Мечи конных кланов

Мечи конных кланов
Роберт Адамс

Вот уже 700 лет Бессмертный Великий Лорд Милон строит свою Федерацию, медленно расселяя Конные кланы на всей территории земель, звавшихся когда-то Соединенными Штатами. Перед Кланами бессильны как города-государства, так и другие кочевые племена . Перед вами – военная сага о войнах за федерацию кочевников Америки 27-го столетия.

Роберт Адамс

Мечи конных кланов

Эта книга посвящается моей матери, моей сестре Лауре, моему племяннику Денни и моим племянницам Чери и Тэсс, моим добрым и самым талантливым друзьям: Горди Диксону, Андре Нортон, Гейл и Алан Кауфманам и Джеку и Черри Вайнерам.

Предисловие автора

Когда начинают думать, к какой категории отнести книги, составляющие мою серию «Конные кланы», скорее навешивают им ярлык «героическая приключенческая фэнтези», чем более знакомые «научная фантастика», «научная фэнтези» или нечто подобное.

Я не ученый, и вы не найдете ничего научного в моих книгах.

Не найдете вы и морализования, поскольку я сильно ощущаю, что в сегодняшней литературе слишком мало книг для чтения и наслаждения и все больше таких, которые похожи на ящик из-под мыла, в которых их авторы читают проповеди, проповедывают, проповедывают и проповедывают.

«КОННЫЕ КЛАНЫ» – это просто эскапистская литература чистой воды. Роман задуман и написан только для вашего удовольствия и отдыха.

НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!!!

Роберт АДАМС

Ричмонд. Вирджиния

1

Колонна всадников быстро проскакала по длинному древнему мосту, стуча стальными подковами по стертым камням и возвещая о наступлении армии. Перед колонной за широкой рекой дорога петляла в темном, густом лесу, за которым находились горы, служащие укрытием их врагу, королю Каролиноса – Зеносу.

Колонну возглавлял мужчина неопределенного возраста, явно эллин по происхождению, скакавший на высоком черном жеребце среднекоролевской породы. Трехчетвертные доспехи всадника были отделаны золотом, серебром и полированной медью, на шлеме выделялся ярко-красный плюмаж. Небольшой круглый щит в его левой руке был также выложен золотом, на нем был изображен выполненный в бирюзе трехречный знак его дома. Над левым бедром всадника торчал эфес меча, украшенный золотом, рубинами, изумрудами и сапфирами.

Некоторые воины, следовавшие за ним, были экипированы так же, как он. Только придворные офицеры подражали непрактичному одеянию Деметриуса Бессмертного, Верховного Высокородного Владыки Кентуриос Элас. У солдат, составлявших основную часть колонны, были окантованные железом щиты из бычьих шкур, а кожано-стальные рукоятки мечей были обвиты латунной проволокой.

Придворные проехали дальше, проклиная жару и пыль, пот и неудобства. Но истинные солдаты тревожились совсем по другому поводу. Они беспокойно ерзали в своих скользких от пота седлах и обменивались озабоченными взглядами. Те, кто мог общаться с друзьями на мысле-речи, держали свои мысленные экраны жестко на месте, потому что Деметриус тоже владел мысле-речью. Более того, он распоряжался жизнью и смертью каждого солдата и офицера в армии, и его характер был печально известен, как злобный и непостоянный.

Капитан Хербут Май, командир тысячи улан, поступивший на службу в Кентуриос Элас, опустил поводья на шею своего коня и начал потуже затягивать ремешки шлема.

– Он не изменился, – думал Май. – Он такой же надменный и свсрхсамонадеянный осел, каким был сорок лет назад, когда дедуля служил ему. Клянусь сталью, он мог бы чему-нибудь научиться, участвуя в походе с лордом Милоном. И регулярным войскам следовало бы в эту минуту поспешить с нападением на армию молодого Зеноса. Но этот напыщенный хлыщ даже не удосуживается послать разъезды рейтаров на фланги и вперед, и теперь нам приходится продвигаться по вражеской территории.

Туш Хеллун, коренастый седеющий сорокалетний воин, приподнял свой тяжелый нагрудный щит и подтянул плечевые ремни.

Хотя его губы дрожали от волнения, он так же, как и Май, не произнес ни слова, потому что, если бы Высокородному Лорду взбрело в голову подслушать его, всех двенадцати сотен Квибальских копейщиков оказалось бы мало, чтобы спасти его.

– Проклятый дурак, – думал Хеллун. – Хороший боец, о, это я признаю, но в мечной схватке. Но как стратег или тактик, он не найдет своего волосатого зада обеими руками. Ну-ка, дай-ка посчитаю: три, не меньше трех засад на прошлой неделе, и этот бессмертный глупец по-прежнему жертвует безопасностью ради скорости, толкая хороших ребят к смерти без всякой веской причины. Его, может смерть и не берет, но, клянусь Священным Мечом, к нам-то это не относится! И этот лес может скрывать что угодно: тысячу лучников или пятьсот улан, даже одну-две батареи катапульт или копьеметалок, и мы никогда не заметим их, пока они не нападут.

Но оба солдата ошибались в своих оценках Высокородного Лорда. Деметриус полностью осознавал тот риск, на который шел, и вполне отдавал себе отчет в том, какую ужасную цену можно заплатить, если его суждения окажутся неверными.

С того дня, когда произошла его первая схватка один на один со старым Александросом и последний нанес ему смертельный удар, неожиданно доказавший его бессмертие, и когда затем он объединил свои силы с лордом Милоном, с ним все еще обращаются, как с недоразвитым ребенком.

Правда, он признавал, что действовал как дурак, когда понял, что в Кентуриос Элас было только трое подобных ему людей. Он пожаловал равный статус лорду Милону, провозгласив его совла-дыкой, не раньше, чем его – Деметриуса – власть начала ускаль-зать, как вода сквозь сито. Потом Милон и его сука жена заставили его жениться на этой сучке-ренегатке Альдоре. Даже если бы он любил женщину, чего за ним не водилось, ему трудно было бы переварить Альдору – урожденную эллининю, она все же стала больше варваркой, чем любой другой член племени, с тех пор, как ее приняли в один из кланов.

– Я пытался,– думал он, щуря глаза от лучей солнца, игравшего на его доспехах и щите. – О, Бога! Как я пытался. Со мной все в порядке, я не испытывал никаких затруднений с чистыми прекрасными мальчиками, но секс с грязной, непрерывно тявкающей женщиной – это нечто такое, чего мужчина с моей рафинированной чувствительностью просто не может совершить. И за тридцать с лишним лет эта грязная шлюха украсила меня столькими рогами, сколько не наберется и у сотни стад коз. Она выставляет своих любовников напоказ передо мной, и когда я убивал одного из них, она «всего лишь» соблазняла моего любимого любовника, на всю жизнь исковеркав бедного мальчика. Он произвел на свет трех или четырех детей от какой-то женщины клана прежде, чем погиб при взятии Илионополиса... И так этой вероломной свинье и надо – его следовало бы замучить до смерти.

За то время, когда мои армии воевали с северными и западными варварами, и за те годы, которые ушли на то, чтобы отвоевать обратно северную половину Каролиноса, они сделали из меня марионетку. О, да, я был просто вывеской! Устраивая передо мной парад, называя меня капитаном командиров, они в то же время все значительные приказы отдавали сами.

Когда его конь пересек середину моста, Деметриус улыбнулся, выпрямившись в седле, и принял героическую позу: голова высоко поднята, правый кулак на броне бедра. «Ну, я дождался своего часа. Сейчас я в Южном Каролиносе, и я вырву его у Зеноса, или каждый человек в этой армии погибнет. Тогда они все узнают, что Деметриус – человек, с которым надо считаться. Они...»

Но больше не было времени для спокойных рассуждений. Дождь стрел обрушился на голову колонны, и Деметриус с трудом удержал своего ржущего раненого коня. Никто из солдат не был ранен, так как охотничьи стрелы с костяными наконечниками разбивались о доспехи и даже не пробивали тегилея. Но кони не были так хорошо защищены: два свалились, препятствуя движению колонны, а несколько было ранено.

Капитан Хеллун заметил первый летящий камень и инстинктивно прикрылся щитом, но футовой толщины валун не долетел до него и шлепнулся в реку в нескольких ярдах от моста вниз по течению. Второй, подняв коричневый фонтан, шлепнулся примерно на такое же расстояние вверх по течению.

– В вилке,– простонал Хербут Май.– Следующий камень будет наш, если этот простофиля не догадается отступить.

Третий камень прихватил часть перил моста, и несколько летящих щепок впились в жеребца Деметриуса: измученный конь рванулся вперед, закусив удила и едва не выбив из седла всадника. Несмотря на опасность, колонна продвигалась вперед с максимально возможной скоростью. В то время как его товарищи выхватили мечи и готовили копья или вынимали дротики, Май снял с плеча рог и протрубил сигнал, о котором заранее договорился со своим лейтенантом. Протрубив трижды код, он выхватил свой меч.

Глядя, куда его несет, Деметриус на полном скаку выхватил свой меч, и, взмахнув им над головой, указал на лес, надеясь, что его конь остановится прежде, чем достигнет границы Королевства Ведьм, что в трехстах милях к югу.

Но Деметриус зря беспокоился: командующий засадой хорошо знал уязвимость спешенных лучников и катапультщиков перед кавалерийской атакой.

В лесу загремели барабаны, и прежде, чем голова колонны достигла южного конца моста, спешившаяся толпа улан и нерегулярной кавалерии выбралась по тайным тропам на дорогу. На ней успело появиться лишь с полсотни врагов, и они сразу же бросились в контратаку.

Капитан Хеллун мрачно улыбнулся. Этим кривляющимся придворным придется принять на себя главный удар. Будет крайне интересно посмотреть, как примут его эти любители.

Они приняли его достаточно стойко. Любое существо будет драться, если его загнать в угол; кроме того, они боялись Деметриуса больше, чем вражеских всадников.

Чуть ли не прежде, чем он осознал это, Деметриус оказался среди кавалерии Зеноса. Его обезумевший жеребец сшибал маленьких, более легких коней ополченцев-секирщиков. Затем, хорошо тренированный боевой конь принялся работать зубами и копытами, терзая без разбора и раздирая коней и всадников. Деметриус отбил щитом копье и проткнул копейщика. Дротик лязгнул об его нагрудную кирасу, а затем горец-ополченец, без доспехов, бородатый и с дикими глазами, начал наносить удар за ударом своим топором дровосека. Деметриус сумел отбить каждый удар своим помятым щитом, но не смог воспользоваться мечом до тех пор, пока его жеребец не вцепился своими желтыми зубами в незащищенное бедро противника. Топор расколол череп жеребца, но меч уже был наполовину воткнут в живот секирщика.

Деметриус оказался пешим среди кавалерии. Ему оставалось только одно: он резко резанул окрававленным мечом плечевые ремни и бросил погнутый и бесполезный щит, на который налетел улан. Деметриус уклонился от наконечника пики, схватился за древко и дернул на себя. Затем, пока противник был выведен из равновесия, Деметриус схватил его за правую ногу и рванул, влетев при этом в освободившееся седло. Очутившись на новом коне, Высокородный Лорд увидел, что тот направлен в нужную сторону. Остатки от его пятидесяти человек медленно отступали. Всего один удар достался ему. Деметриус решил, что большинство солдат Зеноса принимают его за своего.

Хербут Май находился сейчас в первых рядах мелкой схватки. Придворные, последовав за своим господином во вражеский лагерь, были убиты.

Могучий капитан шишаком щита разрубил лицо в кровь, а тяжелым мечом отрубил руку улану. От удара по шлему голова у него закружилась, и он почти столкнулся с Высокородным Лордом, прежде чем узнал его.

Шаг за шагом маленький отряд, уцелевший не больше чем наполовину от своей первоначальной численности, оттеснялся за мост. Все кони и почти все воины были ранены. Доспехи и шиты были изрублены и разбиты вдребезги, мечи зазубрены и затуплены. Все дротики и почти все копья были использованы, только мечи и кинжалы годились для такого боя. Победа солдат Зеноса была пирровой. Полотно моста было скользким от крови и усеяно оружием и растоптанными трупами коней и людей. Лесные лучники попробовали произвести еще один залп, но пострадало от него так много собственных всадников, что о другом залпе не могло быть и речи.

Деметриус очень переживал потерю своего большого черного жеребца. Шалый мерин улана не был боевым обученным конем. Деметриус тратил столько же времени и сил, стараясь удержать его в строю, сколько и во время боя и только превосходное качество доспехов защищало его от вражеской стали. Мысленно он дал обет, что если конь останется жив после боя, то он заживо изжарит этого проклятого зверя! Ополченец с охотничьим копьем с длинным наконечником ринулся на Деметриуса, но конь всадника споткнулся о чье-то, все еще дергающееся тело, и тому пришлось приложить немало усилий, чтобы остаться в седле. Деметриус привстал на стременах, взмахнул своим широким мечом и снес голову всадника. Давка была так велика, что труп даже не мог выпасть из седла. Он остался сидеть прямо, с конвульсивно вздрагивающими руками и двойным потоком крови, хлынувшей из шеи.

Боевой конь цапнул шалого, и тот, испуганный, отпрянул в проломленный камнем зазор перил моста. Лошадь попыталась удержаться и могла бы сделать это, если бы не случайный удар мечом по ее чувствительному носу.

До воды было около тридцати футов. Конь и всадник с огромным всплеском обрушились в воду. Отягощенные доспехами и сбруей, они быстро скрылись под водой.

2

– Я видел, как он упал в воду, милорд,– сказал капитан Май.– Но в тот момент все, что я мог сделать, это остаться в живых. Нас оставалось восемнадцать или двадцать против трехсот пли четырехсот, и всего двенадцать были еще живы до сегодняшней ночи.

Высокий мрачный человек, сидящий напротив него за походным столом, успокаивающе поднял руку.

– Никто не обвиняет тебя, Хербут, и менее всего я. Деметриус – дурак. Я не могу понять, что ударило ему в голову: вести кампанию с такими несбалансированными и плохо снабжен-ными войсками, какие он собрал! Это только благодаря тебе вы с Тушем сумели взять то, что у вас под рукой, и всыпали Зеносу. Никто из вас не будет забыт. Обещаю.