Рыбки в пятнах света

Я лениво подползла к окну и через сетку посмотрела в темноту.

Он убил того человека, а этой ночью убьет и меня. Мой прах где-нибудь закопают, а он будет жить с этой девицей, и мир тоже будет существовать дальше.

Если итогом ночи станет моя смерть, то салат, стоящий сейчас на чемодане, весь сегодняшний разговор – все это исчезнет без следа, как лопающиеся на мыльной пене пузырьки.

Я снова переживаю давящее ощущение быстротечности жизни, посещавшее меня неоднократно.

Становится тяжело дышать, я втягиваю в грудь проникающий сквозь сетку ветерок.

Детский скверик за окном, который мы считали своим садом, своей верандой, сейчас будто где-то далеко-далеко.

Я слышу его торжествующий голос:

«Похожи! Мы с тобой так похожи!»

По ночам, когда от жары было невозможно уснуть, мы выходили из дома в сквер. Сидели в темноте на качелях и пили пиво. Там мы могли говорить на самые откровенные темы, чего не могли позволить себе дома. Начав жить вместе, мы часто разговаривали на улице.

Я вижу его волосы, освещенные стоящим в парке фонарем, запотевшую алюминиевую банку в его руке. Слышу скрип качелей.

Может, и сейчас стоило бы посидеть вот так рядом на качелях и поговорить о том, что случилось год назад? Однако этого никогда больше не будет.

Ребенком мне приходилось ждать своей очереди, чтобы покачаться на качелях. Но теперь, похоже, качелям приходится дожидаться, когда кто-нибудь придет и сядет на них. Может быть, это и значит стать взрослым – больше не надо стоять в очереди на качели?

Мы зашли достаточно далеко. До чего еще мы дойдем этой ночью?

Я инстинктивно выпрямляю спину.

Он вернулся.

Тело всегда инстинктивно реагирует на звук его шагов, когда он поднимается по лестнице. Я узнаю их сразу.

Дверная ручка поворачивается, раздается щелчок, и дверь открывается.

– Это ты?

Я изображаю на лице спокойную улыбку. Делаю это перед человеком, который, возможно, собирается меня убить.

Глава 3

Пластиковый пакет, в котором я нес бутылку с зеленым чаем, был увесистым.

Открывая дверь, я почувствовал, что рука затекла – ручки пакета впились в пальцы. Почему продукты и напитки такие тяжелые?

Я узнал это, когда, окончив школу, уехал от родителей и начал жить самостоятельно. Денег не хватало, и для экономии приходилось готовить самому. Мне с детских лет не нравится вкус фастфуда, что для людей моего поколения редкость.

Картофель, лук, капуста, яблоки, растительное масло, консервированный тунец.

Эти продукты – как бы живые, поэтому и тяжелые. Я покупал их в ближайших супермаркетах и постепенно привык готовить. Занятие это мне нравилось, и еще я старался закупаться на оптовках, придумывал разные блюда.

Как-то раз я зашел к приятелю, с которым мы вместе ходили в студенческий клуб, и удивился тому, что узнал. Он был большим фанатом патинко[2 - Популярные в Японии игровые автоматы.] и почти все товары первой необходимости брал в игровом салоне на свои выигрыши. Любил еду быстрого приготовления и дома жил только на сухой лапше, которую заливал кипятком, и всякой ерунде из пакетиков.

Из магазина он всегда приносил пакет с упаковками лапши, сладкими батончиками и другими снеками. Пакеты бывали набиты доверху, но оказывались удивительно легкими.

Это еда неживая, потому и мало весит, думал я, слушая, как приятель радостно рассказывает о только что выпущенном в продажу рамене в новой упаковке.

– Это ты?

Она смотрит на меня из темного коридора.

Живая женщина.

Я смотрю себе под ноги, чтобы не встретиться с ней взглядом, и, сняв обувь, прохожу в комнату. По сравнению с чувством легкости и свободы, которое я испытывал на улице, здесь полная тишина и даже дышится как-то тяжело.

– Купил сигареты?

– Угу.

Я хлопаю себя по грудному карману и киваю. Потом достаю из мокрого пакета бутылку с зеленым чаем и стеклянную бутылку минералки и ставлю на чемодан перед ней.

– О! Минералку купил. Тяжелая у тебя ноша.

– Да уж. Чуть руку не оттянул.

Я разжимаю затекшую руку. Ладонь пересекает красный след, оставленный руками пакета.

– На стенах почти ничего нет, – замечает она, откинувшись назад и опираясь руками о татами, и поднимает глаза к потолку.

Имеются в виду следы от табачного дыма. Действительно, даже теперь, когда мебель вывезли, на стенах никаких отметин. На потолке тоже ничего в глаза не бросается, потому, наверное, что он отделан деревом.

– Я старался здесь не курить. Больше в сквер выходил или на улицу.

Она не курит. Девушки не любят, когда от волос и одежды пахнет табаком. Прежде я курил за выпивкой или когда хотел расслабиться после работы, а дома воздерживался.

Но в последний год курение вошло в привычку настолько, что теперь в день мне нужно целую пачку, а то и больше.

Да, это началось после того самого похода. Именно после него я начал курить намного больше. Сигареты стали предлогом для того, чтобы выйти из дома. Чем больше я курил, тем чаще удалялся с этим занятием в сквер. Теперь я понимаю, в чем заключалась причина моего неожиданного пристрастия. Я хватался за сигареты, чтобы сбежать от нее.

Она протягивает руку к пакету и, как обычно, начинает скатывать его в тонкий жгут, а потом завязывает из него бант. Пластиковые пакеты быстро накапливаются, и у нее привычка – сворачивать их и убирать сразу после похода за покупками. При виде ее машинально двигающихся пальцев мне вдруг представляется другая картина.

Я вижу, как женщина в голубой клетчатой рубашке сидит на корточках в траве.

В молчании она водит по траве руками.

Будто связывает ее в пучки. Ловушку готовит?

Для этого не нужно специальных инструментов. Достаточно, чтобы человек зацепился за что-то ногой. Убираются все следы западни, и перед вами картина смерти от несчастного случая. Все просто.

Когда я учился в лесной школе, у учеников была такая забава: вязать траву в пучки и так оставлять. Вроде безобидная шутка, но, когда затевали беготню, кто-нибудь обязательно об эти кочки спотыкался.