Убей меня завтра

– Мистер Скотт, я только что видел кое-что, что вас наверняка заинтересует.

– Вот как?

– Когда я хотел поставить на стоянку "линкольн" одного из постояльцев, я обратил внимание, что кто-то проявлял излишнее любопытство к вашему "кадиллаку".

– Это действительно интересно, – сказал я, – и может оказаться для меня очень важным. Я протянул ему зелененькую.

– Большое спасибо, – сказал он. – Но этот человек настолько был любопытен, что это буквально бросалось в глаза.

– Ты можешь описать мне этого человека, Арти?

Он улыбнулся, но я не понял, что тут смешного.

– Это очень просто, – сказал он. – Огромный такой детина! Настоящий великан…

– Как, как?

– Ну, возможно, я немного приукрасил, мистер Скотт. Я еще не видел человека, который был бы так широк в плечах…

– Я должен точно знать, каков он, Арти. Может он не тот, на кого я думаю… Я присел.

– Почему вы сели, мистер Скотт? Вам что, плохо?

– Совсем нет. Почему ты так решил?

– Может быть, принести вам воды?

– Не надо… Дай мне подумать… О чем шла речь? Ах да, о парне высотой в два метра десять сантиметров. Да, и ты должен описать мне его подробно, чтобы я его не спутал с другим, Арти. Какого цвета у него волосы?

– У него вообще нет волос.

– Как так?

– Нет, и все. Голова у него такая же голенькая, как яйцо.

Я вздохнул и сразу показался себе маленьким и ничтожным.

– Это он! – я снова вздохнул. – Двух таких чудовищ, как этот Блютгетт, быть не может!

– Блютгетт?

– Да.

– Прошлой ночью он пытался вас убить?

– Да. И теперь, мне кажется, он повторит свою попытку.

– Но вы этого не позволите, мистер Скотт? Могу биться об заклад…

– Арти…

– …что вы его разберете по косточкам. Но вы должны поспешить, мистер Скотт, иначе вы его не поймаете.

– Ах, Арти, ты уже достаточно взрослый для того, чтобы понять некоторые премудрости жизни. И кое с какими я с тобой поделюсь, которые я уже приобрел в процессе жизненного опыта. Как ты думаешь, кому это поможет, если я разберу этого человека по косточкам?

– Ну, ведь он пытался вас убить…

– Да, конечно! И это было совсем нехорошо с его стороны. Но чистое насилие – это орудие дикарей, не так ли? Зачем человеку дан мозг? Зачем человеку дан ум? И что я докажу, если расправлюсь с Блютгеттом? Только то, что я сильнее его, не правда ли? А мне это совсем не нужно. Я должен его перехитрить.

– Перехитрить?

– Да. Это гуманнее и честнее.

– Но как?

– Ну…

Это был умный вопрос. Как мне перехитрить Блютгетта? Ведь для этого я должен сперва его поймать. А как поймать слона?

Я заметил, что Арти смотрит на меня с сомнением. Я подумал, что мои акции в его глазах немного понизились. Самоуверенным движением руки я отпустил его, а когда он ушел, я вздохнул еще раз:

– О, Блютгетт, и почему из тебя не сделали двух человек!

Наконец я поднялся, вышел из номера и потихоньку прокрался к стоянке машин при отеле. Я довольно быстро обнаружил Блютгетта, но выждал еще пять минут, поскольку посчитал, что он, возможно, пришел не один. И лишь после того, как я убедился, что неправ, я перешел к атаке.

Блютгетт сидел в сером "крайслере", который он поставил таким образом, чтобы следить за моей машиной, что даже не заметил, как я подошел к боковому окошечку его машины.

– Пушка заряжена, Блютгетт, и тебе достаточно сделать одно неосторожное движение, и я выпущу в тебя всю обойму. – Он даже не вздрогнул. – Дуло кольта направлено как раз тебе в ухо! – Его взгляд продолжал покоиться на моей машине, но на этот раз он процедил сквозь зубы грязное ругательство, которое я не решаюсь здесь привести, а потом медленно повернул свою голую черепушку, и я увидел его печальные глаза.

– Я же знал, – сказал он, – знал, что все выйдет вкривь и вкось.

– Где твои сообщники?

– Таковых нет. Я один.

– Этому я поверю только в тот день, когда ты пойдешь в балетную школу, Блютгетт. Сколько у тебя сообщников и где они спрятались?

– Честное слово, я один, – ответил он. Он пожал плечами, и машина подозрительно закачалась. – Я хотел с тобой расправиться, Скотт, и приехал один.

– Почему?

– Потому что ты пристрелил Фрэнки, – тихо сказал он.

– Франкенштейна?

– Он не любил, когда его так называли. Может быть и странно, но я всегда называл его Фрэнки.

– Каков милый мальчик! – подумал я.