Аномалия

– Вижу! – ответил встревоженный Доктор. – Это они! Снегоходы!

Димка выбрался на палубу:

– Что делать? Уходить прямо через волчью стаю?

– Нет, не пройдем! – ответил Доктор, стараясь говорить быстро. – Бей, сделай сколько сможешь. Мародеры знают это место, и скоро будут здесь! Мы улизнем другой дорогой.

Димка торопливо снял колчан, воткнул все стрелы в снег возле себя, взял лук и одну из стрел:

– Присветите? – обратился он к Доктору. – Или нас увидят?

– Уже увидели, – ответил Доктор, включил яркий фонарик и обошел лучом пространство вокруг носовой части корабля. Димка выбрал находящуюся ближе всего пару, прицелился и отпустил стрелу, за нею сразу же вторую. Первая стрела вошла лежащему зверю в шею, почти полностью пройдя ее насквозь. Вторая сбоку пронзила волку грудину. Тот взвизгнул, и обильно окрашивая снег, ошалело засуетился на месте.

Остальные животные повскакивали на лапы и отскочили от корабля, стараясь держаться дальше.

– Теперь будет сложнее, – посетовал Димка и прицелился. Третья стрела воткнулась в снег вплотную возле зверя. Тот рявкнул и бросился в темень, прочь от луча фонарика.

– Ничего, – подбодрил Док.

Димка перевел “взгляд” оружия на следующую цель. Выстрел. Молоко.

Следующий волчок обнаружился за спиной, он лежал боком, довольно близко, и всеобщая суматоха его не коснулась – за кораблем он не видел всего происходящего.

Доктор навел фонарик чуть в сторону, чтоб не спугнуть зверя. Димка прицелился, натянул и, приточнившись, с выдохом сквозь губы отпустил. Стрела рассекла воздух и вошла в брюхо. Волк завизжал, тонко затявкал, мурлыкнул жалостиво и притих.

Следующую жертву нашли не сразу, все звери разбрелись подальше. Димка вычленил из сумерек на краю светового луча блеск глаз и неподвижную тень, удлиненную лучом.

– Ну… – пробормотал Доктор без надежды.

Димка напряг тетиву в пол силы, примерился к цели, выглянул из-за лука, опять прицелился, туго натянул и замер. На том конце прицеливания мишень вильнула головой, глаза блеснули, и Димка опять выдохнул сквозь крепко стиснутые губы. Волк молча завалился набок, превратившись в неподвижную тень.

– Есть! – тихо воскликнул Доктор.

– Осталась одна стрела, – сказал Димка. – Но все далеко, никого не достану.

– Ладно! Пусть останется как талисман. Надеюсь, теперь эти зверюги побоятся идти за нами.  – ответил Доктор. – Попробуем уйти западнее, там скалы, трудно выбраться на берег, и туда никто не ходит. Думаю, и мародеры не пойдут, будут искать нас на обычном пути. Вперед!

Они спустились на нижнюю палубу, приготовили каждый свое оружие, включили налобные фонари и открыли дверь. Волки не приближались. С этого ракурса их даже не было видно. Зато в ночной тишине забормотали моторы – снегоходы приближались.

– Санки потащим тройкой, не гуськом! – скомандовал доктор. Они тихо вышли на лед, озираясь, торопливо выстроились в шеренгу и поволокли сани, по очереди оглядываясь назад и осматривая фланги. Со страху уходили шустро и в лучах их налобных фонариков, выхватывающих из темноты маленькие желтоватые кусочки большого иссиня-черного мира, оставшийся позади корабль тускнел и уменьшался. Пока не исчез вовсе.

Монотонный ритм и темнота окутали их со всех сторон, и не имеющее видимых ориентиров и попутных изменений бегство превратилось в тревожную и тягостную дремоту. О существовании чего-то иного в этой вязкой реальности напоминал только компас, который твердил лишь то, что “знал”. Но и он ощущался как слабый ориентир. В его правдивость можно было только верить, будто он действительно прав, будто он не сломан, и будто существует магнитное поле, управляющее крошечным металлическим ромбиком на светящемся люминофором циферблате. Кусочек железа на острие иглы. Все их жизни на кончике стали, может быть, в одну молекулу толщиной.

Ожидание чего–то ужасного, если подкрашено однообразием, невыносимо. Любая мелочь, даже опасная, лучше однообразия, ибо вкупе с темнотой оно разрушает время. Потому странным облегчением для всех стал вскрик Доктора, нарушивший липкую тишину:

– Идут, собаки! – его голос дрогнул разочарованием и отчаянием. – Блестят глаза в темноте. Волки… Их много!

Путники ускорили шаг, хотя и без смысла, и продолжили движение, попеременно бросая подсвеченные фонариками взгляды вперед, вбок и назад. И снова: вперед, вбок, назад. И снова вперед…

– У меня спереди сбоку! –прохрипел Димка. Он шел крайним справа.

– У тебя тоже! Спереди тоже! – выкрикнул Пришлый Доктору, идущему крайним слева.

Передние волки замедлились и от того приблизились, скалясь и рыча в пучке света, которого не боялись. Знали, что свет – это не огонь: запаха нет.

– Санки друг на друга! – отчаянно выкрикнул Доктор команду, и как скоординированные муравьи, они быстро соорудили из поклажи стену для защиты спины. Невысокую, метра в полтора, но стену.

Димка зарядил последнюю стрелу, натянул до скрежета, ожидая повода выстрелить. Доктор, обороняющий крепость с другого края, поджег копье и выставил в опасную, шевелящуюся темноту, тут же почерневшую рядом с ярким подвижным огнем. Пришлый вжался в стену между спутников и выставил вперед нож:

– Пистолет бы, а? – умоляюще взвизгивал он. – Простой пистолет! Они боятся огнестрела! Боятся выстрелов!

Ночь взорвалась, когда потух факел. Волки бросились разом. Димка прострелил первого, на “автомате” дернул из колчана следующую стрелу – второй волк лег на тело первого, третий свалился и завизжал на краю луча.

Выкрикивая нечто нечленораздельное, Пришлый палил по зверю из пистолета. И попадал – оказался неплохим стрелком.

Доктор, выйдя на шаг вперед, чтоб не задеть товарищей, размахивал копьем как косой.

И внезапно волки отшатнулись, ринулись обратно в темень и в панике разбежались, как от самого страшного волчьего привидения.

Бойцы остановились, все еще напряженные и разгорячие, и вгляделись в ночь и в собственные тени, которым просто неоткуда было взяться. Но тени быстро таяли, потому что за спинами у них росло и увеличивалось нечто более яркое и насыщенное, чем крошечные налобные фонарики.

– Победили, Док? – поразился Пришлый, не замечая изменений в расступающейся ночи. – Сделали? Испугали? Док, мы их испугали!

– Это не мы, – вздохнул Доктор: – Похоже, это она…

– Аномалия! Столб! – догадался Димка и они втроем обернулись: шагах в двадцати от них стоял высокий телеграфный столб с большой деревянной поперечиной, увешанной изоляторами. Столб был обмотан толстенным медным проводом, похожим на застывшую змею. Откуда-то изнутри своего состава он так насыщено светился дрожащим голубоватым неоном, что казался подкрашенной стеклянной скульптурой.

На всякий случай добытчики обошли стену из санок, защищая ею спины от бежавших волков, и завороженно уставились на странную аномалию. Ее трепещущий голубовато–лазурный свет источал величие и могущество.

– Ух ты! Аномалия! Столб аномальный! – выпалил Пришлый, попытался сунуть пистолет в карман, но опомнился, тупо уставился на оружие: – А откуда пистолет? У меня пистолет откуда? Док! У меня пистолет!

– А у меня стрелы, – усмехнулся Димка и пошутил: – Не подумайте дурного, но я ничего не скрывал, и у меня правда была только одна стрела!

Он снял колчан и бросил на голубой, мерцающий в лучах аномального неона, снег. Колчан был полон.

– Старайтесь ни на чем не концентрироваться, – объяснил доктор. – Столб исполняет желания, но не делает нас людьми. Это мы сами должны…

– Так он исполняет?! Желания исполняет? – перебил его Пришлый. – А как надо? Как загадывать? Мне рюкзак сгущенки. Это он может, Док? Сгущенку может?

– Может, – ответил Доктор, невольно любуясь красотой неона и оранжевым блеском меди.

Пришлый шагнул вперед, поднял лицо к синим лучам, зачем-то снял шапку и попросил:

– Сгущенки. Рюкзак сгущенки. Только побольше, – он неуверенно двинулся еще на полшага, но с глухим стуком запнулся о неровность во льду. – А это что, Док? Тут что–то есть. Ящик какой-то. Тут ящик, Док!

Пришлый счистил ногой хрустящие наледи снега, и они увидели грубый деревянный щит на калиточных петлях. Пришлый открыл ящик, встав на колени:

– Тут погреб! – в «ящике» оказался продовольственный подвал с банками огурцов, помидоров, коробками и бочонками со снедью. Подвал освещался лучами столба прямо сквозь лед или крышу, если она была, и казался призрачной голограммой.