Наперегонки с темнотой

Натолкнувшись задом на круглый обеденный стол, за которым раньше мы не раз пили чай, на миг я замешкался и тут же ее дряблые руки очутились всего в нескольких сантиметрах от моей шеи. Тварь метила именно туда. Лишь в последнюю секунду мне удалось их перехватить и отклониться назад.

Сжимая ее запястья, я ощущал силу, какой в живой Роуз не было и в помине. Она напирала, а я чувствовал гадкий запах тухлятины и видел ее жуткое лицо так близко, что мог разглядеть каждый лопнувший капилляр в голубых прежде глазах. Видел мутные, подернутые кровяной пленкой зрачки, крупные поры на посеревшей, точно пылью покрытой коже и иссохшие, иссиня-фиолетовые губы.

Вглядываясь в это искаженное лицо, я будто остолбенел и перестал замечать, как все сильнее поддаюсь давлению наваливающегося на меня зловонного тела. Сознание словно бы сковало крепким цементным раствором, да и весь я как-то странно обмяк. Казалось, наша борьба продолжается уже целую вечность, когда до моего слуха добрался звук шаркающих шагов.

В этот момент меня осенило, что в доме есть кто-то еще. Да, теперь я отчетливо слышал тяжелые, медлительные шаги и уже такое хорошо знакомое горловое бульканье. Доносились они из гостиной.

Наконец я очнулся от парализовавшего меня ступора. Разом вернулась способность анализировать окружающее, а вместе с ней и отвечающие за выживание инстинкты. Они вызвали во мне прилив злости и отвращения, и они же помогли отшвырнуть от себя хрипящую от нетерпения тварь. Та резко отлетела к шкафу с посудой, а я без промедления бросился к выходу.

Пока удирал, слышал за спиной оглушительный звон стекла и пробивающийся сквозь него жуткий хохот. Пару раз обернувшись, я выскочил на улицу. Последнее, что я увидел, прежде чем захлопнуть дверь – то, как неуклюже тварь встала и, яростно скаля рот, вновь направилась ко мне.

Оказавшись снаружи, я лихорадочно огляделся в поисках подходящего предмета, который мог бы сгодиться для подпорки двери. На глаза попался складной деревянный стул. Защиту от озверевшей мертвой старухи он представлял не самую надежную, но поблизости больше ничего не нашлось.

Упираясь в дверь правой рукой, левой я тянулся к стулу, а тварь тем временем неистовствовала внутри. Она визжала и рвалась ко мне с такой нечеловеческой силой, что я с трудом мог ее удержать. В ту секунду, когда мне удалось наконец дотянулся до цели, к ней присоединилась другая. Я еле успел подставить стул под дверную ручку, как от сокрушительных двойных ударов дверь заходила ходуном.

Еще с полминуты я наваливался на нее всем телом, но как только отскочил в сторону, стул зашатался и грохнулся на землю. Шансы, что справлюсь с натиском сразу двух осатаневших тварей, близились к нулю, поэтому дожидаться, когда они набросятся на меня, я не стал. Круто развернувшись, со скоростью ураганного ветра я помчал к своему дому.

Бежал я настолько быстро, что легкие горели огнем, а сердце стучало такими тяжелыми толчками, что казалось, грудная клетка не выдержит и разломится пополам. За спиной слышался топот ног, а может, это было биение моего собственного пульса, подскочившего не меньше, чем до двухсот ударов в минуту. В голове колотилась единственная мысль: «Добежать к обрезу, пристрелить преследующих меня тварей, а потом убраться отсюда как можно дальше».

Домчавшись к калитке, я обернулся назад. Никто за мной не гнался. Переминаясь с ноги на ногу и отпихивая друг друга, обе твари стояли в дверном проеме. Похоже, каждой из них не терпелось первой добраться ко мне и они почти боролись за эту привилегию, но их останавливало догорающее солнце. Его жалящих лучей они явно боялись.

Застыв на месте, я наблюдал, как то одна, то другая устремлялись вперед, однако стоило им сделать шаг, как тотчас, будто ошпаренные крутым кипятком, с визгом они отступали обратно. Выходит, моя догадка была верна – разгуливать они способны только по ночам, а значит, время убраться у нас пока есть. Не желая искушать судьбу, я прикрыл калитку и с прежней прытью побежал к своему дому.

Глава 14

Терри стояла у окна кухни, безумными глазами наблюдая за тем, как на всех парах я мчусь к двери. Метнувшись, она поспешно распахнула ее мне навстречу, после чего опрометью отпрянула в сторону. Не теряя ни секунды, я ввалился внутрь, повернул ключ в замке и обессиленно прислонился к ближайшей стене.

– Папа, что случилось? – сквозь шум в ушах добрался ко мне ее испуганный голос.

Пытаясь восстановить дыхание, я судорожно глотал ртом воздух. Думаю, Терри уже знала ответ на свой вопрос, но тем не менее, захлебываясь одышкой, я выговорил:

– Роуз больше нет, детка. Она стала такой же, как те твари в лесу.

– Что-о-о? – протяжно прошептала она, но шепот ее сразу же перерос в пронзительный, полный щемящей боли крик. – Нет! Этого не может быть! Ты ведь шутишь, правда? Скажи, что ты шутишь!

Она стояла напротив, глядя в мое лицо остановившимся, недоверчивым взглядом, а потом вдруг как-то сдавленно всхлипнула. В тот же миг по щекам ее побежали крупные слезы.

– Нет! Этого не может быть! Нет… Не может быть… – вновь и вновь повторяла она. – Как это произошло? Они что, могут вот так запросто войти в дом и превратить человека в… в… Да кто они такие?

Согнувшись пополам, я уперся ладонями в колени. Дыхание все еще было тяжелым, а бешеное сердцебиение никак не желало возвращаться к нормальному ритму. «Чертовы сигареты! Давно пора завязать с ними», – как и всегда во время сильных нагрузок пронеслось в голове.

– Не знаю, детка. На это у нас нет времени.

Я протянул руку, чтобы провести по мокрым разводам на щеке дочери, но та ее оттолкнула. Судя по всему, у нее начиналась истерика, в глазах же по-прежнему отражалось недоверие и ужас. Быстро выглянув в окно, я убедился, что на улице пусто, а потом спокойно, насколько это вообще было возможно, заговорил:

– Послушай, Терри, послушай. Постарайся взять себя в руки. Слышишь меня? У нас очень мало времени, скоро стемнеет. Мы должны уезжать.

– Куда? – истошно прокричала она, при этом еще сильнее вытаращив расширенные от паники глаза.

– Понятия не имею, но главное выбраться из дома. Лучше помоги мне. У нас от силы минут пять, а через пятнадцать станет совсем темно.

Дыхание наконец пришло в норму. Отделившись от стены, я бегом направился к кладовке, достал спрятанный там обрез, наскоро вогнал заряды в патронник, а затем перешел в гостиную. Если эти твари доберутся к нам раньше, чем мы успеем смыться из дома, я встречу их с по-настоящему радушным гостеприимством.

Терри следовала за мной по пятам. Остановившись посреди комнаты, она подняла ладони к лицу, яростным движением растерла по нему слезы и дрожащим, но преисполненным отважной решимости голосом спросила:

– Что нужно делать?

– Молодец, детка! – кое-как выдавил улыбку я. – Вдвоем мы справимся быстрее. Плакать и задавать вопросы будем потом, а сейчас тащи в гостиную рюкзаки, ноутбук, телефоны и зарядки. Возьми запас теплой одежды нам обоим. Только бегом! Я соберу остальное.

Терри умчалась наверх. Снизу я слышал стремительный топот ее перебегающих из комнаты в комнату ног, стук падающих на пол предметов, звук с грохотом выдвигаемых и задвигаемых обратно шкафов. Все-таки она молодчина – не каждая девчонка смогла бы так резво совладать с паникой.

Пока она управлялась наверху, я сгреб в спортивную сумку документы, банковские карты и все имевшиеся в доме наличные. Потом напялил легкую, с объемными карманами куртку, куда высыпал оставшиеся патроны, нашел фонарь и накидал в сумку еще кое-какие мелочи, которые могли бы пригодится в дороге. Я действовал на автомате, но собраться получилось быстро. Терри тоже справилась без заминок.

Уже через десять минут мы со всеми предосторожностями спустились в гараж и сели в машину. Как назло, автоматические ворота открывались с такой мучительной медлительностью, что от нетерпения я готов был разразиться проклятиями, но сдержался и вместо того стукнул кулаком по рулю. Хотелось надавить на газ, чтобы снести их к чертям собачьим и только усилием воли я заставил себя дождаться, когда подъемный механизм освободит наконец нам путь.

Не раз я уже замечал, что в самые напряженные жизненные моменты ход времени замедляется, словно в насмешку над человеческой спешкой и суетой, а те редкие мгновения, которые желаешь продлить подольше, пролетают мимо со сверхзвуковой скоростью. Так, на сто процентов я был уверен, что на полное открытие ворот требуется не больше минуты, однако сейчас мне казалось, будто этот процесс занял все пять. Перед тем, как выехать из гаража, я мысленно прокрутил в голове, о чем еще мог забыть, но убедившись, что взял самое необходимое, нажал на педаль газа и тронулся с места.

Я понятия не имел, куда ехать. Мысли внутри черепа вертелись, как обезумевшие, но решения не находилось. В его поисках я беспорядочно кружил по проулкам и улицам, что-то лихорадочно искал в телефоне, собирался даже закурить сигарету, не замечая, что мой рот уже занят другой. За окнами машины стремительно темнело. Солнце скрылось окончательно.

Первым делом я подумал о Билле, но потом представил, через что мне снова придется пройти. Представил, как со своими допросами сюда опять приедет эта сука Джонсон и тогда мне уже не отвертеться от дачи правдивых показаний. Представил, как придется сидеть напротив ее холодного, будто каменная маска лица и рассказывать обо всем, что произошло в ту ночь на самом деле. На этот раз она расколет меня, как пить дать.

Эта картина так отчетливо предстала перед моими глазами, что тут же я твердо решил не связываться больше с полицией. Нет, все что угодно, только не полиция. Поняв, что должен делать, я набрал номер Роба, и когда он снял трубку, безо всяких предисловий сказал:

– Роб, ты дома? Мы едем к тебе.

– Хорошо, жду, – раздался из динамика его напряженный голос.

– Запри дверь и до нашего приезда никому не открывай, – вместо прощания бросил я и нажал отбой.

По моей взвинченной интонации он сразу сообразил, что стряслось нечто чрезвычайное, поэтому не стал задавать лишних вопросов. Стараясь не сильно превышать скорость, сквозь сгущающийся сумрак я поехал к нему. По пути я написал Марте Дилл.

Спустя пятнадцать минут мы с Терри сидели у Холдеров в кухне. Я рассказывал Робу и Айлин, что милой, болтливой старушки Роуз больше нет. Рассказывал, что вместо нее в доме обитает жаждущая крови тварь, которая обзавелась новым приятелем и, скорее всего, вместе с ним уже выбралась на улицу в поисках следующих жертв.

– Я видел его только издалека, но насколько можно судить по внешнему виду, парень был молод. Похоже, он пробрался к ней около трех ночи, как раз когда Терри услышала крик, а потом задушил. У нее на шее были громадные синяки от его пальцев, вот только я никак не соображу, каким образом она превратилась в это.

– Как же ему удалось проникнуть внутрь? – звенящим от нервной дрожи голосом спросила Айлин.

С побелевшим от услышанного рассказа лицом она сидела за столом, судорожно сжимая в руках чайную чашку, а Терри рядом с ней уставилась в одну точку и со времени нашего приезда не произнесла ни звука. Она не могла поверить, что ее Роуз больше нет. Роуз, которая с детства присматривала за ней, учила печь печенье, без умолку болтала и развлекала забавными историями про покойного мистера Паркера.

Мне и самому непросто было переварить, что простодушная, бесхитростная Роуз, та Роуз, которая и мухи не обидит, находится теперь под личиной злобной твари, готовой без разбору убивать все живое.

– Она почти никогда не запирала дверь, Айлин. Я ей тысячу раз повторял, что она находка для любого грабителя, но все без толку. Роуз вечно забывала об этом или ей просто лень было тащиться до двери, да и кто мог подумать, что кому-то взбредет в голову позарится на ее барахло. Ее же все вокруг знали.

– Это я во всем виновата, – вдруг жестко сказала Терри.

– Не болтай ерунды, детка… – начал я, но она перебила.

– Если бы я ночью встала, как только услышала крик, Роуз была бы жива! Я должна была разбудить тебя! Ее можно было спасти!