Рука в перчатке

Сильвия кивнула, и Дол поспешила прочь. Она миновала Мартина Фольца, прошла по извилистой дорожке мимо своей машины, по-прежнему припаркованной на гравийной площадке, поднялась по ступеням террасы и оттуда прямо в дом. В прихожей горничная, несшая огромную вазу с гладиолусами, посторонилась, пропуская Дол вперед. В столовой дворецкий, пребывавший в неведении, на сколько персон накрывать и когда это прояснится, с хмурым видом расставлял приборы.

– Белден, вы, случайно, не знаете, где я могу найти мистера Сторрса? – спросила Дол.

– Нет, мисс Боннер. – Дворецкий повернулся к Дол. – В доме его вроде бы нет. Мистер Сторрс вышел более двух часов назад.

– Куда-то уехал? На машине?

– Ну что вы! Просто пошел прогуляться. А разве он не на теннисном корте?

– Нет.

Дворецкий покачал головой:

– Ничем не могу помочь. Может, он на псарне… или в саду.

Поблагодарив дворецкого, Дол открыла другую дверь и по коридору вышла на террасу поменьше с противоположной стороны дома. Девушка рассеянно оглядела кусты, деревья и зеленую аллею, ведущую к плавательному бассейну. Досадно, конечно, но следовало срочно найти Сторрса. Если он отправился на долгую прогулку, то наверняка скоро вернется, так как время приближалось к семи. А отсюда можно было попасть к конюшне и псарне незаметно для собравшихся на теннисном корте. Дол решительно направилась вперед.

На псарне не было никого, кроме собак. На конюшне кормили лошадей, и какой-то человек, но не Сторрс, запирал стойла на ночь. Сторрса поблизости тоже не наблюдалось. Дол поспешно вышла. Она не могла прочесать все поместье, а потому решила оставить все как есть и подождать, пока не объявится хозяин дома. Впрочем, на обратном пути можно было проверить еще пару мест. Предметом особой гордости Сторрса являлся огород. Поэтому Дол, свернув в сторону, пролезла туда через просвет в изгороди из кустов тиса, но не увидела ничего, кроме помидоров, фасоли, сельдерея, кукурузы и пузатой тыквы, с нетерпением ожидавшей заморозков. Пробравшись обратно через тот же просвет, Дол неожиданно вспомнила о любимом месте Сторрса, укромном уголке за прудом для разведения рыбы, под сенью кизильника, рядом с деревьями, скрывавшими сарай для инвентаря и навес для хранения мульчи. Дол снова свернула с пути и спустилась с холма. Обогнула пруд, обошла клумбу с рододендронами и действительно обнаружила Пи Эл Сторрса в его любимом тихом уголке. Увидев его, Дол застыла как вкопанная и, остолбенев, прикусила до крови губу, чтобы сдержать крик. Со стороны казалось, что Сторрс, вытянув носки туфель вниз, исполняет в воздухе, в трех дюймах от земли, какой-то гротескный танец. Дол не сразу разглядела затянутую у него на шее тонкую проволоку, которая была привязана к ветке кизилового дерева.

Дол шагнула вперед и снова остановилась. В отчаянии она яростно твердила себе: «Ты должна держать себя в руках. Ты просто обязана». Крепко зажмурившись, она решила открыть глаза лишь тогда, когда пройдет ступор. У нее возникло непреодолимое желание сесть, оставив все попытки держаться на ногах. Она боялась потерять сознание, а рядом не было ничего, на что бы можно было бы присесть… Или все-таки было… Она открыла глаза. Попробовала сделать шаг и обнаружила, что ноги ее слушаются и почти не дрожат. Тогда она сделала пять больших шагов к дереву с танцующим Пи Эл Сторрсом и остановилась, в упор глядя на тело.

Сторрс был, без сомнения, мертв. В противном случае следовало первым делом снять его с дерева и сделать искусственное дыхание, но он определенно был мертв. Рот приоткрылся, между зубами торчал кончик темно-лилового языка. Глаза вылезли из орбит. Лицо цвета баклажана выглядело распухшим. Он определенно был мертв. Дол сделала еще три шага вперед и вытянула руку – глупый, бессмысленный жест, поскольку тело все еще находилось на расстоянии пяти футов. Она громко сказала:

– Черт, я слишком брезглива! И всегда была. А ведь медсестрам постоянно приходится возиться с покойниками.

Голос Дол звучал на удивление твердо и сдержанно, что сразу придало ей сил. Приблизившись к дереву, она взяла руку Сторрса, безжизненно висевшую вдоль тела, сжала ее и пощупала пульс. Да, Сторрс был мертвее мертвого. Тогда Дол, чуть попятившись, громко произнесла:

– Вот так-то. Я наедине с трупом. Но я никуда не сбегу. У меня этого и в мыслях нет.

Стук в висках постепенно стихал, только слегка покалывало кожу. Дол огляделась. Сначала она посмотрела на проволоку. Завязанная петлей на шее Сторрса, проволока тянулась вверх, к ветке кизилового дерева, примерно в восьми футах над землей, откуда шла по диагонали через разветвление со стволом другой ветки, чуть пониже, после чего была несколько раз обмотана вокруг ствола, а ее конец спрятан в одном из витков образовавшейся спирали. Нахмурившись, Дол Боннер принялась рассматривать спираль: проволоку обычно так не закрепляют. Девушка опустила глаза. Край бетонной дорожки, ведущей к сараю для инвентаря, упирался в лужайку с плотным травяным покровом. Острые, но нетренированные глаза Дол сперва увидели только траву. Потом она заметила на некотором расстоянии от болтавшихся в воздухе ног Сторрса перевернутую скамью – широкую, длинную и тяжелую. Возле одного из концов скамьи что-то белело в траве. Дол, сделав круг, подошла поближе. Скомканный бумажный листок. Она собралась было его поднять, но вовремя отдернула руку. Посмотрела на листок повнимательнее. Он был слишком измят, чтобы хоть что-нибудь разобрать, не прикасаясь к нему. Дол выпрямилась и снова нахмурилась. Сюда скоро прибудут маститые детективы, возможно известные, но ведь она тоже детектив, и эта мысль ее неожиданно ошеломила. Она снова посмотрела на листок бумаги, однако решила все же не трогать его. Еще раз оглядела укромный уголок, заранее зная, что больше ничего нового не увидит, затем повернулась спиной к этому мрачному месту, обогнула пруд и направилась вверх по склону холма в сторону дома.

Уже возле самого дома Дол вдруг осенило. Она не стала входить внутрь, а обошла дом кругом. Спрятавшись за хвойниками, она открыла сумочку и посмотрелась в карманное зеркальце. Несмотря на быстрый подъем в гору, ее лицо не раскраснелось, хотя и не казалось смертельно бледным. Тогда она направилась к теннисному корту, на ходу стараясь собраться и унять оставшееся волнение. Жаль только, что невозможно было предугадать, не выдаст ли ее выражение лица.

С лицом, очевидно, все было в порядке, и никто, похоже, особо по ней не скучал, даже Лен Чисхолм. Он стоял возле корта, что-то демонстрируя Джанет Сторрс. Сильвия примостилась на ручке кресла Мартина Фольца. Как она и предсказывала, они снова разговаривали; она, по крайней мере, точно. Циммерман так и остался на прежнем месте. При появлении Дол миссис Сторрс сразу оторвалась от разговора с Джорджем Лео Рантом:

– Моя дорогая! Мы с мистером Рантом как раз о вас говорили. Мистер Рант учил меня, что сущность неподвластна зову, она сама выбирает себе вместилище, опускаясь как на кривую ветку, так и на стройный молодой побег. Вот если бы вы оказались избранной, как некогда я! Но мистер Рант думает, что нет! Молодежь решает, где поужинать. Конечно, тон задает Сильвия, потому что у нее есть Мартин, которым можно руководить. Шива губит мужей с помощью жен, а жен – с помощью мужей, даже до проведения обрядов. Мистер Рант говорит, у вас нет дара прозрения, вы слишком замкнуты, а значит, обречены на одиночество.

– Но если я не могу позвать сущность, мне остается только ждать. Мистер Рант, вы, вероятно, не знаете, что некоторые люди умеют ждать, не теряя надежды.

– Лишь бы не напрасно, мисс Боннер. – Рант был категоричен, но учтив. – Ожидание не будет напрасным для избранных. Капли воды всегда сливаются, если соприкасаются, но этому воссоединению предшествует сопротивление. – Он осуждающе взмахнул рукой. – Миссис Сторрс, с ее энтузиазмом, иногда забегает вперед. Лично я поостерегся бы замахиваться на ваше блаженное неведение.

– Блаженство и неведение – две вещи, связанные неразрывно. – Дол поняла, что сморозила глупость, а ее голос звучит немного визгливо. – Пожалуй, налью себе выпить… Нет, спасибо… Не стоит… Я лучше сама…

Дол налила себе ирландского виски и, заметив, что Стив Циммерман, не поворачивая головы, исподволь наблюдает за ней со своего места, посмотрела на него в упор, после чего еще раз взглянула на Ранта, миссис Сторрс и остальных. И поняла всю безнадежность плана, который она составила, покинув место убийства. Если Пи Эл Сторрса прикончил кто-то из присутствующих (пусть даже он, оставаясь вне подозрений, сейчас терзался в мучительном ожидании неизбежного), вряд ли стоило рассчитывать, что на лице преступника появится печать вины, которую можно с уверенностью распознать. Под «кем-то из присутствующих» Дол, естественно, подразумевала Джорджа Лео Ранта. Впрочем, он вел себя вполне естественно. Как и Лен Чисхолм, громогласно донимавший сбитую с толку Джанет Сторрс. Как и Стив Циммерман, который обычно был или мрачным и молчаливым, или любопытным и говорливым. И наконец, оставался Мартин Фольц. Расплачиваясь за приступ ревности, он смиренно терпел нападки и трескотню Сильвии. Глотнув виски, Дол поморщилась и снова оглядела компанию, начав с Ранта и закончив им же. Распознать? Да тут нечего распознавать.

Дол поставила стакан. Итак… хотя определенно на такое способны не все из них. Уж точно не дорогая Сильвия. И не Лен Чисхолм… Дол поджала губы. Теперь она сама по себе. Придется опираться на собственные силы; чужие ей и не требуются ни для мелких вопросов, ни для разрешения этой чрезвычайной ситуации. Дол решила уйти. Она молча направилась к дому. Миссис Сторрс что-то произнесла, Сильвия окликнула подругу, однако Дол, не ответив, быстрым шагом пошла вперед и у самого дома побежала.

Белдена не оказалось ни в прихожей, ни в столовой. Дол нажала на кнопку вызова, и буквально через секунду дворецкий появился в дверях.

– Белден, случилось нечто ужасное, – сказала Дол. – Сообщаю это вам, поскольку вы единственный мужчина, оставшийся в доме, а такие вещи должен делать мужчина. Позвоните в полицию… думаю, в полицию штата… и сообщите им, что мистер Сторрс убит.

Белден, окаменев, уставился на Дол:

– Господи помилуй, мисс Боннер!..

– Да. Будьте мужчиной. Вы ведь сможете? Когда приедет полиция, отправьте их на лужайку возле рыбного пруда. Именно там его и убили. Вы знаете, где это?

– Но боже правый, когда?..

– Белден, не нужно дрожать как осиновый лист! Будьте мужчиной! Немедленно звоните в полицию и проводите полицейских к пруду. А потом нужно будет сообщить обо всем миссис Сторрс и остальным. Вы ведь не упадете в обморок? Да?

– Я… Я не упаду в обморок.

– Отлично. Я отправляюсь к пруду. Буду ждать там.

Оставив дворецкого, Дол снова вышла через заднюю дверь. Солнце клонилось к закату. Она бежала вниз по склону, а перед ней прыгала и извивалась причудливо вытянутая тень. Дол бежала и думала о том, что сваляла дурака, не взглянув на лежащую на траве мятую бумажку.

Глава 4

Сейчас укромный уголок у пруда выглядел гораздо более мрачно. Ночь опустилась сюда раньше, чем на открытый холм под чистым небом. Дол, поеживаясь от холода, старалась не смотреть на болтавшегося в воздухе Пи Эл Сторрса, но тем не менее видела и ощущала его присутствие. Она дошла по бетонной дорожке до перевернутой скамьи и ступила на траву. Поразмышляв секунду-другую над тем, что делать с отпечатками пальцев, она нагнулась и подняла скомканный листок. Осторожно расправив, пристально всмотрелась в него. Долговое обязательство. Печатный бланк, заполненный от руки. Аккуратный, разборчивый почерк. Вексель был датирован 11 августа 1936 года. Огоувок, штат Коннектикут. Текст гласил:

Обязуюсь по первому требованию выплатить Джорджу Лео Ранту наличными пятьдесят тысяч долларов ноль-ноль центов, без процентов, или выписать ему чек на эту сумму. За встречное удовлетворение.

    Клео Одри Сторрс

Несколько раз перечитав текст, Дол изучила оборот векселя. Пусто. Она снова скомкала листок и положила на прежнее место на траву. И внезапно вздрогнула, испуганная каким-то звуком. Недовольно поморщилась, поняв, что это всего-навсего резвящаяся в воде рыба. Поколебавшись, Дол направилась по бетонной дорожке к сараю для инвентаря, расположенному в пятнадцати ярдах от пруда. Дверь была открыта, и Дол вошла внутрь. Помещение содержалось в идеальной чистоте и порядке. Чего тут только не было: тачки, газонокосилки, садовые инструменты всех видов и размеров, мешки с удобрениями, паклей и шпагатом, стойки с лампами накаливания, корзины, полка с молотками, кусачками, садовыми ножницами и… Дол прошла к противоположной стене, чтобы поближе рассмотреть то, что ее крайне заинтересовало. Там висела большая катушка проволоки, тонкие нити которой были сплетены в провод. Изучив провод, Дол одобрительно кивнула. У нее внутри что-то шевельнулось, намек на волнение и удовлетворение. Ведь она попала в сарай для инвентаря совершенно случайно, но сразу же обнаружила очевидный и важный факт: проволока, без сомнения, была той же самой. Зная, что здесь есть проволока, убийца пробрался в сарай для инвентаря, отмотал нужный кусок, отрезал кусачками, вернул… да… вернул кусачки на полку, прошел к пруду и… Тут ход мыслей Дол затормозился. Каким образом проволока оказалась на шее у Сторрса? Неужели он сам полез в петлю? Дол, к своему ужасу, поняла, что как-то не подумала о возможности самоубийства… А почему? Потому что Пи Эл Сторрс определенно был не из тех, кто способен наложить на себя руки. Такая идея даже не пришла Дол в голову. А зря. Возможно, она выставила себя круглой дурой, сказав Белдену…

Покинув сарай, Дол вернулась к кизиловому дереву, однако осталась стоять на бетонной дорожке. От злости глаза стали зорче и уже без содрогания смотрели на висевшее тело Сторрса. Дол показалось, что оно начало коченеть, хотя, возможно, это была игра сумрачных призрачных теней. Но в любом случае это не давало ответа на главный вопрос. Она снова опустила глаза и увидела примятые травинки там, где она ступала, чтобы поднять бумажку. Затем бросила взгляд на опрокинутую скамью и мысленно прикинула… Скамья находилась в двух ярдах от ступней Сторрса. Дол произвела кое-какие вычисления и рассмотрела все возможности, с горечью осознав, что ей не хватает ни знаний, ни опыта. Тогда она переключила внимание на проволоку. Оттуда, где стояла Дол, узел на шее Сторрса был не виден, однако она не стала приближаться к трупу, а проследила взглядом, как проволока тянется к ветке, идет по диагонали вниз через разветвление другой ветки, обматывается спиралью вокруг ствола… Спрятанный между витками конец проволоки сейчас был не виден. Впрочем, Дол хорошо запомнила его, когда рассматривала при дневном свете. Нахмурившись, она внимательно вгляделась в спираль, но неожиданно ее отвлек звук крадущихся по траве шагов. Шаги стали громче. На лужайке появился мужчина, который, согнувшись, прошел под веткой кизила. Мужчина приблизился к Дол:

– Мисс Боннер! Что такое… Ах!

Он отрывисто произнес два незнакомых слова, вскинул голову, точно испуганное животное, и застыл, глядя на жуткую пляску Сторрса. А Дол глядела на него.

Через несколько секунд Джордж Лео Рант, не сдвинувшись с места, медленно произнес:

– Разрушение и возрождение. Цикл. Но душа… Мисс Боннер! Откуда вы знаете, что он мертв?

– Посмотрите на него. – Когда Рант сделал шаг вперед, она строго крикнула: – Не ходите туда! Ну конечно он мертв! Вы что, ослепли…

Ей не дали договорить… Мужской голос выкрикивал ее имя… Кто-то продирался сквозь заросли вокруг лужайки…

– Дол, какого черта! Что за… – начал было появившийся на лужайке Лен Чисхолм.

– Там, – сказала Дол.

Лен повернулся и всем телом подался вперед.

– Боже мой! – Он выпрямился. – Ну и дела! Дорогой Пи Эл. Это ты его нашла? Господи, Дол, что ты здесь делаешь?! Совсем окоченел, да? Я, собственно, тоже. Белден нам сообщил. Я уж решил, что мне спьяну всякое кажется. Первым делом он вызвал полицию. Я поднял его на смех. Сильвия хотела броситься сюда. Я с трудом ее удержал. А Фольц, брызжа слюной, увел ее от меня. Если бы не ты… – Лен внезапно остановился и посмотрел на Дол, словно желая получить подсказку, что говорить, затем отвернулся, снова посмотрел на висевшее тело и пробормотал: – Дол, ну у тебя и выдержка! Нервы у тебя, оказывается, покрепче моих. Пожалуй, тебе стоит вернуться в дом, к Сильвии. Я пока подожду здесь копов.