на ноги, придется отказаться от денег Сильвии и найти другой источник финансирования, но бремя долгов не будет так тяготить, когда она выплатит их с процентами. Дик в любом случае должен отправиться в Грешем. Младший брат это заслужил, а иначе Дол перестанет себя уважать. Она сидела и размышляла об этих и других связанных с ними вещах, например о том, что ей следовало употребить свои способности для решения проблем некоторых клиентов детективного агентства «Боннер и Раффрей»: найти платье стоимостью 400 долларов, бесследно исчезнувшее на пути из салона Элизабет Хас в квартиру Аниты Гиффорд на Пятой авеню; обнаружить местонахождение призера Силихема, отсутствие которого приводило в ярость полковника Фетерси; раскрыть тайну задушенных фазанов Мартина Фольца; выяснить серьезность намерений шоугерл Лили Ломбард относительно юнца по имени Харольд Айвз-Битон и его намерений относительно вышеупомянутой девицы. Однако в данный момент Дол мысленно была настолько далека от этих проблем и окружающей действительности, что не услышала звуков, сопровождающих появление постороннего в приемной.

В дверь кабинета постучали. Дверь открылась и снова закрылась. Вошла Марта. Глаза у нее были красные.

– Мисс Боннер, к вам посетитель. Пришел мужчина, который вам звонил.

– О… Он вспомнил свое имя?