В доме нашей любви

– Отлично! – улыбнулась доктор Кэрролл и потрепала его по руке. – Дайте ей возможность объяснить и выслушайте все, что она скажет. Ей страшно. Она сильная, но ей все равно страшно. Поэтому не верьте, если она будет говорить, что не нуждается в вашей помощи. Позаботьтесь друг о друге и о своих детках.

Бенджи снова кивнул:

– Разберемся.

Он вернулся в палату. Слоан заметно нервничала и избегала встречаться с ним глазами.

Бенджи глубоко вздохнул и сел на стул рядом с ней.

– Давай поговорим.

Глава 2

Слоан не решалась поднять глаза на Бенджи. Сердце у нее выскакивало из груди, руки дрожали, горло пересохло, несмотря на всю воду, которую заставила ее выпить доктор Кэрролл.

Он выглядел злым и обиженным. Разочарованным. В ней.

Шесть месяцев назад он смотрел на нее по-другому.

Когда она приняла решение не сообщать Бенджи о беременности, причины казались ей весомыми и уважительными. Но теперь они стали просто трусливыми отговорками, надуманными поводами избежать вот этого самого момента. Минуты, когда ей придется посмотреть ему в глаза.

– Я не хотела причинить тебе боль, Бенджи. Я честно думала, что будет лучше, если я не скажу тебе, что со мной случилось.

– С тобой? Я отчетливо помню, что тоже там был.

Волна тепла разлилась по ее телу, а соски затвердели, когда Слоан вспомнила то наслаждение, которое он ей дарил.

– Так почему… – взвился Бен, но остановился, зажмурился и глубоко вздохнул. Слоан могла поклясться, что он считает про себя до десяти. Наконец он открыл глаза и спокойно произнес: – Почему ты считаешь, что должна сама с этим справляться?

– Потому что мне уже не двадцать. Я уже достаточно взрослая, чтобы понимать. Я не должна была ехать с тобой в ту ночь. Не должна была позволить себя целовать.

– Мне тоже уже не девять, Слоан, – произнес он мягким голосом, хотя все еще злился на нее. – А ты считаешь, что должна прикрывать меня, как тогда, когда я разбил любимую мамину вазу. – Слабая улыбка на мгновение тронула его губы. – Я способен нести ответственность за свои поступки. И я могу позаботиться о тебе и о детях.

– Я просто… – Боль, которая мучила ее, не имела ничего общего со схватками Брэкстона-Хикса. – Все будут думать, что я специально все это подстроила, чтобы тянуть с тебя деньги. Я не шучу, Бенджи. Ты не понимаешь, потому что… – Слоан откинулась на подушку и уставилась в потолок. – Ладно, не обращай внимания.

– Расскажи мне. – Он придвинул свой стул поближе к кушетке. – Ты говоришь, что я не понимаю, так объясни, почему ты считаешь, что во всем обвинят тебя, а мое участие проигнорируют.

– Они скажут, что я вся в мать.

Слоан расплакалась. Она мотала головой, по щекам текли слезы, она вытирала их дрожащей рукой. Ей казалось, что она оставила озеро Магнолия далеко позади. Но боль от этой фразы, которая преследовала ее всю ее жизнь на озере, до сих пор мучила ее. Бенджи притих. Он вспомнил злобные слухи, ходившие о Слоан и ее матери.

Он откашлялся.

– Ты не твоя мать, Слоан. Не важно, что люди говорят…

– Они говорят неправду! – крикнула она.

Слоан не всегда ладила с матерью. Многие обиды она так и не смогла ей простить. Но она никому не позволит дурно о ней говорить. Тем более не позволит оболгать ее.

Слоан села в постели.

– Неправда, что она обманом заставила отца жениться на ней. Она была молодой и глупой и поверила, что он ее действительно любит. Она была слишком наивна, чтобы понять, что Саттоны никогда не примут в свою семью бедную девушку из рабочего квартала.

– Слоан, мне очень жаль, что кто-то сказал тебе что-то обидное про твою мать. Но мы оба знаем, что это неправда. Я никогда не верил в это. Моя семья тоже.

Но Слоан знала, что никогда не нравилась его матери. Она видела это в холодном взгляде ее глаз, в ее фальшивой улыбке. Констанс Беннетт просто терпела ее, поскольку предпочитала, чтобы Делия встречалась с подругой дома, под ее присмотром.

Но не было смысла заводить разговор об этом и бередить старые раны, когда свежие вовсю кровоточили. Лучше заняться ими.

– Ты понимаешь, как это будет выглядеть? Ты вернулся на озеро Магнолия миллиардером, и – раз! – я от тебя забеременела! Плюс еще разница в возрасте! – Слоан схватилась за голову. – Твоя сестра меня убьет!

– Хоть на минуту забудь об остальных! Мы сейчас говорим не о них. Мы говорим обо мне и тебе и о… – Он посмотрел на ее живот, потом снова поднял глаза. – О наших детях. – Он наклонился к ней. – Если… Я имею в виду, было бы хорошо, если бы…

Слоан смотрела в его глаза, оказавшиеся сейчас так близко, и сердце ее переполняла любовь к этому человеку. Он смотрел на нее так робко и взволнованно, будто просил разрешения прикоснуться к ней, и это после той близости, которая была у них в домике у озера.

Она взяла его за руку и положила ее себе на живот.

– Чувствуешь?

– Я ничего не…

– Тихо. – Она закрыла глаза и улыбнулась. – Просто подожди.

Они сидели неподвижно, положив ладони на ее живот.

Внезапно один из младенцев толкнулся. Слоан улыбнулась, открыла глаза и посмотрела на Бенджи.

Он был потрясен.

– Я не могу поверить. Я действительно это чувствую. Это невероятно. Это мой… наш ребенок.

Слоан тоже не могла поверить. Она привыкла думать, что эти дети только ее. Но Бенджи напомнил ей, что она не одна.

– Да, это твой сын, – великодушно сказала она. Ребенок снова толкнулся. – Он невзлюбил мои ребра, не знаю, за что.

Забыв обо всем. Бенджи положил обе ладони туда, где почувствовал первый толчок. Кожа на ее животе задвигалась. Бен подпрыгнул на месте.

– Это нормально, – рассмеялась Слоан. – Когда я это в первый раз увидела, я тоже испугалась. Похоже на один из твоих любимых научно-фантастических фильмов.

Бенджи показалось, что он видит, как маленькое плечико толкнулось изнутри, а потом снова исчезло.

– Меня не было рядом, когда моя сестра была беременна, и я всего этого не видел. – Он нежно погладил ее по животу. – Это прекрасно.

Зазвонил телефон Слоан.

Мама.

Последнее, что она собиралась сделать, – дать матери предлог приехать в Нэшвилл. С ее растущим животом и парными комплектами детских вещей, которые она накупила, в квартире и так было не повернуться.