Альтер Эго

Как только я вошел, наступило молчание. Я увидел множество рыцарей, сидящих за столом, блиставших пышностью и великолепием. По обе стороны стола, ломившегося под тяжестью золотых и серебряных блюд с самыми изысканными яствами, сидели люди с непокрытыми головами, но в практически полном, тяжелом и блестящим вооружении. Лица многих показались мне удивительно знакомыми. Меж тем, я не был знаком с ними. Как только эти несколько сотен людей увидели меня, тяжелый гул множества голосов поднялся под своды каменной залы. Они приветствовали меня, потрясая оружием и кубками с вином. Они что-то кричали мне, перед глазами у меня мелькало множество лиц и я шел за своим слугой, который вёл меня во главу стола. Я сел во главе стола, рядом с огромным рыцарем. На нём был, накинут плащ; он сидел с засученными по локоть рукавами, забрызганными кровью. У большинства людей были длинные волосы, откинутые назад. При свете факелов, которыми освещалась зала, это придавало ещё больше свирепости и без того жестким лицам. Опьяненные каким-то успехом и обильными возлияниями, они всё обратились ко мне, как к своему предводителю. Их разговоры и песни, которые они пели, стихли. Все они ждали, что скажу им я. Заметив это, я оглянулся по сторонам, ища своего провожатого. Тут я увидел группу менестрелей и каким-то привычным движением сделал им знак играть.

– Ого! Гром и молния – воскликнул рыцарь с окровавленными глазами, обращаясь ко мне. Тот, кто смотрел утром своим врагам в лицо на поле битвы, не хочет смотреть своим друзьям в глаза на пиру. Он засмеялся, протягивая мне вино.

Я делал неимоверные усилия памяти, чтобы вспомнить этих людей и всё остальное. Боже мой! Да, конечно, я здесь жил когда-то, сидел за этим столом, а ещё сегодня утром рубил своих врагов мечом.

Пир был в самом разгаре. Сидящие вливали в себя огромное количество вина, заедая его такими же кусками мяса. Кости все бросали себе за спину на каменный пол, устланный соломой и собаки тут же подбирали их. Я прислушался к разговору.

– Нет, граф де Бюд вместо того, чтобы ждать пока откроют ворота и спустят мосты, прокладывал себе дорогу через стены и рвы. Говоривший был красивый молодой человек с благородным лицом и волосами, заплетенными в косички.

– Да, Робер де Клари, ты прав, смерть его была завидной. Он покинул этот мир с улыбкой праведника на устах. А теперь перестань, в конце концов, мы затравили зверя – промолвил насмешливо человек, сидевший напротив того, кого назвали Робером де Клари.

Временами один из рыцарей вставал и обращался к окружающим с краткой речью и поздравлял всех с общей славной победой. Я понял, каких слов все ждали от меня.

Вдруг в зале началось волнение, и пара воинов втащили в зал человека. У него был растерзанный вид, растрепанные волосы. На его блестящих латах хорошо виднелась литая серебреная лань с пучком травы в зубах. Вид его красноречиво говорил о том, как с ним обращались. Несчастного подтащили к моим ногам и сидящих рядом со мной, и бросили на пол. Однако в эту минуту он выказывал мужество и достоинство. Взгляд его был решителен. Я был поражен. Сидевшие начали бросать на меня удивленные взгляды, не понимая, почему я молчу. Наконец, один из рыцарей, по- видимому имевший такое же право голоса, как и я, встал и сказал лежащему.

Я, Гастон де Бриен говорю тебе от имени всех здесь сидящих. Готовься к смерти, подлый Жан де Рожель. Воин, говоривший это сжал кулаки, стиснул зубы и, переведя дух, продолжил. Ты предал нашу дружбу и подло продал нас герцогу Филиппу. Сейчас ты увидишь свою смерть, как её увидел сегодня утром герцог. Чего бы ты не сделал теперь, чтобы было иначе! Я готов убить тебя. При этом он сделал несколько тяжелых шагов и, подойдя к Жану де Рожелю, вытащил из ножен меч. Показав страшное орудие лежащему, он остался стоять подле него.

– Жан де Рожель, проговорил тот, которого звали Робером де Клари, я хорошо тебя знаю, ты ведь готов заплатить любую цену, чтобы спасти свою жизнь?

Лежащий поднял бесстрашный взгляд на сказавшего эти слова и грустно взглянув на стоящего рядом Робера де Клари, остановил свой взгляд на мне.

– Выслушай меня ты, а также все присутствующие здесь рыцари, если здесь найдется хоть один, достойный называться так. Выслушайте, какие условия я могу предложить за свою жизнь.

– Ты, – он обратился ко мне, силой захватываешь не принадлежащие тебе по праву земли и замки своих соседей, уничтожаешь их посевы, вырезаешь скот и убиваешь жителей. Сегодня ты захватил замок герцога Бургундского, перебил его слуг, разграбил его имущество и убил его самого.

– Кончил ли ты, перебил его стоящий по-прежнему с занесенным мечом Гастон де Бриен.

– Нет, я не сказал условия в обмен, на которые могу спасти свою жизнь.

– Продолжай, – да смотри, чтобы всем конец понравился больше чем начало!

– Я перечислил твои преступления, а также преступления твоих людей, – продолжил де Рожель, опять пристально смотря на меня. В обмен на свою жизнь, могу предложить тебе.… При этих словах в зале наступила мертвая тишина. Лицо его было ужасно. Ты владеешь здешними землями, тебе принадлежат здешние леса, поля. Я хочу в обмен на свою жизнь предложить тебе то, чего у тебя нет – проговорил он. Слыша, что я молчу, он продолжил. У меня есть невиданный цветок, выросший в лесу среди диких трав. Его красота достойна королевского внимания. Его нельзя сравнить ни с чем, но я готов продать его в обмен на свою жизнь.

– Я не интересуюсь цветами, тем более не покупаю их, – ответил неожиданно для самого себя я, также внимательно смотря на этого человека. Я чувствовал, что сейчас в моем мозгу откроется клапан, не дающий воспоминаниям вырваться наружу.

– Этот цветок моя восемнадцатилетняя дочь – проговорил несчастный.

Первое, что я вспомнил при этих словах, это женщина, которую я видел вчера, хм вчера!? На портрете здесь в этой зале и потом наверху в комнате. Затем медленно, как туман, в моей голове встала другая картина. Я увидел себя в лесу около замка, стоявшего передо мной Жана де Рожеля. Я не сомневался, что это его замок. Там я встретил красивую девушку. Я подошел к ней и не знаю почему, но мы обнялись, и губы наши слились в жарком поцелуе. Это было воспоминание. Далекое воспоминание. В это время Гастон де Бриен нанес удар мечом и его жертва без крика упала мертвой к его и моим ногам. Все повскакивали со своих мест и молча смотрели на ужасную развязку.

– Негодяй, я не мог больше слушать его дьявольские слова – прокричал Гастон де Бриен, громовым голосом, угрюмо поглядывая по сторонам. Его слова были одобрены сотней голосов.

– Однако де Бриен, мы ведь хотели его повесить – произнес один из рыцарей.

– Что же нам мешает сделать это сейчас, давайте, прицепим его к оконной балке.

Предложение пришлось всем по нраву. Тот час труп подвесили.

– Тебе нужна его дочь. Я вздрогнул.

Гастон де Бриен тремя глотками осушил кубок с вином. Негодяй думал провести тебя, но я сразу понял его задумку, потому как знаю, где еге искать, он помедлил

В замке Тарс, я совсем забыл про него. Послушай-ка, де Бриен чуть склонился ко мне, а что если отпустим всех мелкопоместных дворян, оставим только Робера де Клери и Диаса де Бивара с их людьми, да еще я и ты со своими людьми. Ворвемся туда вместе и, кто сможет получить больше- получит, кто сможет больше взять – возьмет.

– Опускаю знамя перед победителем, прошептал я с напускной веселостью, чувствуя, что бледнею. Я посмотрел на труп висевший, на окне и освещенный светом месяца. Он отбрасывал на пол тень, бледную, но достаточно четкую, чтобы понять, какой страшный предмет она обрисовывала. Я протянул кубок виночерпию. Вспомнил пока ещё кое – что, какие-то обрывки и, чтобы подтвердить, их я встал и крикнул.

– Да здравствуют король. Ответом мне был тот самый боевой клич, который я надеялся и боялся услышать в ответ. Все вскочили и закричали.

– Монжуа! Это был боевой клич французов, который установился в двенадцатом веке.

Теперь, я знал, наверное, что жил в этом замке. Но, в качестве кого. Я не мог дать ответы на вопросы, возникающие в моем мозгу. Одно казалось несомненным; когда жил здесь, я был очень несчастлив; иначе я не мог объяснить щемящее чувство тоски, которое охватило меня, когда я забрел сюда. Но я вспомню всё, нить свяжет воедино отрывочные образы и звуки, иначе, зачем я здесь. Я протянул кубок виночерпию.

* * *

Пир казалось, не закончится. Я абсолютно не понимал, что происходит. Что это? Сон или явь? Ответа мне дать не мог никто. Чувствовал я себя довольно странно. Казалось размах моих плеч несколько увеличился, как будто в них кривая сажень застряла. Кроме того, чувствовал, что моя грудная клетка также увеличилась и, в настоящее время мои легкие напоминают кузнечные меха. В руках, плечах и спине я чувствовал некую тяжесть, как будто весь день тело мое изнывало под тяжестью тяжелых доспех, а руки целый день орудовали двуручным мечом. Всё это было более чем странно. Тогда я задал себе вопрос, помню ли вообще, кто я такой. Это не вызвало у меня затруднения. Я вроде бы помнил, однако думать мне об этом не хотелось. Как будто мой разум находился в гостях и ему говорили, сиди и помалкивай, здесь все живут по другим правилам. Всё же усилием воли я заставил себя умножить число пятнадцать на семнадцать и посчитать, сколько это будет. Убедившись, что считать могу , я взял лежащий на столе нож и попытался выцарапать на столе слово «сон». Писать я совершенно не мог, и чуть не порезался ножом, хотя, четко помнил, как пишется это слово. Просто пальцы мои никогда не держали авторучки. Всё это было крайне невероятно.

Я подумал, что неплохо бы выйти отсюда, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Как только я подумал, как бы получше это сделать, вдруг неожиданно для самого себя тяжело опустил кулак на стол, так, что подпрыгнули серебряные блюда и закричал.

– Ей, разрази Вас тысяча чертей, кто ни будь подойдите сюда.

Тут же от стены отделился слуга, который сопровождал меня в эту комнату.

– Я слушаю Вас, монсеньер?

– Послушай…, как тебя?

– Меня зовут Эббон, монсеньер.

– Да, конечно Эббон, послушай, проводи меня в мою…, в мои…

– Слушаюсь – Эббон поклонился.

Пока мы шли по долгим каменным коридорам, оставив пирующих, я не переставал удивляться. Раньше бы я никогда так не стукнул кулаком по столу и не закричал таким образом. Непостижимо. Тут я только заметил, что даже походка у меня стала другой, какой-то, что ли грузной.

Слуга привел меня в ту самую комнату, а может быть похожую на неё, в которой я проснулся. Я огляделся в поисках зеркала, но ничего похожего не увидел.

– Послушай, где здесь есть зеркало? Мой вопрос вызвал недоумение у слуги, словно он не понимал, о чём идёт речь.

Вдруг опять неожиданно для себя я сказал.

– Эббон, вели срочно принести сюда бочку с водой, хочу посмотреть на своё лицо и умыться.

Эббон тот час исчез.

Теперь мне стало ясно, что любые действия, которые выполнял обычно определенным образом, я выполнял здесь по другому. Подошёл к одному из окон, напоминающих огромную бойницу и посмотрел наружу. В воздухе стоял сумрак, который бывает обычно перед рассветом.

Через некоторое время тяжелая массивная дверь открылась и с несколько человек под руководством Эббона, втащили большой бочонок с водой. Я подошёл и с большим волнением взглянул на свое отражение, а затем застыл неподвижно. На меня смотрел совершенно мне не знакомый человек.

– Что же это, Господи – промелькнуло у меня в мозгу.