В доме нашей любви

Она отключила телефон и положила его экраном вниз. Перезвонит позже. Сейчас ей просто нечего сказать.

К тому же ее мать все еще называла человека, который станет отцом ее детей, «маленьким Бенджи Беннеттом». К этому Слоан тоже была не готова.

– Все в порядке? – нахмурился Бен.

– В полном. – Она поправила простыню. – Насчет того, что ты сказал доктору Кэрролл…

– О том, что я не вернусь в Сиэтл? – Он прищурился.

– Да. – Она не могла сама выговорить слова, которые вызывали в ней одновременно страх и надежду. – Это не обязательно. Как говорит врач, со мной и с детьми все в порядке.

– Я пропустил первые шесть месяцев твоей беременности. Больше не пропущу ни минуты.

Голос Бена звучал очень уверенно.

– Ты не пропустил ничего интересного. Первые два месяца я и понятия не имела, что беременна. А потом четыре месяца просто меня страшно тошнило каждое утро.

– Так тяжело?

– Не без того. Меня уже четыре месяца тошнит, что в общем-то ненормально. Хуже всего то, что ничего не можешь делать, не можешь работать.

Бенджи насторожился.

– Ты четыре месяца не работаешь? На что же ты живешь?

Слоан смутилась. Если она чему и научилась за тридцать лет жизни, так это тому, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Ей следовало полагаться только на себя, как и всю предыдущую жизнь.

– Слоан? – окликнул ее Бенджи.

– Как-то справляюсь, – уклончиво ответила она.

После нескольких минут неловкой тишины Бенджи наконец заговорил:

– Слоан, что ты пытаешься доказать? У меня есть деньги. Какой в них прок, если я не могу помочь близким мне людям?

– На свадьбе ты говорил совсем другое. Ты сказал, что устал от людей, которые смотрят на тебя как на банкомат. Я не хочу, чтобы ты, или Делия, или ваши родители думали, что я не лучше тех девочек, которые на тебя охотятся. Что я устроила это, чтобы отхватить кусок пирога Бенджи Беннетта.

– Слоан, никто так не подумает.

– Я содержу себя с шестнадцати лет. Я никогда никого ни о чем не просила. – В ее глазах снова появились слезы. Слоан вытирала их, они все текли и текли. – Я должна быть в состоянии позаботиться о двойняшках сама, без посторонней помощи. Но… Сейчас я обязана готовиться к материнству, наслаждаться самыми удивительными днями моей жизни, а я только о том и думаю, как разобраться со счетами.

Бенджи взял ее руку и легонько поцеловал в ладонь.

– Ты не должна справляться с этим в одиночку. Принять помощь – вовсе не признак слабости. Чтобы зачать ребенка, нужны два человека. И оба должны заботиться о нем.

Слоан посмотрела на него. Это несправедливо. Она сейчас так уязвима и впечатлительна, а он так убедителен…

– Я не хочу, чтобы ты делал это из чувства долга, Бенджи. Если на самом деле ты этого не хочешь, ты можешь выйти в эту дверь прямо сейчас, обещаю, никто ничего не узнает.

Бенджи погладил ее по щеке.

– Ничего в мире я не хочу настолько, как позаботиться о тебе и о наших детях, – проникновенно сказал он. – Договорились?

Слоан молча кивнула. Бен наклонился и поцеловал ее в щеку. Поцелуй был очень бережным, но она почувствовала, как по ее телу разливается тепло. Когда он заглянул ей в глаза, Слоан увидела в них тот же огонь, что и полгода назад. В ту ночь, когда они зачали двойняшек.

Правда, тогда она была красива, а сейчас чувствовала себя как раскормленная слониха.

Он снова поцеловал ее, на этот раз в губы.

– Мне зайти попозже? – спросил заглянувший в палату медик.

– Нет! – поспешно ответил Бенджи. – Мы не хотели бы тут задерживаться.