Никогда не сожалей

Я не помню, как дошла до дома, но, кажется, прошло не меньше пары часов, прежде чем я наконец вставила ключ в замочную скважину моего убежища. Хотя я и сомневаюсь, что сегодня эта квартира способна подарить мне успокоение. Я чувствовала себя грязной и отвратительной, никчемной и неправильной, в последний раз я ощущала себя подобным образом после изнасилования, и вот я снова примерно в тех же самых ощущения, тону и задыхаюсь от того, что не знаю, как справиться с этим. Я ужасный, отвратительный человек. Я неверная жена, абсолютно недостойная Дэвида, и мне точно уготован специальный котел в аду из-за того, какие мысли меня посещали всю дорогу до дома.

Ключи ударились о вазу, и звон раздался в моих ушах с оглушающей силой. Вот она, моя реальная жизнь; и только такой она должна быть. Наш уютный большой дом, наша идеальная жизнь семейной пары и наше удивительное взаимопонимание, даже без слов мы легко угадываем мысли друг друга. О таком мечтают миллионы пар, тогда почему я не могу смириться с тем, что это восхитительно, и успокоиться? Нет, я лишь чувствую, что этого всего мне слишком мало.

– Ты сегодня поздно. Все хорошо?

В дверном проеме показался Дэвид в привычном уже голубом фартуке поверх его серой футболки и черных спортивных штанов, он, как всегда, босиком, ненавидит домашнюю обувь, впрочем как и носки. Его челка падает на глаза, такие мною любимые. Вот, правильное слово. Я люблю Дэвида, я действительно люблю его, и это такое правильное чувство. Это то, что должно быть у нормальных людей, и я должна цепляться за это чувство, оно и только оно способно подарить мир моей душе.

Я улыбаюсь и стягиваю объемное пальто, закидывая его на вешалку и упираюсь в стену рукой, чтобы сохранять равновесие, в то время как снимаю с себя ботильоны.

– Да, накопилось много работы за праздники. Буду готовить новый курс по «Человеческому фактору» в авиации. Круто, да? – я знаю, как горят мои глаза в то время, когда я говорю о работе, и знаю, как не нравится это Дэвиду, но он делает все возможное, чтобы не показать мне своего настоящего отношения к моей занятости.

– Да, – бубнит он себе под нос и возвращается на кухню.

Я медленно двигаюсь по коридору за ним, улавливая вкусные запахи, так что желудок сжимается, напоминая, что я так и не успела поесть сегодня. Это стало такой странной и неправильной привычкой, которая лишь ухудшает моё здоровье, но я так погружаюсь в работу, а сегодня в свои переживания, что буквально кусок не лезет в горло. Но только не теперь, когда я вижу, как на плите закипает вода с пастой феттучини, а в сковородке рядом шипит сливочный соус с грибами и ветчиной – это фирменное блюдо Дэвида, которое он готовит всякий раз, когда расстроен и меня ждет впереди серьезный разговор. Но сегодня я почему-то не боюсь его, а даже рада и благодарна Дэвиду за его желание быть со мной и выстраивать наши отношения.

– Пахнет восхитительно.

Я подхожу к мужчине сзади, обнимаю, утыкаясь носом в его шею и вдыхая его чувственный аромат. Мой муж замирает на месте, видимо пытаясь привыкнуть к этим ощущениям. Я не так часто показываю ему свою привязанность и благодарность за эти отношения, также я не стремлюсь обнимать его, когда этого не требует случай. С ним я почему-то и правда стала степфордской женой, потеряв настоящую Алису за этой маской правильной супруги.

– Иди переоденься и помой руки, я налью тебе вина и будем ужинать, – его голос пусть и звучит мягко, я все равно чувствую, как он напряжен под моими руками и как сложно ему сейчас держать себя в руках. Если бы Дэвид только знал, что его проблема совсем не моя работа, а того мужчины, что сейчас пытается ворваться в нашу такую привычную жизнь и разрушить её, а я, кажется, поддаюсь на его уговоры, хотя и не должна.

Мои руки падают вдоль тела, и я ухожу в нашу спальню, так и не увидев лица своего мужа, впрочем, я и так знаю, какое выражение застыло на нем.

Я прикрываю за собой дверь спальни и падаю поперек кровати, пытаясь разобраться в собственной голове за те считанные минуты, что дал мне мой муж. Я всматриваюсь в серый потолок, пытаясь осознать, как все зашло так далеко и насколько неправильно я себя веду. Удивительно, но меня совсем не мучила совесть в тот момент, когда я входила в ресторан, впрочем, она меня не мучила и во время поцелуя Фабиана, и лишь её крупицы пришли в моё сознание, едва я переступила порог нашего с Дэвидом дома, но и тут её следы очень быстро исчезли, как только голос мужа проник глубоко в меня.

Я открыла глаза и осмотрела нашу спальню. Раньше я всегда считала, что спальня – отражение твоего я и через эту комнату возможно показать, каким ты являешься человеком. Когда я жила дома с отцом, моя комната была светло-голубой, с милыми плюшевыми игрушками и с разбросанными повсюду книгами и журналами. Затем с Евой наша квартира была отражением нашего внутреннего состояния – свободы духа, а моя спальня показывала всю мою любовь к ней и моей работе в авиации. Сейчас же, осматривая эту спальню, я понимаю, что не знаю, кто здесь живет. Большая белая кровать с высоким изголовьем, на которой я сейчас лежала, стояла у стены, отделанной деревянными панелями. Возле каждой стороны стоят небольшие серые прикроватные тумбочки, над каждой из них большое овальное зеркало. На другой стороне стоят два белых кресла с серыми подушками в тон стенам и полу нашей комнаты, между ними небольшой столик, а прямо напротив большой телевизор, который мы смотрим в наши «вечера кино». Если бы я не жила в этой спальне, то подумала, что это комната пожилой супружеской пары. Нет, она не то чтобы мне не нравится. Просто здесь не хватает красок и цвета, впрочем как и в нашей жизни с Дэвидом.

– Алиса, ужин накрыт. Ты еще долго?

Голос Дэвида вывел меня из размышлений, и я подскочила на кровати.

– Уже все, – крикнула в ответ я, хотя еще даже не переоделась. Я быстро скидываю с себя вещи и замираю возле шкафа. Если бы не сегодняшний день, то я надела бы привычную одежду хорошей жены, но почему-то сейчас я решила побыть немного собой. Ведь именно это заставило жениться на мне Дэвида, почему я думаю, что если он увидит меня настоящую, то сразу поймет, что я не та, что ему нужна?

Я быстро натягиваю бежевые легинсы, белую майку и сверху накидываю кардиган в тон, остаюсь босиком, потому что в нашем доме тепло, наконец заработал термостат. Провожу расческой по волосам и, рассматривая себя в зеркале, поправляю не смытый макияж. Я такая, какая есть, и Дэвиду придется посмотреть в глаза правде, а мне придется смириться с тем, что он уже видел меня настоящей, а я все равно не смогу долго скрываться за маской идеальности.

Входя на кухню, чувствую, как взгляд Дэвида проходится по мне, но он не говорит и слова, лишь отодвигает стул, помогая мне сесть возле стола, и садится напротив.

Отчего-то я чувствую себя немного неловко. Будто это наш первый подобный ужин, хотя для моего мужа это вполне естественно и на самом деле хотя бы раз в неделю мы проводим вечер именно в такой обстановке.

Дэвид ухаживает за мной, а я могу лишь молча наблюдать за тем, как он накладывает мне салат и приготовленную закуску, пармиджано реджано, наливает немного красного вина в мой бокал и повторяет такие выверенные действия для себя.

– Меня пригласили прочитать лекцию в Нью-Йоркском университете через пару недель, хочу, чтобы ты полетела со мной. Мои родители будут рады тебя увидеть, – лицо Дэвида было непроницаемым, и я не знала, что на самом деле кроется под его словами.

Ведь если быть честной, я не очень нравилась его родителям, и мы оба это прекрасно знали. Ведь их сыночек, самый умный из четырех братьев, не мог жениться на какой-то обычной девушке через пару месяцев после знакомства, наверное, поэтому я так и старалась быть хорошей женой, чтобы доказать им, что могу быть достойной их выдающегося сына.

– У меня работа, ты же знаешь. Но я сделаю все возможное, чтобы полететь с тобой, – спорить было бесполезно, и я все равно должна была бы сделать все возможное, чтобы не огорчать Дэвида, особенно после того, что я сделала уже дважды.

– Постарайся, – его голос был жесткий и выдавал все его скептическое отношение к моей работе и вообще к тому, что я работаю.

Мне удалось едва проглотить остатки еды. Ужин мы провели в молчании.

Все было как и всегда. Я собрала посуду и загрузила её в посудомоечную машину, вытерла стол, в то время как Дэвид сидел с ноутбуком на диване и мельком наблюдал за тем, правильно ли я делаю, меня немного раздражали его педантичность и перфекционизм, но я была натянута как струна от нашего непонимания вопроса работы и того, что мне сложно понять свои чувства в данный момент, так что единственное, что мне оставалось, это делать все, как правильная, достойная жена.

Едва я поставила вымытый бокал в сушку, Дэвид замер возле двери, приглашая взглядом последовать за ним на наш «вечер кино». Сил сопротивляться у меня не было, хотя единственным настоящим желанием было устроить скандал и истерику, вот только я не знала, с чего начать. А эта тишина убивала меня и все моё желание.

Как и всегда, Дэвид переоделся в пижамные штаны, аккуратно сложив свои вещи в шкаф, и расстелил постель для нас обоих, как делал это каждую ночь. Я в первый раз за эти месяцы решила не переодеваться и тем самым спровоцировать зарождение в его голове мысли о том, что сегодня все не так, как всегда. Я аккуратно забралась в нашу кровать, легла поверх одеяла и сложила на груди руки, желая узнать, что он выбрал для нас на этот раз. Дэвид показывал мне кино каждую неделю, и каждый фильм, сериал или мультфильм был с какой-то мыслью, и чаще всего мне необходимо было догадаться самой, что это значило и что он пытался до меня донести.

Начались вступительные титры, и я поняла, что в этот день нам не избежать разговора после просмотра.

«Не знаю, как ты, а я… А я собираюсь… Я непременно пошлю письмо в компанию White Star и выражу своё недовольство!» – «Титаник».

Я усмехнулась и прикрыла глаза.

Вечная история любви, та, о которой снимали кино и о которой, наверное, мечтают многие.

Дэвид выключил телевизор, и я почувствовала, как его взгляд обратился ко мне. Медленно я открыла один глаз, а затем второй и очнулась не на «Титанике», а в нашей спальне, рядом со своим мужем.

– Я бы сделал это ради тебя, – его голос немного дрожал, и я едва не подумала, что его тронула эта история. Но почему-то мне кажется, что таких мужчин, как Дэвид, не столько трогают фильмы, сколько чувства, что они испытывают во время просмотра. Я видела его глаза, такие любящие, что моё сердце сжалось.

Могла ли я ответить ему тем же? Сделала бы я то же самое?

– Они бы легко уместились там вдвоем, глупая жертвенность, – вылетают слова, прежде чем я успеваю подумать о том, что скажу, и тут же жалею о сказанном.

– Дело же не в том, поместились или нет. Когда ты любишь человека, ты сделаешь все для его счастья и даже пожертвуешь собственной жизнью. Я бы сделал для тебя это, – вновь повторяет он, будто дает мне шанс изменить мой ответ на его слова, но я все равно не знаю, что сказать в ответ. Я не знаю, как можно пожертвовать жизнью, не знаю, как вообще жертвовать.

Если бы это был Фабиан и это было бы полгода назад, я бы точно знала, что отвечу. Я бы сделала это ради него, сделала бы, потому что любила и не знала, как можно поступить иначе. Все ради счастья любимого человека, даже моя жизнь не стоила бы его счастья. Теперь же я рядом с другим мужчиной, и он думает то же самое по отношению ко мне, он так чувствует. Почему же я такая черствая и просто не могу любить его так, как он того заслуживает, я обязана хотя бы постараться.

– Я бы сделала все, что смогла, чтобы спасти твою жизнь, чтобы уберечь твоё счастье, – я наклоняюсь, чтобы коснуться ладонью щеки Дэвида, и вижу в его глазах эту благодарность. Не уверена, что он понимает, что мои обещания лишь слова пока что, но я правда хочу эту чувствовать. И я сделаю все, чтобы эти клятвы стали правдой для нас двоих, он действительно заслуживает этого и такого отношения к себе.

Глава 4

Боже, я очень давно так не волновалась. Я поправила черную юбку-карандаш и вновь посмотрела на свое лицо в отражении в зеркале. Не верится, что это произойдет уже сегодня. Я так нервничаю и волнуюсь, что кажется, внутри все сжалось в ужасный узел и не распутается никогда. Пусть на лице и была едва заметная улыбка, я все равно знала, насколько взвинчена внутри. Вновь осмотрела свою белую рубашку, застегнутую слишком формально почти на все пуговицы, кроме последней. На блузке закреплена брошка в виде самолета, которую я педантично поправила, так же как и всю одежду. Черт, это уже точно нервное. Я ведь знаю, что все идеально, со мной по-другому и быть не может, но почему я тогда так нервничаю? Заправила прядь волос за ухо, ту, что выбилась из небрежного пучка сзади. Я поправила только мне видимый след от туши под глазами и нанесла блеск на губы. Я готова?

– Лис, такси приехало, – снизу послышался голос Дэвида, от которого я вздрогнула и обернулась к двери, будто он застыл в дверном проеме, а не на первом этаже нашего милого и любимого дома.

Схватив сумочку с кровати, ту, что я собрала еще вчера вечером, зная, что проведу всё утро перед зеркалом, оценивая себя и придумывая, почему я могу не понравиться им или, напротив, за что я должна им понравиться. Черт, я слишком много думаю о людях, на чьё мнение мне в принципе должно быть плевать. Но я так не могу. Мне в принципе не бывает все равно на чужое мнение. Я заметила, как дрожит рука, коснувшись перил на лестнице, и усмехнулась своей нервозности. Это совсем не похоже на уверенную меня на работе. От этого, наверное, я и чувствую себя такой живой сегодня. Это в первый раз и поэтому кажется таким важным, единственно важным сегодня.

– Не верится, что ты не летишь со мной, – Дэвид даже не повернулся, чтобы взглянуть на меня, лишь посмотрел в отражение в зеркале, перед которым он поправляет галстук и пиджак. Я остановилась, чтобы взглянуть на него и снова впитать этот образ красивого мужчины, рядом с которым я засыпаю и просыпаюсь, именно с ним теперь связана моя жизнь навсегда. Зачем мне думать о ком-то другом, если рядом верный и любящий, безумно сексуальный и красивый Дэвид? Я глупая, если думаю, что есть кто-то лучше моего мужа. Золотистые волосы спадали на глаза, и он сдувал непослушные пряди, заставляя меня улыбаться такому мальчишескому поведению. На идеальной фигуре моего мужа сидел темно-синий костюм, а белая сорочка говорила о серьезности мужчины, несмотря на его еще достаточно юный возраст.

– Мы не увидимся пару недель, скажи что-нибудь, – он обернулся на меня, пожирающую его взглядом, и, наверное, хотел сделать вид сурового мужа, но его ямочки на щеках говорили о совсем других чувствах по отношению ко мне.

– Знаю, что ты расстроен, но уверена, семинары пройдут отлично, и я прилечу точно к годовщине твоих родителей. Ты не успеешь соскучиться из-за огромного количества дел, – я сделала шаг навстречу мужу и положила руки на его плечи, приподнимаясь на мысочки, чтобы коснуться губами его шершавого подбородка, не тронутого бритвой уже больше пяти дней.

– Я всегда замечаю, когда тебя нет рядом, – вспыхнул он уже более недовольно, но прижался ко мне так, чтобы я могла почувствовать жар его губ на своем лбу и устало вздохнуть в ответ.

Этот вечный разговор, наверное, не закончится, пока один не сдастся или пока не разверзнется земля под нашими ногами и мы не попадем в ад, чтобы наконец закончить этот спор относительно работы. Я просто устала постоянно обсуждать вопрос того, что я не должна работать.

Резкий гудок такси заставил меня вздрогнуть и отшатнуться от Дэвида, стараясь избегать взгляда его настойчивых глаз. Будто я могу принять решение здесь и сейчас и навсегда разрешить наши споры.