Экзамен на верность

Нет, подругами их теперь можно было назвать лишь необдуманно. Тарин вышла во двор, в объятия морозного ночного воздуха. В черничном небе ярко и тонко светили холодные звезды. Пора было, наконец, отправляться в свой домик.

На следующее утро Вениамин влетел в ее кабинет, шумно опустился на стул и попытался, преодолевая одышку, что-то сообщить. Он слегка ослабил галстук на рубашке и, хватая ртом воздух, напомнил ей рыбу, выброшенную на берег.

– Я же говорил! – наконец, получилось у него. – Я предупреждал!

– Можно конкретнее? – Тарин смерила его отрезвляющим взглядом.

– Я был внизу и увидел, что пришли люди в погонах! Собираются вручить повестку вашему заместителю! Тимур должен явиться в прокуратуру для дачи показаний! Вполне вероятно, что оттуда он уже не выйдет! И проверки нам теперь не миновать!

– Что же, весьма ожидаемо, – невозмутимо качнула она головой. – Если это все, можете идти.

Вениамин обескураженно посмотрел на ректора. На самом деле ею впервые за долгое время овладел страх, но страх, приносящий с собой злобу, какую, она прекрасно знала, можно направить в верную сторону. Тарин положила обе руки на стол, чтобы заместитель не увидел их мелкой дрожи. За свои тридцать пять лет она научилась разбираться в себе, и злоба, взращенная в ее душе на рыхлой почве страха, превращалась в стальное оружие, собирая все ресурсы ее организма в направленный пучок.

Не обращая внимания на Вениамина и на людей в приемной, Тарин вышла в коридор, удерживая себя от стремительности в шагах. Спускаясь по широкой лестнице, она заметила двоих в форме, ожидающих у поста на входе. Студенты были на занятиях, и холл пустовал. Она видела, как слева, в коридоре, Тимур выглянул из аудитории на стук в дверь охранника, сообщающего о посетителях. Она была уже у подножия лестницы и видела брошенный недоуменный взгляд в ответ. И она успела пересечь коридор, подойти к Тимуру и шепнуть ему:

– Не беспокойся. Я знаю, это ложь. Я тебя вытащу.

Затем Тарин, все так же невозмутимо, прошла в осиротевшую аудиторию. Она подняла голову на амфитеатр, заполненный студентами, и объявила:

– Вашему преподавателю срочно пришлось уехать. Давайте посмотрим, что мы сможем с вами придумать.., – взглянула она на ручные часы, – в оставшиеся полчаса…. Итак… кто-нибудь знает, что такое машина Голдберга?

Внутренне Тарин усмехнулась самой себе. Даже в самом страшном сне невозможно было предположить, что она, микробиолог, будет преподавать студентам физику.

После лекции она поднялась к себе и позвонила Марату. Лучше уж рассказать самой о происходящем в колледже, чем он обрушится на нее своим ледяным гневом. Конечно же, учредитель сразу захотел уволить Тимура. Стоило больших трудов объяснить, что такая мера ничего не даст, кроме росписи руководства в своей вине. Единственное, что ей удалось добиться – убедить Марата проследить, чтобы новости не попали в газеты. От Регины ничего не было слышно.

Тарин положила трубку и посмотрела на портрет отца. Интересно, на его профессиональном пути тоже встречались подобные передряги?

Мысли прервал стук в дверь.

– Вы меня вызывали?

– Да, проходите.

Нину, молодую преподавательницу литературы, она не видела уже несколько дней. Обычно они мельком здоровались в коридоре, когда обе спешили на занятия. Впрочем, этих коротких встреч хватило, чтобы Тарин заметила, как изменилась девушка. Нина перестала одеваться вызывающе, все чаще ее можно было застать за заполнением журналов и составлением конспектов занятий. Студенты, куратором которых она была, учились успешно, долгов почти не было. Ее группа заняла призовое место в недавнем мероприятии. Тимур на днях просил для девушки премию, мотивируя тем, как добросовестно она обзванивает организации и рекламирует центр дополнительного образования.

– Вы, наверное, слышали, что произошло сегодня утром, – начала Тарин. – Если вы действительно такой хороший куратор, как мне рассказывала Ирма, значит, знаете, что родители вашего студента подали жалобу о вымогательстве с их ребенка взятки.

– Я даю вам слово, что ничего не знала об этом до сегодняшнего дня, – взволнованно проговорила девушка. – Я сразу бы вам сообщила.

– Допустим. Но я не об этом. Вы хорошо знаете этого парня?

– Думала, что да, – нахмурила свое красивое лицо Нина.

Тарин понравился честный ответ. Все верно, добро пожаловать во взрослую жизнь.

– Что можете о нем рассказать?

– Неформальный лидер, не признает авторитетов. За словом в карман не лезет. Любит спорт, ходит в нашу секцию баскетбола. Учится неважно, впрочем, как и его девушка.

– У него в этой же группе учится девушка?

– Да, она тоже звезд с неба не хватает. Они постоянно вместе. Подозреваю даже, что он пишет за двоих сочинения по литературе, поскольку ее лексический запас очень мал, а работы она приносит вполне сносные.

Нина замолчала. Тарин задумчиво провела руками по поверхности стола, ощущая ладонями зернистость зеленого сукна.

– Мне нужна ваша помощь, – нарушила она тишину. – Пригласите своего студента в преподавательскую комнату, поговорить о чем-нибудь. Придумайте повод сами. Если я официально его вызову, он насторожится. Потом позвоните родителям, скажите, что их сына отчисляют. Пусть мчатся сюда на всех парах.

Ковер погасил стук каблуков уходящей девушки.

Не в первый раз за этот учебный год Тарин сталкивалась с трудным для себя выбором. Придется провести неприятный разговор со студентом. Теперь, когда она знала его болевую точку, главное было собраться и найти нужные слова. Ясно дать понять, не говоря при этом ничего напрямую, что его девушку обязательно отчислят, если он не заберет свое заявление. Конечно, придется блефовать, но парень этого знать не будет. Вопрос в том, готова ли она к такому.

Тарин нажала кнопку и вызвала секретаря.

– Срочно найдите мне заместителя по хозяйственной части.

Когда спустя пару часов Тарин вышла из аудитории, оставив студента раздумывать над сказанными ею словами, его родители уже дожидались наверху.

С родителями путем сложных условий и непростых обещаний было оговорено, что их чадо ни в коем случае не отчислят за неуспеваемость, что физику он пересдаст у другого преподавателя, что ректор обязательно проследит за беспристрастностью последнего. Тарин, вонзая ногти в свою ладонь, улыбалась и кивала истеричной мамаше, размахивавшей перед ней законом об образовании. Она не позволила себе даже слегка повысить тон. Отец студента был намного более восприимчив к диалогу, чем его вторая половина. Он осознавал, что сын далеко не такой ангел, каким его представляла жена. Становилось очевидным, кто был инициатором этой треклятой жалобы.

Тот разговор она вынесла во многом благодаря Вениамину, его примеру ведения переговоров такого рода, и записям, которые предоставил Артур. Тарин подчеркнуто вежливо объяснила родителям, что колледж подготовил доказательную базу, и их жалоба лишь натравит преподавателей и одногруппников против самого ребенка. Она даже пообещала объявить выговор Тимуру и не допускать его к занятиям в данной группе.

Почувствовав, что напряжение в кабинете, наконец, спало, она оставила пару с Вениамином, и вышла в приемную. Там, неожиданно для себя, она увидела низенькую круглую фигуру Артура, нервно переминавшегося с ноги на ногу, воинственный взгляд Ирмы, скрестившей руки на груди, Нину, теребившую конец своего шейного платка, Луку, Эмму, даже главного бухгалтера, сердито поблескивающую стеклами очков. Они уже часа два ждали результата под дверью. При виде вышедшего ректора они замерли, образовав немой вопросительный знак.

– Столько народа, а кофе сделать некому, – устало улыбнулась им Тарин.

Тотчас застывшая картина ожила, рассыпалась на фрагменты. Кто-то подставил стул, кто-то побежал за чашками. Тоненько зазвенели стеклянные створки шкафа, послышалось шуршание конфетных оберток. В суматохе Тарин жестом подозвала Ирму и прошипела ей на ухо:

– Проследите, пусть этому гаденышу в колледже больше жизни не будет. Раз я не могу отчислить его сама, нужно сделать все, чтобы он ушел сам. Чтобы я больше о нем никогда не слышала.

Ирма встретила ее ядовитый взгляд и кивнула в ответ.

XI

.

Солнце, наконец, смилостивилось и, впервые за долгое время, начало не только светить, но и согревать. Деревья потягивались после крепкого сна, выпускали почки. Концы веток у пушистых елочек удлинились мягкими, молочно-зелеными молодыми иголочками. Все метаморфозы, как обычно бывает в природе, произошли внезапно, словно сама жизнь дала приказ своей многочисленной армии в наступление.

Так размышляла Тарин, сидя на совещании. Она слушала, как Кира в своей жесткой манере распекает молодого математика за плохую подготовку к открытому занятию. Аудитория, где они собрались, была на первом этаже, и окнами выходила на подъездную аллею, которую стерегли могучие платаны. Сейчас бы дотронуться до их прохладного камуфляжного ствола…

Снаружи послышался шум мотора, спугнувший и без того робкую птичью песенку. Тарин повернула голову и увидела Тимура. Бюрократические проволочки задержали его дольше, чем она ожидала. Когда родители студента отозвали заявление, в прокуратуре еще несколько раз все перепроверяли, прежде чем закрыли дело.

Тарин видела, как он вышел из машины, обвел глазами колледж и счастливо вздохнул. Она поняла этот вздох: он почувствовал, что вернулся домой. И, конечно, увлеченная наблюдением, она не услышала щелчок затвора фотоаппарата.

Лицом к лицу они встретились позже, в ее кабинете наверху. Тимур быстрым шагом пересек комнату и уселся на край стола.

– Прости, не предупредил тебя заранее, но теперь я отдохнул и снова готов трудиться во имя общего блага, – лукаво подмигнул ее заместитель.

– Не переживай, я вычту эти дни из положенного тебе ежегодного отпуска, – в тон парировала Тарин, пожимая протянутую ладонь.