Перси Джексон и последнее пророчество

– Защитив, – мягко поправила Аннабет. – «Защитить» – значит «спасти».

– Я знаю, что это значит, – проворчал я.

– Олимп защитив или в прах обратив.

В комнате повисло молчание. Наконец Коннор Стоулл произнес:

– «Обратить» – это вроде не плохо?

– Не просто обратить, а обратить в прах, – глухо сказала Селена. Я вздрогнул, потому что меньше всего ожидал, что заговорит она. – «Обратить в прах» – значит «разрушить».

– Уничтожить, – поддержала Аннабет. – Истребить, стереть с лица земли.

– Я понял, спасибо, – мое сердце налилось свинцовой тяжестью.

Все смотрели на меня с сочувствием, а может, даже с жалостью и долей страха.

Хирон закрыл глаза, как будто молился про себя. Поскольку он оставался в облике кентавра, его голова почти задевала висевшие под потолком светильники.

– Перси, теперь ты понимаешь, почему не следовало рассказывать тебе все пророчество. Ты и так тащил на себе слишком большой груз…

– Не зная, что в конце концов мне все равно придется умереть? – подхватил я. – Да, кажется, понимаю.

Хирон грустно на меня посмотрел. Он прожил три тысячи лет и видел смерти сотен героев. Возможно, ему это не нравилось, но он привык. Он почел за лучшее не пытаться меня переубедить.

– Перси, – сказала Аннабет, – ты же знаешь, пророчества всегда имеют двойной смысл. Возможно, тебе не придется умереть в буквальном смысле.

– Конечно, – покивал я. – «Единственный выбор дни его пресечет». Толкуй, как хочешь, верно?

– Может, мы сумеем этого не допустить, – с надеждой произнес Джейк Мейсон. – «Душу героя проклятый клинок пожнет». Возможно, мы сможем найти этот проклятый клинок и уничтожить. По-моему, речь идет о косе Кроноса, как думаете?

Об этом я не подумал, но какая разница, какой из клинков проклят: Анаклузмос или коса Кроноса? В любом случае я сомневался, что нам удастся предотвратить исполнение пророчества. Какой-то клинок пожнет мою душу, это предрешено, а я, как правило, старался не допускать, чтобы мою душу пожинали.

– Пожалуй, стоит дать Перси возможность обдумать эти строки, – предложил Хирон. – Ему нужно время…

– Нет, – я свернул листок и запихнул в карман, чувствуя, как во мне нарастает волна протеста и злобы, хотя я не понимал, на кого сержусь. – Мне не нужно время, если я умру – значит, так тому и быть. Что толку зря переживать, верно?

У Аннабет слегка тряслись руки, она не смотрела мне в глаза.

– Давайте двигаться дальше, – заявил я. – Есть и другие проблемы. Среди нас завелся шпион.

Майкл Ю нахмурился.

– Шпион?

Я рассказал о том, что случилось на борту «Царевны Андромеды», о том, что Кронос заранее знал о нашей вылазке, о брелоке в форме косы, с помощью которого он выходит на связь с кем-то, находящимся в лагере.

Селена снова заплакала, и Аннабет обняла ее за плечи.

– Ну, – тревожно заметил Коннор Стоулл, – мы годами подозревали о том, что это возможно, разве нет? Кто-то все время передавал Луке информацию, например пару лет назад о местонахождении золотого руна. Тот, кто это делает, должен был хорошо его знать.

Он глянул на Аннабет, возможно, неосознанно. Разумеется, она знала Луку лучше, чем кто бы то ни было, но Коннор быстро отвел взгляд.

– Э-э-э, я хочу сказать, это может быть кто угодно.

– Да, – парировала Кати Гарднер, бросая хмурый взгляд на братьев Стоуллов. Она недолюбливала их с тех пор, как они украсили травяную крышу домика Деметры шоколадными пасхальными кроликами. – Например, его дети.

Трэвис и Коннор разом принялись возражать, и разгорелся спор.

– Хватит! – Селена так стукнула по столу, что ее остывший шоколад расплескался. – Чарли мертв, а вы… ругаетесь, как дети! – Она повесила голову и заплакала.

Шоколад тонкой струйкой стекал на пол. Все пристыженно опустили глаза.

– Она права, – наконец заявил Поллукс. – Взаимные обвинения ничем нам не помогут, нужно смотреть в оба глаза, вдруг заметим у кого-то серебряное ожерелье с брелоком в форме косы. Если у Кроноса такое есть, вероятно, есть и у шпиона.

Майкл Ю проворчал:

– Надо вычислить этого шпиона до того, как мы начнем планировать следующую операцию. Взрыв «Царевны Андромеды» не задержит Кроноса надолго.

– Верно, – вздохнул Хирон. – Вообще-то его следующая атака не за горами.

Я сдвинул брови.

– Ты имеешь в виду более серьезную угрозу, которую упоминал Посейдон?

Кентавр и Аннабет переглянулись, как бы говоря: «Пора». Я ведь уже упоминал, что терпеть не могу, когда они так делают?

– Перси, – произнес Хирон, – мы не хотели тебе говорить, пока ты не вернешься в лагерь. Тебе нужно было отдохнуть, повидаться с твоими… смертными друзьями.

Аннабет покраснела. До меня дошло, что ей известно о моих встречах с Рейчел, и я почувствовал себя виноватым. Потом рассердился на себя за это чувство вины. Мне же разрешили заводить друзей вне лагеря, так ведь? Это же не…

– Расскажите мне, что случилось, – попросил я.

Хирон взял со складного столика для закусок бронзовый кубок и плеснул водой на горячую плитку, на которой мы обычно готовили начос. Повалил пар, и в флуоресцентном свете ламп образовалась радуга. Хирон выудил из кошелька-мешочка золотую драхму и бросил в образовавшуюся дымку, пробормотав:

– О, Ирида, богиня радуги, покажи нам эту угрозу.

Пар замерцал, и я увидел знакомую картину: дымящийся вулкан на горе Сент-Хеленс. Вдруг склон горы взорвался, на поверхность полетели огонь, пепел и лава. Одновременно зазвучал голос диктора новостей: «…еще более сильное, чем прошлогоднее извержение. Геологи предупреждают, что могут произойти новые взрывы».

Я знал все о прошлогоднем извержении, потому что сам его вызвал. Но этот взрыв был гораздо сильнее, гору буквально разорвало на части, она вся задрожала, и из клубов пепла и лавы, точно из люка, поднялась огромная, окутанная дымом фигура. Надеюсь, туман помешает простым людям ее разглядеть: случись им увидеть такое, и Соединенные Штаты охватят паника и беспорядки.

Гигант оказался самым огромным существом из всех, кого я когда-либо встречал. Даже мои глаза полубога не могли разобрать, как именно он выглядит, окутанный пеплом и огнем, но он отдаленно напоминал человека, такого огромного, что запросто мог бы играть небоскребом Крайслер-билдинг, как бейсбольной битой. Гору сотряс жуткий грохот, словно монстр смеялся.

– Это он, – сказал я. – Тифон.

Я всерьез надеялся, что Хирон скажет что-то обнадеживающее, вроде: «Нет, это наш огромный друг Лерой! Он нам поможет». Однако кентавр только кивнул.

– Самое ужасное чудовище из всех, величайшая угроза для богов, с таким они еще не сталкивались. Наконец его освободили из-под горы, но это произошло два дня назад, а вот как обстоят дела сейчас.