Мужчина и женщина. Цена одной ошибки

Мужчина и женщина. Цена одной ошибки
Роберт Вачаганович Енгибарян

Роберт Енгибарян – директор Международного института управления МГИМО (У) МИД России, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, автор романов «О, Мари!», «Мужчина и женщина: нескончаемый диалог», «Время жить – выбор судьбы» и других.

Отступивший от моральных норм человек теряет на глазах семьи и окружения общественный вес и уважение, прежние социальные связи, становится уязвимым, объектом презрения и отчуждения. Зачастую такое его положение может стать поводом для криминальных нападок с целью вынудить его пойти на материальные жертвы или совершить противоправные действия. Тогда перед человеком встает дилемма: осознать свою ошибку, раскаяться, просить извинения у людей, которым своими действиями он причинил боль и моральные страдания, или вступить в бескомпромиссную схватку с криминалитетом. Именно по такому сценарию разворачиваются интригующие события в жизни главного героя романа, осознавшего свою ошибку и ищущего выход из создавшейся ситуации.

Для широкого круга читателей.

Роберт Енгибарян

Мужчина и женщина. Цена одной ошибки

© Енгибарян Р. В., 2015

© Издательство «Международные отношения», оформление, 2015

Глава I. Неудовлетворенность и сожаление

– Какой отвратительный год! – обратился Иван Ильич Ильин к супруге Ирине Михайловне. – Чудовищно снежная зима, потом – бесконечно дождливые весна и лето. Все затопило вокруг. Весь наш дачный поселок – да что дачный поселок! – вся Москва в воде. Отпускные деньги почти полностью пришлось потратить на укрепление дренажной системы и ремонт цокольного этажа. Сейчас середина августа, а впечатление такое, что уже глубокая осень.

– Что поделаешь, дорогой, Москва строилась на болоте. Был бы ты успешным – имели бы дачу не в подмосковных Жаворонках, а, как некоторые твои друзья, в Провансе или Тоскане – уже не говорю о Лазурном береге Франции.

– Ты опять взялась за старую песню. Говорил и говорю – я себя считаю очень даже удачливым человеком. Доктор наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории столичного вуза. Мне 58 – какая-то жизнь еще есть впереди. Живу в центре города, в старинном престижном доме, в трехкомнатной квартире. Что еще? Да, женат на такой прелестной женщине, как ты. Дети не идиоты, более-менее устроены.

– Погоди-погоди. Ты веришь тому, что говоришь? Или убеждаешь себя, что все именно так? Во-первых, уже который год мы не можем найти денег, чтобы я прошла курс очищения и похудания в Европе, в австрийском Лансерхофе или итальянском Мерино, где третий год лечатся мои подруги Инна и Женя, и поэтому выглядят, как 35-летние. Наш дом, правда, в центре, и квартира просторная; но он престижный по советским меркам. Все обветшало, нет центрального кондиционирования, консьерж-службы, большого холла внизу – уже не говорю о бассейне и сауне. Все наши удачливые соседи – налоговик Баринов, банкир Удальцов, аудитор Счетной палаты Веснин и другие, давно переехали в собственные хоромы на Рублевском направлении или живут в новых прекрасных зданиях. А некоторые вообще уехали из страны. Насчет устроенности детей нечего даже и говорить.

– Ирина, дорогая! Хочешь быть стройной и моложавой – мало ешь, не кури, не пей каждый день по бутылке вина.

– Другие своих жен везут на оперный фестиваль в Зальцбург или Верону, ведут светский образ жизни, у них встречи, ужины с друзьями в ресторанах. А кому нужны мы? Вот сегодня суббота. Был хоть один звонок, не считая звонка дочери? Когда мы в последний раз были в гостях или принимали гостей? Твои аспиранты, члены кафедры и несколько твоих коллег не в счет. Это часть твоей работы. Целый день я дома одна. Хожу только в магазин, иногда иду с тобой к твоей маме. Редкие встречи с какой-нибудь подругой в «Шоколаднице» или общение по телефону с сестрой. Не о такой жизни я мечтала.

– И виной всему, разумеется, я? Впрочем, Ирочка, ответ мне всегда заранее известен. Еще не поздно. Давай пройдемся к маме и обратно – как раз будет хорошая пешая прогулка. Не зайти к маме я не могу – она тоже дома одна, и каждодневный мой приход, тем более с тобой, для нее праздник.

– Все одно и то же, больше так жить не хочется.

– А что, может, тебе хочется большой любви? Как говорит известный киногерой, пойдем тогда на сеновал. И так как у нас его нет, придется придумать что-то экстравагантное. Например, дадим объявление в «Московский комсомолец», что профессорская супружеская пара, еще не совсем старая, предлагает обмен с другой супружеской парой. Что хохочешь? Между прочим, довольно распространенная вещь.

– Ваня, ты дурак! Я жила до 56 лет, зная только одного скромного мужика. Сейчас, когда давно уже бабушка, должна пойти по рукам, что ли? Мне противны чужие мужики – пузатые и немытые, с дурным запахом изо рта. Или, может, ты забыл, что между нами уже давно нет физической близости? Я такая полная, что сама себе противна. А ты – потухший вулкан.

– Насчет этого ты в глубоком заблуждении. Известно, что многие потухшие вулканы оживают и извергают лаву с еще большей силой!

– Ой, ой, напугал! Возможно, и оживают вулканы, но только не в твоем случае.

– Разумеется, запах табака и алкоголя, идущий от женщины, жирное тело сумоистки вряд ли к этому располагают.

– Хам, грубиян! Вампир! Ищешь причины в свое оправдание?

– Извини, Ирочка, просто хотел пошутить – по-видимому, получилось не совсем смешно. Ну, прости, прости, милая, если обидел. Давай одевайся, как раз по дороге обсудим вопрос твоего прохождения курса похудания.

«Нехорошо я поступил, – подумал Иван Ильич, идя рядом с женой по влажным улицам Москвы. – Мне ее жаль. В последние годы она сильно поправилась. А ведь Ирина женщина еще не старая. Не следит за собой, любит кушать, выпивать. У нее какая-то нездоровая генетика. Не дай Бог, если это передастся детям!»

– Ирина, хочешь – давай заглянем в «Художественный». Может, посмотрим какой-нибудь нормальный зарубежный фильм. Кстати, давно в кино не были.

– Ваня, этого тоже не хочется. Каждый раз, когда бываем в кинотеатре, я с ужасом отмечаю, что в зале самые старые – мы, не считая нескольких одиноких пожилых женских пар. Неужели наше поколение так рано вымерло? Или по вечерам все сидят дома?

– Что поделаешь, средняя продолжительность жизни россиян, особенно мужчин, самая низкая среди «белых» народов. А если кто-то дожил до семидесяти, то, как правило, почти нищий. С такой пенсией даже билеты в кинотеатр не купишь. С трудом хватает на простую еду. Поэтому мои друзья-преподаватели с ужасом, как приговор к нищете, принимают решение руководства отправить их на пенсию.

– Это все мне знакомо, в институтах Академии еще хуже. Но что делать, если не надеяться на лучшее? К кому мне обратиться, если не к тебе?

– Надо умерить наши потребности, удовлетворяться малым, буддийская мудрость гласит: «Освободись от своих желаний, и придет душевная гармония». Впрочем, увлеклись пустозвоном, ведь мы давно друг друга уже ни в чем не можем убедить.

«А как красиво все начиналось с Ириной! И любовь была, и сильное физическое влечение. Жаль, потом постепенно охладели друг к другу. Не надо винить только ее – может, немаловажную роль сыграло и то, что я увлекся молоденькой лаборанткой моей кафедры, Лаурой. Сначала думал, что меня хватит на обеих, но уже через год с трудом заставлял себя подойти к Ирине. Она смутно начала догадываться, что я трачу силы на другую, внутренне почувствовала мое охлаждение. Что поделать, она меня больше не возбуждает. Да и долгая совместная жизнь, отношение к сексу не как к празднику, а как к части нашего быта, ее вялость, капризы в постели, – все, конечно, сказалось на наших отношениях. А с Лаурой – совсем другое. Всегда чистая, ухоженная, готова с первого же предложения полностью отдаваться, хоть на столе в кабинете, хоть в кресле машины, выполнять любые мои сексуальные прихоти. Жаль, что она вышла замуж за аспиранта из провинции и скоро родит ребенка. Часто вспоминаю ее тело, запах, напряженное от удовольствия молодое лицо с закрытыми глазами. Се ля ви! Такова жизнь!»

– Что думаешь, Вань? Откуда найдешь деньги на этот чертов курс? Ведь для профессора сентябрь – не самый лучший месяц. Маленький аванс до октябрьской зарплаты.

– Придется у мамы попросить. Потом, что нам этот хренов Лансерхоф? В день на человека, говорят, почти тысяча евро. Альберт Иванович – ты его знаешь – зав. кафедрой социологии, прошел с женой десятидневный курс очищения в Карловых Варах всего за 60 тысяч рублей – и очень даже доволен. Говорят, еще в Карелии очень хорошо, она ничем не уступает зарубежным оздоровительным курортам, в том числе и Карловым Варам.

– Ты сам веришь этим сказкам?

– Почему сказки? Я сам убедился, как отлично выглядит Альберт. А кроме того, вынужден верить, ведь миллионы людей лечатся в более доступных лечебницах. Ирина, давай зайдем в магазин «Армения». Хочу купить лаваш, сыр и мацони. Я знаю, что ты их любишь. Заодно и для мамы возьмем кое-что. Ей особенно нравится армянское варенье из белой черешни с грецким орехом.

* * *

Выйдя из магазина с пакетами и отправившись по Тверскому бульвару вниз, они обратили внимание на шикарную пару, покидающую дорогой модный ресторан «Турандот». Высокая белокурая женщина лет 42–45 с длинной толстой косой пышных светлых волос, в меховой накидке из шиншиллы, надетой поверх черного вечернего платья, на шее – сверкающее в ярком свете уличных фонарей ожерелье из крупных жемчужин, улыбаясь, что-то говорила высокому красивому уверенному в себе мужчине в темном костюме и снежно-белой сорочке с высоким воротником и белой бабочке. Видно было, что звездная пара после ужина идет на какую-то вечеринку или концерт. Иван Ильич с присущей русско-советскому человеку классовой неприязнью («классовая ненависть» осталась в советском прошлом) посмотрел на счастливчиков и хотел пройти мимо, однако лицо мужчины показалось ему знакомым, и он еще раз взглянул на него. Их взгляды встретились, мужчина неожиданно остановился и, улыбнувшись, обратился к нему:

– Иван Ильич, не помните, что ли, меня? Ксения, – сказал он высокой блондинке, – это Иван Ильич. Много лет назад, когда я поступал в медицинский институт, он, тогда еще совсем молодой преподаватель, почти год был моим репетитором по истории отечества для сдачи выпускных экзаменов в школе. Представляешь? Я на выпускном экзамене по истории «отлично» получил, чего не было в моей жизни за все школьные годы.

Иван Ильич сразу вспомнил красивого избалованного юношу, сына известного ученого-академика.

– Да-да, я тоже вспомнил вас. Если я не ошибаюсь, вы Алексей Мальков. Давно я потерял вас из виду, Алексей. Помню вашу матушку, Ольгу Викторовну, – высокую, красивую, интеллигентную женщину. Как она усердно заботилась о вашей учебе! Кстати, как ее здоровье?

– К сожалению, три года назад я потерял маму.

– Очень сожалею.

– Рад был встрече, Иван Ильич. Вряд ли могу быть вам полезен – извиняюсь, я практикующий гинеколог – но если вдруг, мало ли что в этой жизни… Василий! – обратился он к высокому спортивному неулыбчивому мужчине, стоявшему чуть в стороне. – Дайте Ивану Ильичу мою визитку.

* * *

Всю дорогу до дома матери Иван Ильич и его супруга шли молча, погруженные в свои мысли.

– Знаешь, Вань, после встречи с этими людьми я кажусь себе еще больше забытой и потерянной.

– Каждому свое. А кому-то другому, возможно, мы кажемся очень успешными и удачливыми. Так устроена жизнь, и так будет всегда. Люди никогда, ни при каких условиях не могут быть равными во всем. Бог так создал нас.

– Умом понимаю, что это так, но в душе не хочу соглашаться, даже завидую.

– Зависть, дорогая, – тоже нормальное человеческое чувство. Если она тебя подталкивает к совершенству, упорному труду, стремлению к успеху, – это позитивно. А если, как в матушке-России, – к насилию, опущению всех благополучных до нижайшего уровня последнего бедняка, – это трагедия.

Разговаривая, они незаметно дошли до дома матери Ивана Ильича на Малой Бронной. Просторную двухкомнатную квартиру постройки послевоенных лет получил отец Ивана Ильича, начальник отдела Министерства геологии СССР. После его кончины Людмила Васильевна продолжала жить там и отказалась от предложения сына продать квартиру и переселиться к ним. Несмотря на свой преклонный возраст, Людмила Васильевна живо интересовалась происходящим вокруг, следила за новостными программами, читала от корки до корки «Аргументы и факты», «Московский комсомолец» и принимала самое активное участие в деятельности совета подъезда. К тому же она была большой любительницей театра.