– Как долго вы… ваша организация намерена меня… требовать у меня деньги? – нервно поинтересовался толстяк и зябко поежился.
Магистр задумчиво поиграл тростью. Отвернувшись от собеседника, он с подчеркнутым интересом любовался пейзажем.
– Ну разве мы требуем? – пробормотал он. – Мы только просим.
– Как долго? – Толстяк немного возвысил голос.
– До той поры, пока они у вас будут, – с легким смешком ответил Ренар.
У толстяка явственно побагровела шея, но он сдержался.
– Я могу получить те… документы?
– Которые компрометируют вас? – подчеркнуто деловито уточнил магистр.
– Тише, умоляю! – прошипел толстяк.
Ренар погладил орнамент кельтского креста.
– Местные жители немногословны. Вы слышали, что говорят про тис, Квентин? Про тис, которым засажены многие кладбища? Дерево смерти и бессмертия.
Квентин невнятно замычал, но Ренар решил принять это как согласие на продолжение темы.
– Про него говорят, что корни его нанизывают на себя головы мертвецов. Это удерживает их в земле. Так же и ваши тайны. Пока вы спонсируете нашу маленькую организацию, мы не даем документам ход.
– Я желаю получить их, фотографии, переписку – все.
Магистр с интересом посмотрел на собеседника, словно не веря, что это его давний знакомый.
– Желать вы имеете право. А вот получить… Впрочем, если вы найдете компромат…
Толстяк дернулся.
– …то есть аналогичные документы на кого-то еще, то… мы сможем обменяться.
– Согласен, – отрывисто произнес Квентин.
Для Ренара это оказалось приятной неожиданностью.
– Даже так? И много?
– Достаточно. И меня оставят в покое? Навсегда?
Квентин извлек платок и промокнул лоб. Напряженный разговор мучил его настолько, насколько его собеседника развлекал. Ничего не ответив, француз развернулся и зашагал по тропинке дальше. Подскочив на месте, Квентин бросился за ним, равно боясь и продолжения разговора, и смены темы.
– Я вижу, что вы заинтересовались моим предложением. Я могу быть вам полезен, и… я хочу свободы.
Ренар капризно пошевелил губами и решил картинно обидеться:
– Неужели вы чувствуете себя в плену?
– Скорее в рабстве, – буркнул Квентин.
– Отчего же вы вините в этом меня? Я не нарушал законов своего мира.
– Вы меня шантажируете… это противозаконно, – сопротивлялся толстяк.
Ренар резко остановился и явно разозлился, словно собеседник задел что-то важное.
– Вы, с позволения сказать, обычный человек, homo vulgaris, верите только в плоть и в деньги… Законы моего мира про «никому не вреди» на вас не распространяются. И я даю вам возможность искупления.
В планы толстяка явно не входило взбесить собеседника, и он интуитивно почуял, чем это для него чревато.
– Беру свои слова назад! Мы оба погорячились.
Ренар, опираясь на трость, прошествовал дальше. Квентин с портфелем наперевес засеменил ему вслед.
– Мне нужны гарантии… – бормотал он.
– Гарантии? – Магистр иронично поднял брови. – Вам? Мои? В чем?
– В том, что меня оставят в покое, когда я сдам вам кое-кого.
– Славно. Слово ведьмы вас устроит?
– Вы смеетесь?! Просто обещайте. У меня уже нет сил. Я хочу исчезнуть.
Ренар вновь остановился и мельком оглянулся. Вокруг никого не было, и он сдернул с правой руки перчатку. На среднем пальце блеснул перстень с большим синим камнем, возможно, сапфиром. Квентин зачарованно смотрел на украшение. Магистр протянул руку Квентину и с силой сжал его ладонь.
– Обещаю, у вас появится возможность исчезнуть. Вы будете свободны.
– Спасибо! – с жаром воскликнул Квентин и, подчиняясь непонятному импульсу, наклонился и припал губами к прохладному камню.
Ренар тонко улыбнулся, наблюдая этот порыв. Потом отнял руку.
– Когда вы сможете представить то… о чем упомянули?
Квентин явно приободрился.
– В течение недели. Я же не дома под подушкой это храню, вы понимаете?
– Вы разумный человек, Квентин. – Магистр мягко рассмеялся. – Я всегда верил в ваш здравый смысл и предусмотрительность. А что с последним нашим требованием? Вы принесли?
Ренар с интересом взглянул на портфель, которым Квентин отгораживался от него все это время. Тот замялся.
– Да, но… Это последнее, что у меня осталось, поймите. У меня долги. Семья. Я рассчитывал на вашу доброту.
Ренар мягким, почти нежным движением отнял у собеседника его ношу.