В доме нашей любви

– Я тебя держу!

Она была заметно тяжелее, чем полгода назад, когда он на руках нес ее в постель в пляжном домике. Неужели она не хотела его видеть, потому что стеснялась, что растолстела? Если бы она знала его лучше, то поняла бы, что это не имеет ни малейшего значения – она нравится ему всякой.

– Слоан! Милая, ты в порядке?

Она не отвечала.

Бенджи усадил ее на пассажирское место в ее машине, чтобы отвезти в больницу, потянул ремень безопасности и…

Он только теперь заметил ее увеличившийся живот.

– Слоан, ты… Неужели ты…

– Беременна? – слабо сказала она, открывая глаза и приложив руку к животу, желая убедиться, что не пострадала. – Да.

– Давно?

– Очень, – ответила она со смешком.

Бен молчал.

– Шесть месяцев, – призналась Слоан.

– Это… Я имею в виду… Я…

Бен чувствовал, что задыхается. Он сглотнул и с трудом выговорил:

– Это мой ребенок?

– У меня никого не было после развода, кроме тебя. Так что да, есть шанс, что это ты.

Глаза Бена сузились. Как она могла сейчас шутить? Она уже полгода вынашивает его ребенка и даже не удосужилась ему об этом сообщить.

– Ты вообще собиралась сказать мне?

– Честно? Понятия не имею!

Слоан рассмеялась. Но Бен понимал, что это защитная реакция, потому что в глазах ее стояли слезы. Она избегала его взгляда.

– Тогда на свадьбе ты ясно выразился, что дети – это не твое.

– Что ты…

Он запнулся, вспомнив разговор о его маленькой племяннице.

«Эви замечательный ребенок, но у меня нет желания вставать в три утра, чтобы менять подгузники».

– Я говорил гипотетически! В том смысле, что у меня нет планов немедленно заводить ребенка. А не в том, что я бессердечный ублюдок, который не захочет знать собственного малыша.

– Малышей, – поправила его Слоан.

– Малышей? – Бенджи показалось, что у него снова начал ломаться голос. Он откашлялся и попробовал еще раз: – У нас будут двойняшки?

Бенджи посмотрел на ее живот. От внезапной слабости у него закружилась голова.

– Нет. – Слоан потерла шишку на лбу и поморщилась. – У меня будут двойняшки. – Она вдруг вздрогнула и схватилась за живот. – Господи, что это? Надеюсь, что я еще не… Еще слишком рано! Что это?

Бенджи испуганно протянул руку, но остановился. Несмотря на бурный секс, который был у них полгода назад, дотронуться до ее живота внезапно показалось ему слишком интимным жестом, на который он не имел права.

– Я отвезу тебя к врачу.

Он пристегнул ее ремнем безопасности, потом потребовал ключи.

Она посмотрела на него так, словно хотела послать его к черту, но все-таки вытащила ключи из кармана и молча протянула ему.

Бенджи поднял цветы, которые так и валялись на тротуаре, и сел за руль.

– Это мне? – спросила она. По голосу было слышно, что она тронута.

– Да. На. – Он сунул ей помятый букет и процедил сквозь зубы: – С Днем святого Валентина!

– Мой любимый львиный зев, – прошептала она, зарывшись лицом в цветы. По ее лицу потекли слезы.

– Тебе больно?!

Он схватил ее за руку.

– Да, но я не потому плачу. – Слоан шмыгнула носом. – Это все дурацкие гормоны и… – Она снова всхлипнула. – Ты помнишь, что я люблю львиный зев!

Хотя Бен и был зол на нее, но не мог сдержать улыбку.

– Я помню о тебе все, Слоан. Как ни пытался забыть.

Эти слова причинили ей боль.

Гораздо большую, чем один из двойняшек, который решил потанцевать на ее мочевом пузыре.

Он пытался забыть ее. А она только о нем и могла думать, даже до того, как узнала, что беременна.

Два месяца после их встречи она пилила себя за то, что не приняла его предложения поехать в Японию. Она все время вспоминала их невероятную ночь и страшно тосковала по его телу. Слоан была настолько поглощена этими мыслями, что заметила задержку только через два месяца, когда ее начало тошнить по утрам.

– Мне жаль, что ты вот так об этом узнал.

Слоан смотрела в окно, чтобы не видеть разочарования в его глазах.

– Почему ты не сказала мне? – Голос Бена дрожал от горечи и боли.

– Я знаю, что должна была, но… – Она повернулась к нему и облизала пересохшие губы. – Это же не входило в твои планы. Мы хотели провести вместе одну ночь, а не восемнадцать лет в качестве родителей. Кроме того, ты сказал, что не хочешь детей.