Эксклюзивное право на любовь

– А если там бомба? – ехидно предположил Витек.

– Дурак, что ли? – возмутилась я. – Какая еще, на фиг, бомба? Кристина, открывай уже!

Погоняемая со всех сторон Кристина, которой и самой было жутко интересно, принялась разворачивать верхний слой обычной серой бумаги. Глаза у нее сияли, и я готова поспорить на что угодно, что она, как, впрочем, и мы с Анькой, была уверена, что это от Виталия. Вообще-то это не в его стиле, как-то не вязалось с его характером, но кто знает? Может, весна и Кристина растопили в нем его вечный холодок?

Под серой бумагой обнаружилась коробка, обернутая яркой блестящей фольгой, а поверх нее почему-то в несколько слоев обмотанная стрейч-пленкой.

– Господи, а это еще зачем? – удивилась я.

– Наверное, внутри что-то хрупкое? – предположила Аня.

– Скорее уж что-то ядовитое, – внес свое предложение Витек, со всех сторон осматривая посылку.

– Дурак! – разозлилась Аня. – Не можешь чего-то хорошее сказать?

– А что я-то? Зачем, по-твоему, ее так замотали?

Кристина тем временем срезала слой стрейча, и принялась за обертку.

Мне показалось, что комнате поплыл мерзкий сладковатый душок. Но я сначала не обратила на это внимания. Однако, когда она сняла обертку, душок превратился в вонь. Самую настоящую вонь, которую ни с чем нельзя спутать. Так приторно и тошнотворно пахнут дохлые кошки.

– Мать моя, что это?! – растерялась Аня.

Улыбка стекла с Кристининого лица, да и у нас всех лица были обалдевшие. Под оберткой оказалась розовая коробка. Она подняла крышку, пару секунд смотрела на то, что под ней, потом вскрикнула и отскочила в сторону.

На дне коробки лежала черная атласная подушка, на которой была разложена огромная мертвая крыса. И вонь от нее шла просто нестерпимая! А рядом листочек бумаги, на котором было напечатано: «УБИРАЙСЯ!!!».

– Вот жесть! – прошептал потрясенный Витек. У остальных слова нашлись не сразу.

– Что это? – губы у Кристины чуть дрожали, а в голосе послышались слезы. – Твою мать, что это такое??

– Кры-ыса… – испуганно протянула я.

– Нет, да что же это такое творится?! – возглас возмущенной Марины Викторовны, о которой мы как-то забыли, заставил всех нас вздрогнуть. Она грохнула трубку на рычаг, поднялась и решительно направилась к нам. – Вы что там такое вытворяете?? Дышать же нечем! В конце концов…

Тут она дошла до Кристининого стола и увидела коробку. Чуть-чуть постояла, являя собой живое олицетворение выражения «глаза полезли из орбит», а потом…

– А-а-а-а!!! Крыса!!! А-а-а!! Вон! Вон! Уберите ее!! Фу, придурки, что за мерзость вы принесли?! УБЕРИТЕ ЭТО НЕМЕДЛЕННО!!!

Она кричала так, что стены дрожали, и при этом толкала под руки Витька, видимо как единственного представителя мужского пола в нашем кабинете. Причем толкала так, что ему пришлось упереться в стол, чтобы не кувырнуться в эту коробку носом.

– Ну что вы замерли как истукан?? Унесите это!! Фу!! Дрянь!! – и тут она еще зачем-то ка-ак грохнула кулаком по столу.

Мы все хором вздрогнули, а для Витька это, судя по всему, явилось руководством к действию. Он брезгливо ухватил за край коробку, сверху запихал всю обертку, стрейч и бумагу, и бегом ринулся из кабинета.

– Боже мой! Ну как тут работать?! Ну, это же надо догадаться!! – разорялась Маринвиктырна. Но тут обычно тихая Кристина не выдержала и рявкнула в ответ:

– Да заткнитесь вы!!

– Что-о-о? – такое обращения для нашей грымзы явно было внове.

– Рот, закрой, дура! – Кристина относилась к тому типу людей, которых трудно вывести из себя. А уж если удалось, то потом еще труднее загнать обратно. – Чего разоралась? Ты что, думаешь, я сама ее сюда принесла что ли? Мало того, что меня саму все трясет, так ты тут еще истерики закатываешь!

На Кристину и в самом деле было больно смотреть, такое у нее было потрясенное и расстроенное лицо. Я подошла и обняла ее за плечи.

– Ты только не расстраивайся, – попросила я, хотя сама не представляла, как не расстроиться в такой ситуации, – это просто чья-то очень дурацкая шутка.

Марина, оскорбленная до глубины души, пулей выскочила из кабинета. Анька нараспашку раскрыла оба окна, и в комнату потянуло свежий воздух. Не совсем, правда, свежий, все-таки на территории АТП обычно пахнет выхлопом, солярой, еще чем-то таким техническим, но все же это намного лучше, чем невыносимая трупная вонь.

– Все! – отрапортовал, вернувшись, запыхавшийся Витек. – Я ее в мусоросжигатель бросил! Там как раз какой-то хлам жгут!

– Спасибо тебе! – Кристина жалко улыбнулась.

– Что здесь происходит? – послышался от двери холодный недовольный голос. Ящерица, собственной персоной. Да, и, конечно же, Марина на заднем плане. Вот кто на самом деле заслужил такую посылочку! Может даже и не одну… – Кристина, что за глупые розыгрыши, потрудитесь объяснить?

– Я не знаю! – Кристина развела руками. – Кто-то прислал мне посылку…

– Кто?

– Да откуда ж ей знать? – вставила Анька.

– Перовская, вас я не спрашивала, – Ящерица даже не повернула голову в ее сторону, отмахнулась, как от мухи. – Так вы что, не знаете, от кого получаете подобные «шутки»?

Она прищурилась, и глянула на Кристину так, что всем, а в первую очередь самой Кристине тут же стало понятно – получать подобные посылки – великое преступление. Моя бедная подруга даже пошла красными пятнами от всех этих эмоций.

– Понятия не имею! – ответила она. Кристина уже немножко пришла в себя, и испуг и отвращение уступали место обиде и злости. – Если бы знала, то своими руками по лицу бы надавала.

– Этого еще не хватало! – высокомерно бросила Ящерица. – Где ЭТО сейчас?

– Виктор в мусоросжигатель кинул.

– Понятно. Это хорошо, – начальница глянула на часы. – На сегодня ваш рабочий день закончен, – мы украдкой перевели дух. Слава богу, сейчас она уйдет, и можно будет тоже поскорее покинуть это место, – но я хочу во всем разобраться. Каждый расскажет мне что знает. Начнем с вас, Кузьмина. В понедельник, в девять ноль-ноль я жду вас у себя в кабинете. Всего хорошего.

Спустя секунду мы остались одни.

– Ну, елки зеленые… – расстроенно протянула Кристина. Мы с Анькой тоже приуныли. Начинать неделю с тет-а-тета с Ящерицей, что может быть хуже?

– Вот жесть! – снова повторил Витек.

Старая история…

– Мама, я пойду дров наколю, – сказал Андрей, направляясь к двери. Хоть на дворе и стоял уже июнь, но был он совсем не жаркий, а домик, в котором они жили – старенький, корявый, тепло в нем держалось плохо.

– Давай, сынок, давай, – мать ласково улыбалась ему, – а мы пока картошечки натушим.

Жена, чистившая картошку, тоже улыбнулась. Потом поднялась, подошла, обняла, стараясь не запачкать грязными руками.

Он наклонился и легко поцеловал ее. Краем глаза заметил, как недовольно поджались мамины губы, тихонько вздохнул. Нежно чмокнул жену в нос, посмотрел, как она возвращается к столу, берет в руки следующую картофелину. Живота еще совсем не было видно…