Когда просыпаются орхидеи

Есть!

Рев Алактира, неожиданно грубый, звериный, заставил задрожать стеклянный купол, и едва не лишил Мэл с трудом добытого преимущества. Когда этот дурак рванул к ней, намереваясь насадить на острие клинка, Малврае подобралась, оттолкнулась опорной ногой и выбросила вперед руку, рассыпая в лицо дэва сноп лиловых искр. Он замешкался, и тогда она ловко нырнула ему за спину, полоснув клинком прямо по чувствительным крыльям. Дэв снова взревел, в этот раз – от боли. Срезанные золотистые кончики осыпались им под ноги вместе с тяжёлыми каплями крови божественного.

Алактир круто развернулся, но Мэл не позволила ему атаковать, нанося удар за ударом, бросок за броском. Усталости не было. Азарт, игра, боевой раж! Клинки легко крутились в воздухе, порхая, как два диковинных крыла. Пока два настоящих вдруг не сомкнулись на ней, подобно гигантским ладоням. Хлоп!

Мэл отшатнулась, оглушенная и ошарашенная, мельком увидела лицо самого дэва – не менее удивленное, чем её. Он снова взмахнул крыльями, будто желая взлететь, и почти сделал это, если бы в последний момент Малврае не зацепилась за пояс его новеньких штанов. Ткань лопнула под пальцами, и Мэл рухнула на пол, тут же перекатываясь. К счастью, этого манёвра хватило, чтобы сбить хитрой птичке траекторию – вместо того, чтобы взмыть к куполу, дэв мазнул одним крылом пол, вторым неудачно зацепился за висящие под потолком фонари, и в конце концов рухнул в центр зала, словно подбитый нетопырь.

Сейчас!

Мэл сорвалась с места, в два прыжка оказываясь рядом – быстрее, чем дэв смог бы дотянуться до вылетевшего из рук меча, и с третьим прыжком оседлала своего раба, придавливая к полу. Два ее скрещенных клинка вонзились остриями в пол по обе стороны от беззащитного птичьего горлышка, взяв его в «ножницы».

Малврае склонилась к лицу дэва и не без удовольствия в рычащем от азарта голосе констатировала:

– Мер-р-ртв.

Она почти слышала, как колотится сердце Алактира, чувствовала под собой, как его тело вздрагивает от частых неровных вздохов. Птичка поймана. В ее власти. Ощущая себя хищным зверем, Малврае Алеанурден наклонилась еще, чтобы принюхаться.

Наверняка, он пахнет кровью и страхом, как и любая дичь…

– Мертв, – отрезал Дуррад. Стук его приближающихся каблуков вывел ее из животного транса.

Все-таки, победа опьяняет… Мэл помотала головой, сбрасывая наваждение, приняла руку наставника и встала с поверженного дэва. Усмехнулась, глядя на него сверху вниз.

– Приведи себя в порядок, мертвец.

Пока Малврае, довольная собой, стояла в стороне, вытирая вспотевшую шею и грудь платком, а дэв исполнял ее приказ в другом конце зала, к ней снова подошёл Дуррад.

– Госпожа. – Он поклонился. – Позволите высказаться?

Госпожа качнула головой, позволяя.

– Дэв хороший воин. Но из него не выйдет защитник.

– Почему? – Малврае нахмурилась. – Ты сам хвалишь его навыки. Да и я готова признать…

– Положение раба оскорбляет его. Наземники живут по иным порядкам. В них нет смирения. У них другая вера. Любой укол в сторону его положения может вывести его из себя. Вы сами вскрыли это сегодня. Выведенный из себя боец – мёртвый боец.

Непреложная истина. Дуррад учил этому и Мэл – не воспринимать насмешки в бою. Ограждаться от них. По ее разрешению наставник применял самые подлые манёвры, дабы закалить ее в поединке. Но дэв… Малврае была так захвачена азартом боя, что не заметила главного – она легко вывела его из себя, надавив лишь на самые очевидные слабости и болевые точки. Схлестнись он с кем-то из тёмных, с тем же Келтраном, который тоже видел его слабость… Мэл задумчиво повертела в руках платок, потом бросила его на скамью.

Дуррад прав, пока ее раб не научится смирению из него не выйдет достойного защитника. Такого, каким был сам Дуррад для ее матери – холодного, как сталь его же клинка.

Прежде, чем переодеться и пойти исполнять наказ матушки, полученный на утренней молитве, Мэл лично отвела дэва в хозяйские покои и усадила на его рабскую тахту, всем своим серьёзным видом показывая, что сейчас случится очень важный разговор. Алактир настороженно и в то же время выжидательно смотрел на неё.

– Ты дерзкий и непокорный, – начала она строго. – Если ты не смиришься со своим положением, то не сможешь быть мне защитником. Любой сколь-нибудь умелый враг воспользуется твоей слабостью, и ты сорвёшься. Выйдешь из себя. Чтобы стать верным, ты должен смириться. Выжечь слабости. Закалить дух. Ты понимаешь меня?

Дэв недовольно поджал губы, шумно выдохнул через нос.

– Ты… вы не думаете, что я не хочу быть вам верным? Ни верным, ни рабом, ни игрушкой. Очевидно, что я не подхожу на эту роль.

Мэл удивленно хмыкнула, скрещивая руки на груди. Какая глупость! Настолько возмутительная, что почти смешная.

– А у тебя есть выбор? Упрямый идиот. Если не станешь моим верным, то у тебя только два пути – смерть на жертвенном ложе или хозяйская постель.

Дэв помрачнел и уставился куда-то сквозь неё, сжав лежащие на коленях руки в кулаки.

– Ты не привлекаешь меня, как постельная игрушка. – Мэл поддела пальцами прядь его золотистых волос. – Хотя ты довольно красив…

Алактир дернулся, оскорбленно уставившись на неё. Опять этот дерзкий взгляд! Стиснув зубы, Малврае схватила его за волосы и больно дернула, заставляя запрокинуть голову. Пусть смотрит прямо ей в глаза, раз так хочет, но на ее условиях.

– Но и убивать тебя было бы расточительно. Ты хороший боец, хоть и тупица. Потому… если хочешь выжить и не облизывать мне ноги всю оставшуюся жизнь, смирись со своим положением. Стань закаленным клинком подле меня. Стань верным. Я даю тебе исключительное право – выбрать свою участь. Редкий раб может похвастаться таким. Ты должен благодарить меня, а не скалиться. – Мэл больно сдавила его подбородок, наклоняясь ближе, лицом к лицу, а потом добавила, тише и тверже: – У тебя есть время до вечера. Обдумай хорошенько свой ответ.

Уходя, Мэл проявила еще большее милосердие – не стала заковывать его в эти унизительные рабские цепи. Возможно, матушка не одобрила бы этого… но Малврае вдруг представила, что бы испытала сама, будь столь же сильно унижена и зла. Едва ли она смогла бы проявить благоразумие, если бы к прочим унижениям добавили еще и цепи. Клятва хозяина гласила – наказывать и поощрять. Пускай же ее акт милосердия станет поощрением за хороший поединок.

***

– Мэл! То есть, госпожа Малврае… – Хестин вскочил из позы для медитации, когда она вошла в зал для магических тренировок. – Что-то случилось?

Смешной мальчишка. Когда его заберут в Академию, Мэл будет очень скучать по этой прыткой темноглазой ящерке.

– Нет. Матриарх приказала мне позаниматься с тобой вместо неё.

Хестин открыл было рот, явно желая спросить, чем же занята матушка, но вовремя сдержался. Умный мальчик. Мэл все равно не сказала бы, а за излишнее любопытство пришлось бы наказать, чего не хотелось. Только не Хестина. Будь на его месте Иллиам… Но нет. Сейчас ее младшая сестричка вместе с матушкой обсуждают детали ее будущей миссии, конечно же, не посвящая в них никого другого, даже Мэл. Важный элемент секретности.

– Госпожа?.. – Хестин осторожно подошёл к ней, пряча руки за спиной и неловко покусывая губы. – Могу ли я… – Он сделал паузу, а потом громко вздохнул и протараторил: – Можно обращаться к вам, как раньше, когда мы наедине?

Ох уж этот невинный взгляд новорожденной химеры…

– Хорошо. – Хестин радостно хлопнул в ладоши. – Но не говори госпоже-матери. И сдерживай себя при всех. Иначе мне придется наказать тебя. При всех.

– Да! Ура! Да! То есть… не хочу быть наказанным… Я буду сдерживаться!

– Надеюсь. А теперь займемся делом.

Магия Хестина была мощной, но хаотичной, следовательно, требовала контроля – внутреннего, а иногда и внешнего. Леди Бризанна говорила, что эта черта досталась ему от прапрабабки, как и тяга к изобретательству. На фоне остальных детей матушки, он был воистину одаренным юношей. Даже Мэл, первеница и наследница, не обладала таким выдающимся магическим талантом. Но для женщин Юдоли талант в магии был не столь важен, а вот мужчинам обладание сильным и развитым даром могло дать в обществе вес.

– Концентрируйся! – командовала она, напряжённо наблюдая за тем, как Хестин творит один энергетический импульс за другим.

Во все стороны в пределах защитного барьера стреляли лиловые искры, поток внутреннего источника магии бился в хрупком мальчике, как бьется только-только вскрытый подземный родник, норовя раскроить породу в других более слабых местах. Ее брату нельзя быть слабым, иначе магия, его собственная сила, разорвет его изнутри.

– Еще немного… Ты должен продержаться…

Лицо мальчика покрылось испариной. Он закрыл глаза, изо всех сил сдерживая между до красна раскаленных ладоней сотворенный им магический шар. Сгусток энергии прямиком из божественного плана был похож на шарик из хрупкого стекла, в котором яростно бились разозлённые искры-пчелы. Тренировка на выдержку. Хестин должен был сдержать их усилием воли. Не позволить пчёлам разбить шар и разлететься по округе. А Мэл должна была питать защитный купол на случай, если мальчику всё же не удастся. Увы, чаще всего ему не удавалось, однако…

– Дурацкая… глупая… магия! – Хестин зарычал, и внезапно развёл ладони… чтобы спустя вздох с силой сжать ими сгусток. Шар вспыхнул изнутри, поджигая всех «пчёл», и рассыпался магической пылью.

Малврае удивленно присвистнула:

– Очень хорошо!