Когда просыпаются орхидеи

Когда просыпаются орхидеи
Рика Иволка

Когда просыпаются черные орхидеи, в Юдоль приходит ночь – время священного предательства. Наследница матриарха Малврае в одночасье теряет власть, семью и надежды на великое будущее. Алактир, ставший ее рабом против воли, спасает Малврае от смерти. Путь от ненависти до любви тернист, как и тропа мести, которую выбрала его жестокая госпожа. Как смягчить сердце той, что привыкла принуждать и брать силой? Как выросшей в мире узаконенного рабства и насилия понять доброе сердце наземника?

Пускай их рассудит общий враг.

Рика Иволка

Когда просыпаются орхидеи

Часть 1. Глава 1. Мертвые хранят секреты лучше живых

Это был поистине дорогой раб.

Настоящий дэв, поцелованный Солнцем до золотинки на кончиках белых крыльев. В полумраке Юдоли его светлая кожа почти сияла.

Очень невыгодный окрас в Царствии вечной ночи, отметила про себя Мэл, разглядывая диковинного раба. Окажись он здесь не пленником, а заблудившимся путником, едва ли бы выжил. Однако, судя по синякам и ссадинам на теле, дэв имел глупость оказать сопротивление верным Дома Алеанурден. Выходит, может постоять за себя. Или думает, что может.

Дуррад, командир верных, толкнул раба в спину, заставляя пасть на колени перед матриархом и ее детьми. Длинные светлые волосы закрывали изможденное лицо дэва и круглый амулет в виде солнечного диска, покоящийся на голой груди. Побрякушка, белые штаны-шаровары с золотым поясом – вот и все, что было при нем. Выставочный медведь с колокольчиком. Мэл однажды видела чучело этой наземной твари в антикварной лавке – в подгорном царстве тёмных такие звери не водились. Дэв был крупным и хорошо сложенным, но в отличие от медведя куда более гладким, куда более… красивым? Если к врагу применима такая лестная характеристика.

Госпожа-мать чуть подалась вперед, не вставая со своего царственного кресла, и приподняла голову раба рукоятью церемониальной плети – символа своей матриаршьей власти. Однажды этот атрибут появится на ее, Мэл, поясе. Наследовать – привилегия тех, кто рождается первым.

– Сигил Пастыря. – Матриарх поморщилась, разглядывая амулет на груди дэва. – Он не только помечен светлым божком, он еще и его паладин. Какой изысканный и редкий подарок. Наземник явно хочет нам угодить. Что скажешь, Малврае?

– Да, госпожа, – не сразу отозвалась Мэл. Синие глаза пленника, в этот момент глядящие на нее в упор, гипнотизировали, как дневной свет, прорвавшийся в щель в потолке пещеры. – Достойный дар.

Матриарх снисходительно усмехнулась.

– В этом вся она, моя старшая дочь. Так немногословна.

– А он красивый, госпожа! – защебетала Иллиам, вторая по старшинству, и Мэл бросила в ее сторону недовольный взгляд.

Дерзкая девчонка! В присутствии матриарха можно говорить лишь когда разрешит сама матриарх. Остальные дети их госпожи-матери благоразумно молчали, изучая лиловыми глазами белокрылого пленника.

– Надеюсь, вас никто не видел? – обратилась матушка к Дурраду – он был среди тех, кому матриарх доверила встретить сей ценный груз и без лишнего шума привести его в особняк Алеанурден.

Командир поклонился.

– Никто, госпожа, с благословения Богини. Шли тайными тропами.

– Что стало с теми, кто сопровождал его до Юдоли?

– Убиты, госпожа.

– Славно. Будем надеяться, наш наземный друг не останется в обиде. Мертвые хранят секреты лучше живых.

Дэв приглушенно взвыл, когда на его лбу вдруг прорезалась магическая руна. Руна вести, узнала Малврае.

– Наземник оставил нам сообщение прямо на его плоти. – Матриарх небрежно отбросила волосы с лица пленника рукоятью все той же плети. – Как предусмотрительно. Пергаменту нынче веры нет. Говори.

Она коснулась руны затянутым в перчатку пальцем, и та вспыхнула красным, словно тлеющий уголек, тронутый порывом ветра. Глаза дэва из синих стали золотыми, и он заговорил неестественным рваным тоном:

– Досточтимая госпожа матриарх славного Дома Алеанурден! Со всем смирением выражаю надежду, что мой скромный дар придется вам по вкусу. Примите мои извинения, о величайшая из темных, за небольшую задержку в нашем с вами деле. Даю слово, что в ближайшее же время первая партия автоматонов будет доставлена в оговоренное место. В свою очередь надеюсь, что в том же оговоренном месте встречу обещанную мне деву Дома Алеанурден. Со всем смирением, ваш добрый друг.

Когда сообщение закончилось, горящая руна на коже дэва потухла, как и магическое золото его глаз. Он тихо болезненно застонал, роняя голову на грудь.

– Славно, – улыбнулась матриарх, укладывая плеть себе на колени – жест, являющийся у нее выражением крайнего довольства. – Очень хорошо. Дуррад, уведи его в темницы. Распорядись, чтобы дали еды. Разберусь с ним позже.

– Слушаюсь.

Двое верных подхватили дэва под руки и потащили вслед за командиром. Когда за ними захлопнулись двери, в зале остались лишь матриарх и ее родичи. Молчаливые и покорные, они в ожидании смотрели на мать, и мать заговорила:

– Скоро мы обретем славу, прежде невиданную для отпрысков нашего Дома. Мне нужны все вы, ваш ум, ваша сила, ваша преданность. Будьте осторожны и бдительны, готовьтесь.

– Да, госпожа, – прозвучал слаженный хор голосов.

– Дозволите задержаться? – решилась Мэл.

Мать смерила ее прищуренным взглядом, а потом махнула рукой, объявляя тем самым окончание семейного совета. Братья и сестры Мэл поспешили к выходу, Иллиам покидала зал последней. Бросив на Малврае насмешливый взгляд, эта хитрая змейка изящно поклонилась матриарху, и, прежде чем затворить за собой двери, шепнула сестре:

– Сильно не дуйся, хорошо?

И о чём это она? На что бы Мэл могла дуться? Малврае Алеанурден никогда ни на что не дуется, она предпочитает сразу хвататься за свои изогнутые клинки.

– Гляди-ка, – усмехнулась матушка, потягиваясь в кресле. Расслабиться леди Бризанна позволяла себе исключительно в присутствии старшей дочери. Доверие, которое и не снилось мерзавке Иллиам. – Как расстарался «наш добрый друг» наземник. Не абы какой человечек, а самый настоящий божественный. Еще и дэв. Что мы сделаем с ним, Малврае? М-м? – Матушка поднялась и подошла к маленькому столику черного дерева, на котором стояла бутыль ночного нектара в окружении серебряных бокалов. Десять – по количеству самых приближенных членов семьи. Матриарх разлила напиток по двум. – Богине приглянулась бы такая жертва. Окропим его кровью алтарь в ближайшее празднование Дня Баладай. Что скажешь?

Что сказать? У Малврае еще не было своего раба, она понятия не имела, что матушке стоит делать с дэвом, да и, Богиня свидетельница, ей было совершенно плевать на все это! Другое дело колдун-наземник и их с матриархом договор…

– Ну давай, дитя мое, – леди Бризанна снова снисходительно усмехнулась, протягивая дочери бокал, – я слушаю. Тебе же так не терпится спросить.

Малврае сжала бокал в руке, темно-зеленое стекло под ее пальцами быстро стало влажным. Она знала, что матушка мечтает захватить власть в Юдоли. Свергнуть слабеющий и презираемый ею Дом Релинар и даровать своему Дому звание Первого. Знала, что она готова ради этого на многое. Устроить заговор. Сговориться с человеческим колдуном. Но отдать ему деву своего рода…

– Я верно поняла послание наземника – он ждёт, что за его механических воинов ты отдашь ему кого-то из нас?

Улыбка не сошла с тёмных губ матриарха. Значит, вопрос дочери ее не разозлил. Это хорошо.

– Верно. Деву Дома Алеанурден… Достойную, сильную деву-жрицу. Видишь ли, – леди Бризанна пригубила, отводя в сторону задумчивый взгляд, – наш человечий друг жаждет изучить природу сил, что дарует нам Баладай. Для этого он готов поклониться нашей Богине, дабы снискать благословение, которые имеем все мы, женщины Юдоли, по праву верной службы. Ему нужна духовная наставница и учитель.

– Но… разве Баладай благоволит людям? Она не разгневается на нас? – Посвятить человека, недостойного наземника, в таинство служения Немилостивой…

– Богиня благоволит тем, кто готов ради силы и власти пойти на любые меры. Богиня благоволит предприимчивым и целеустремленным, Малврае. Методы ее не волнуют. Да и, право слово, какое божество воспротивится тому, чтобы вера в него росла и ширилась? Если тень её, благодаря нам, накроет всё больше уголков мира, Богиня нас щедро одарит.

Совет матриархов Юдоли осудил бы леди Бризанну за столь прогрессивный взгляд, но кто такая Мэл, чтобы спорить с главой Дома? Тем более, ей хотелось отнюдь не этого.

– Тогда… – Малврае вздохнула, решаясь. – Я прошу вас оказать мне честь, госпожа, и избрать меня на эту роль. Никто из дочерей Алеанурден не сравнится с вашей первеницей по силе и достоинству. Я готова обучиться жречеству и отправиться на поверхность. Ради блага Дома.

Матушка молча разглядывала ее лицо, пока Мэл говорила, и еще какое-то время глядела в него, после того, как Мэл закончила. Удар был скорее унизительным, чем болезненным. Не рукой – зажатыми в ней перчатками. Прямо по щеке, хлестко. Малврае едва подавила желание злобно оскалиться.

– Ты разочаровываешь меня, дитя. – Очень спокойно проговорила леди Бризанна, и только в прищуре лиловых глаз выражалось ее глубокое недовольство. – Глупо думать, что я отдам наземнику свою наследницу, как бы сильно ей не хотелось того бравады ради. Не находишь? Ты уже давно перешла порог совершеннолетия, Малврае. Такая глупость простительна лишь неразумным детям.