Невеста лешего

– Я не какая-нибудь ведьмака черная, ты не думай! Обычная лесовичка, из местной артели… по прозванию Ягодница… зла я вашему брату и сестре не делаю, но если кто плохо себя ведет – могу и наказать! Мы тут, Верейские, все такие: за добро и справедливость стоим, но знаешь, к кому жалостные, а кому и безжалостные… ну, чего ты обмерла-то опять? Неужели не знала, куда приехала?

Примечание:

1) Зимобор – народное название Благовещения, 25 марта по старому стилю – 7 апреля по новому. Согласно поверьям, накануне (6 апреля) лешие выходят из-под земли, просыпаются от спячки и начинают снова проказить в лесу.

ГЛАВА 4. Разбор полетов

«Говорю же вам, что за всякое праздное слово,

какое скажут люди, дадут они ответ в день суда:

ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься».

(Евангелие от Матфея, 12:36)

Элька, должно быть, в окно увидела, что Алёна подходит к корпусу – потому что встретила сестру на пороге номера, уперев руки в боки, и с фирменным выражением лица «умри все живое». Денис отсутствовал: он не любил быть ни свидетелем, ни тем более участником сестринских «разборов полетов», и благоразумно смылся в бильярдную или в тир.

– Привет… – Алёна знала, что улыбка и доброе слово творят чудеса, и попробовала подступиться к своему семейному церберу с налета – протянула Эльке аппетитно пахнущий сверток:

– Тут места в округе обалденные, я загулялась немного… забыла о времени… зато пирожков принесла, смотри, какие!

Попытка засчитана не была.

– Ах, пирожкииии!.. Я тебе сейчас эти пирожки знаешь куда засуну? – прошипела Эля, втолкнула сестру в комнату, и, не успев толком притворить дверь, не дав и слова сказать в оправдание, начала орать:

– Ты в своем уме, стерва?! Ты что творишь вообще?! Сваливаешь с утра по-тихому, как крыса, пользуясь тем, что мы проспали – и ни ответа, ни минета! На звонки не отвечаешь… как будто так и надо!

– Я не слышала звонков… там, где я гуляла, плохо ловит сеть…

– Не слышала ты, как же! Мозги у тебя плохо ловят, а не сеть, корова! – Эльмира закатила глаза и состроила гримасу, словно ей под нос подсунули коровью лепешку или шлепок болотной жижи:

– За каким хреном, скажи, я тебе новый телефон купила вместо твоего допотопного старья?! Еще модель хорошую выбирала… Тварь ты нищая и неблагодарная! И почему, объясните, мадам Куропаткина, мы с Дэном вместо нормального отдыха должны тебя с собаками разыскивать, пока ты с каким-то бомжом очередным по закоулкам отираешься?! Цветы он ей, видите ли, дарит… Позорище… Да что удивляться-то – на тебя теперь только бомж и позарится! А колбаски копченой он тебе не предложил, нет? Водочкой запить где-нибудь под сосенкой?

Алёна, хоть и готовилась к семейному скандалу, не ожидала, что на нее обрушится такой шквал унизительных попреков… Эльмира не выбирала слов – наоборот, нажимала на все известные ей болевые точки. Оставалось только удивляться, где бдительная сестрица, мнящая себя столбовой дворянкой, успела раздобыть сведения.

Алёна села на кровать и снова ощутила на шее тяжелое ярмо, свинцовый груз, о котором сумела ненадолго позабыть, пока гуляла с Маринкой-Ягодницей по вотчине лешаков Верейских. Сладкое чувство свободы, посетившее ее там, было иллюзией. Стоило вернуться – и цепкий капкан неприглядной реальности напомнил о себе. Острые зубья еще больней впились в ошметки души. В самой глубине существа, как в трясине, заворочался и стал закипать безудержный гнев… хотелось высказаться по полной, и тоже -заорать в ответ, или даже встряхнуть сестрицу за плечи, отвесить ей знатного леща!

Вот только не было у нее пока что права так поступать. Не хотелось оказаться «тварью неблагодарной и нищей», что берет еду – но кусает кормящую руку.

Алёна (О. Белявская)

Алёна закрыла глаза, представила себе реку… холодную, спокойную реку, что катит и катит свои волны по руслу, катит в сторону моря, и никакие пороги, никакие ветры и бури не собьют ее с пути… Вдохнула, выдохнула и сказала как можно спокойнее:

– Ты, кажется, больше меня знаешь, где я гуляла и с кем. Про какого «бомжа» ты говоришь, что за дикие выдумки?

– Ах, ты еще и огрызаться вздумала, отговариваться?! Выдумки – это по твоей части! С самого детства такая была – врунья, да еще и дура впридачу!

– Ты не ответила на вопрос… откуда ты взяла, что я гуляла с бомжом?

– Да уж осведомили добрые люди! Поболтала кое с кем в столовой, потом к администратору пошла… Они мне все и рассказали, как миленькие! И про подснежники, и про Михал Иваныча… Ты что, не знаешь, как я умею с персоналом работать?

– Знаю… у тебя на фирме больше года мало кто задерживается.

– Ой-ой-ой, вы посмотрите! Ты, может, меня вздумала бизнесу учить? За собой следи, что ты творишь, предпринимательница хренова! Сперва жулика и альфонса себе нашла, все деньги спустила, квартиру пролюбила… а теперь того хлеще, на сельский пролетариат перешла! Идиотка поганая! Смотри, если подцепишь чего-нибудь после своих похождений – я тебе ни врачей, ни аборт оплачивать не буду!

– Я у тебя и не прошу ничего… но и отчитываться не собираюсь! – Алёна подняла голову, и Эля вдруг смешалась под ее взглядом, умолкла и отступила… но передышка была недолгой. Сестра тоже вдохнула и выдохнула, потрясла головой, как боксер, пропустивший удар, и снова ринулась в бой:

– Вот начнешь опять зарабатывать, наскребешь на съемную конуру – тогда и перестанешь отчитываться! А пока я плачу по твоим счетам, и еду, и шмотки тебе покупаю, и на отдых вожу – будешь, как миленькая! Мой дом- мои правила! Ты забыла, о чем мы с тобой договаривались, когда ты ко мне переезжала?

– Я все помню, Элечка… помню все твои условия. Ты меня даже заставила бумагу подписать. Только знаешь что? Наш контракт заканчивается.

– В смысле?..

Алёне очень хотелось ответить: «В коромысле!» – но она заставила себя прикусить язык. Тушить костер керосином – плохая идея, и для морального удовлетворения вполне хватило обескураженного выражения на красивом сестрином лице.

– Можешь меня поздравить: я нашла нормальную работу и жилье. Так что твои мучения скоро закончатся, вместе с расходами на мое содержание. А я понемногу начну выплачивать тебе долг.

Эльмира явно не ожидала такого афронта, но попыталась парировать и обесценить услышанное:

– Где ты нашла работу и жилье?.. В лесу под корягой – или в штанах у своего бомжа?.. И сколько ж он тебе пообещал за отсосы перед сном… и за право бесплатно жить у него в бытовке?

– Я… – больше Алёна ничего не успела сказать: здоровенный изогнутый кусок коряги, висевший под потолком в качестве элемента природного дизайна, каким-то волшебным образом освободился от крепления – и прилетел сестре точно в макушку. Эля охнула и кулем осела на пол… схватилась за голову и открыла рот.

– Тише, молчи!.. Молчи! – Алёну бросило одновременно в жар и в холод – стоило представить, что произойдет, если изо рта сестры, вместо слов раскаяния, польется отменная брань. Она ощущала кожей, что в игру снова вмешались местные соседи – потому что здесь, в тихом патриархальном местечке, в вотчине Верейских, действовали свои законы и правила. Незнание правил не освобождало от ответственности, и нарушители быстренько получали по голове, чаще всего в прямом смысле слова.

– Оййй, дуууура… вот же ты дура… -тоненько провыла сестра, на время превратившись из взрослой мегеры в обиженную маленькую девочку, у которой «вава» от злой коряги.

– Кто из нас дура – мы еще обсудим… -Алёна обхватила Эльмиру за плечи и бегло осмотрела «место прилета»: крови не было, но в гуще светло-рыжих волос набухала шишка.

– Ты как себя чувствуешь? Голова не кружится?

– Немного… оххх… вот уроды… я их тут всех достану… за нарушение техники безопасности… ой! Дай коньяяк… там, в мини-баре…

– Тихо, резко не вставай… вот сюда, в кресло… я сейчас… достану тебе коньяк и лед заодно, нужно холодное приложить… – сейчас главное было заболтать Эльку, переключить на заботу о своем драгоценном здоровье, выслушать еще что-нибудь в свой адрес, но только прервать опасную беседу насчет «бомжа». И отвлечь от еще более опасного намерения продолжить разбор полетов с привлечением администрации пансионата «Пленэр».

«Коряжный казус» не мог быть случайностью. Эля, хоть и не была полным профаном по части того, что в интеллектуальных кругах принято называть суевериями или «бытовой эзотерикой», зашла слишком далеко. Она не понимала или не желала понимать, с какими силами играет и чем рискует.

А обсудить и в самом деле предстояло многое, поскольку Алёна вовсе не шутила насчет найденной работы.

*****

– Ну что, Денис Маркович, еще партейку по полтинничку, или – ту-ту, труба зовет, по шашлычку, да под водочку? – рыжеватый кривобокий мужичок, с чудным именем Аук (как видно, татарским), подмигнул Денису и ощерил в улыбке острые зубы.

– А давайте еще партейку! – Денис довольно улыбнулся и похлопал себя по карману: ему сегодня везло на бильярде как никогда. Из десяти сегодняшних партий он выиграл семь. Везение настраивало на благодушный лад, и даже немного тянуло на приключения…

– Вот и славненько! – Аук махнул юноше в форменной зеленой куртке, с бейджиком «менеджер зала», и тот торопливо выставил на зеленое сукно деревянный треугольник для расстановки шаров.

– Спасибо, дальше я сам… – Денис, знавший несколько хитростей распределения шаров для пула, отодвинул менеджера и принялся сам собирать пирамиду. Аук не мешал ему – притулившись в уголку бильярдного стола, наблюдал с почтением любителя к профессионалу. Остальные любители, давно уже выбывшие из игры под предлогом «потери интереса» (и впрямь, кому интересно проигрывать раз за разом?), тем не менее из зала не уходили и явно ждали начала поединка.