Канатная плясунья

– Только то, что нам то и дело приходилось удирать от разных армий на протяжении всего пути к юго-востоку от Креклейда. В городе Юффине мы узнали, что вокруг Мальборо идут сражения, поэтому нам пришлось свернуть с главной дороги. Но оказалось, что небезопасно ездить по всей этой местности. Замок, находящийся по соседству с деревней, где мы подобрали мальчика, взят штурмом. Кэрон, как называется это место?

– Фоксез Хилл, – пробормотала Кэрис грубовато-застенчивым мальчишеским голосом и покачала головой, будто желая поклониться незнакомцу, но не решаясь сделать это.

Дери взглянул на девушку, когда она отвечала, и снова отвернулся, испытывая почему-то странную неловкость. Но сквайр нетерпеливо махнул рукой, прибавив, что его еда совсем остывает. Дери снова принялся проталкиваться через толпу, которая расступалась перед ним и снова смыкалась, как только он проходил. Множество глаз с любопытством заглядывали в половинки каравая, полные жаркого, которые нес карлик. Несколько человек, воодушевленные увиденным, направились к прилавку. Кэрис старалась держаться как можно ближе к Дери. Она где шла, где прыгала на одной ножке, пока, наконец, карлик не мотнул головой в сторону угла, образованного между импровизированной сценой и стеной свинарника.

– Сядем там, – предложил Дери.

– Это наше место, – раздался сердитый голос, когда Кэрис положила на сцену пироги и повернулась, чтобы взять у Дери жаркое. Голос принадлежал карлику-акробату.

– Мы долго здесь не задержимся, – успокоил его Дери, ухватившись руками за края сцены и взбираясь на нее. – Хочется просто поесть спокойно.

– Ведь мы такие же, как и вы, – сказала Кэрис.

– С вашей стороны глупо считать, что мы приветствуем всех, кто позарится на наш доход, – злобно оборвал ее карлик. – Здесь появилась уже вторая труппа.

Кэрис покачала головой.

– Мы не выступаем. Дери – слуга Телора Лютплейера. А Телор поет только в самом замке перед лордами. Я же Кэрис Роупданса и только по воле случая оказалась в компании Дери и его хозяина. Моего покровителя свела в могилу тяжелая болезнь. Это случилось поздно ночью, и, прежде чем я успела найти новую труппу, меня выгнали из города. Потом мне не повезло и, сорвавшись с дороги, я скатилась под откос. Снова взобравшись на дорогу, я потеряла сознание, а Телор с Дери нашли меня и, пожалев, взяли с собой.

– Так, значит, ты– канатоходка? Понятно, – из глубины сцены вышел какой-то человек, отшвырнул карлика, чтобы тот не путался под ногами, и сел рядом с Кэрис. Совсем неожиданно для себя девушка поняла, что ее раздражает неприятный запах, исходящий от мужчины.

– Меня зовут Джорис Джагла[7 - жонглер (англ.)], – сказал мужчина. – Если ты канатоходка, то почему не выступаешь? Ведь если ты хорошо знаешь свое дело, тебя не потребуется даже представлять, и любой мужчина сможет помочь тебе натянуть канат.

– Но у меня нет каната, – с трудам проговорила Кэрис с набитым ртом. – Меня выгнали в том, в чем я была.

Подобное происходило довольно часто, и у жонглера не должны были появиться какие-то сомнения в правдивости слов девушки, но, несмотря на это, он равнодушно пожал плечами.

– К тому же сейчас я немного не в форме, – продолжала Кэрис, проглотив кусок. – Когда я упала, то растянула лодыжку, но скоро она заживет, и тогда я одолжу у кого-нибудь канат и смогу показать, на что способна.

Поскольку разговаривать начала Кэрис, Дери все свое внимание обратил на еду. Чтобы добраться до жаркого, он слегка наклонял хлебную корку и объедал края этой импровизированной чашки. Карлик, казалось, целикам был занят своим делом, но глаза его то и дело перебегали с Кэрис на жонглера и других членов труппы, которые тоже взобрались на сцену.

Дери был озадачен. Он никак не мог понять, почему, разговаривая со сквайром де Данстенвилла, Кэрис стала вдруг такой отталкивающе неприятной. Что-то случилось с ее лицом. Может быть, все дело в тенях от пламени факелов? Наверное, так оно и есть, сказал себе Дери, но все же не был в этом уверен. А сейчас, разговаривая с руководителем этой большой и, вроде, преуспевающей труппы, Кэрис говорила так правильно, манеры ее были так учтивы, что Дери задумался: девушка по своему развитию значительно превосходила этого жонглера. Она была вежлива и уверена в себе и говорила так же, как Телор и Дери. И Дери пришел к неожиданному выводу, что все эти люди так же далеки от Кэрис, как земля от неба.

Дери уже пожалел, что завел с Кэрис разговор о том, чтобы она присмотрелась к выступающим здесь труппам, и проклинал себя, что привел ее к этому углу специально для знакомства с какими-нибудь артистами. Девушка сделала все, как надо: она даже не намекнула о случившихся с ней неприятностях и рассказала довольно-таки правдоподобную историю, в которой лишь вскользь упоминалось имя Телора. Кэрис догадалась даже «тяжелую болезнь» своего покровителя представить, как давнишний факт, ведь подумают, что она может принести эту страшную болезнь с собой. Дери оставалось только надеяться, что следующая труппа окажется лучше предыдущей, так как не мог себе представить, что им с Телором делать с девушкой дальше. Дери обрадовался бы, останься она с ними. Он будет играть роль шута, Кэрис – танцевать на канате, если она, действительно, делает это так же хорошо, как говорит об этом, и они смогут выступать в городах и деревнях на ярмарках под музыку Телора. Таким образом, они заработают даже больше, чем сейчас, когда он один выступает в роли шута. Правда, Телору придется придумать себе другое имя и изменить внешность, чтобы его не узнали знатные лорды при случайной встрече. Телору, конечно, не понравится эта -идея, но Дери знал, как его уговорить.

Вся проблема заключалась в Кэрис. Если ей, в самом деле, нравится Телор, он с той же легкостью удовлетворит ее желание, как и желание всех женщин, которым уже успел вскружить голову. Не будет ничего страшного и в том, что Телор расстанется с Кэрис так же, как и со всеми другими женщинами. Но, если Кэрис присоединится к их компании, безграничная доброта менестреля будет привязывать девушку к нему все сильнее и сильнее, и ей станет очень горько, когда она, наконец, поймет – Телор просто-напросто привык к ней, привык настолько, что уже не обращает на нее внимания, как это всегда случалось у него с другими женщинами.

К большому удивлению Кэрис, сам Дери, подтолкнувший ее к разговору с этими артистами, таки не сказал ни слова. Только потому, что он рядом, девушка держалась с таким достоинством и говорила так же грамотно, как с Телором. И это, естественно, отделяло ее от Джориса Джагла, делало ее «не такой», каким был он сам. Но хуже всего то, что сама Кэрис чувствовала себя «не такой», как те люди, к компании которых она относила себя раньше. Раньше? Всего ночь и день назад? Она провела в обществе Телора и Дери одну ночь и один день и отдалилась от таких людей, как Джорис, настолько, что им никогда не удастся дотянуться до нее. И все-таки Кэрис понимала – это довольно хорошая труппа. Она сама слышала, как весело, от души смеялись люди, глядящие на выступление артистов. К тому же Кэрис видела, что все мужчины и женщины труппы сыты и хорошо одеты, даже этот карлик-идиот. Но все они были грязными. Когда в голову Кэрис пришла эта мысль, она едва удержалась, чтобы не засмеяться, и специально засунула себе в рот побольше жаркого. Так, значит, они грязные? Еще два дня назад эти люди благоухали бы для нее, как целая клумба лилий. И все же...

Положив один пирог в подол своей туники, Кэрис обратилась к Дери:

– Я наелась. А сейчас мы пойдем смотреть ярмарку? Джорис сказал, что не может ответить ничего определенно, пока не увидит меня в работе.

«Может быть, – подумала девушка, – если я вернусь сюда одна, буду говорить, как эти люди, и пробуду с ними какое-то время, я снова стану собой, и это непривычное ощущение пройдет». Но при мысли об этом сердце Кэрис обливалось кровью, и изумительно вкусный ужин камнем лежал в ее желуде. Когда Дери снова предложил девушке опереться на его плечо, глаза ее застилали слезы.

Кэрис удалось справиться со своими переживаниями, только когда они с Дери повернули к балаганам, ярко освещенным светом факелов. Как и все другие люди, девушка охала и вздыхала, восхищенная разнообразием товаров, выставленных для продажи лавочниками и ремесленниками. Как правило, на самое видно место торговцы выставляли те предметы, которые при свете яркого, дрожащего на ветру пламени факелов сверкали осколками кварца и стекла и блестели мягким сиянием шелка. Кэрис совсем не задумывалась о своей реакции на все это, она просто наслаждалась, рассматривая все, что видеть доводилось ей не так уж часто. Кэрис много выступала на ярмарках, где на продажу выставлялись такие же яркие и красивые товары. Но артистам никогда не разрешали бродить среди красочных балаганов. И Кэрис старалась всегда держаться подальше от торговцев после одного печального случая, когда ее обвинили в воровстве.

Дери больше привык к такого рода зрелищам. Телора часто приглашали на свадьбы и рыцарские турниры, и тогда Дери играл роль слуги, а не шута, делать ему было практически нечего, и он часто бродил от балагана к балагану, глазея на товары. А теперь понял, что его необычайно взволновала та чистота и невинность, открывшаяся в девушке, та живость и непосредственность, с которой она реагировала на все, происходящее вокруг нее. Вот уже второй раз Дери с трудом удержал себя от соблазна купить Кэрис какую-нибудь вещь, на которую она с завистью смотрела, но не делала ни малейшего намека, что хочет ее иметь. Дери давно уже не испытывал удовольствия, делая кому-нибудь приятное, у него не было этого чувства с тех пор, как потерял жену, братьев и сестер. И потому так велик был соблазн услышать радостные возгласы и увидеть восторг девушки, когда она получит какую-нибудь безделушку. Дружба с Телором удовлетворяла большую часть потребности Дери в человеческой привязанности, но все же ему было просто необходимо кому-то помогать и о ком-то заботиться.

Дери удалось сдержать свой неожиданный порыв отчасти из подозрения, что вещи, продаваемые при свете факелов, днем могут оказаться не такого уж и хорошего качества, но еще больше Дери опасался, что Кэрис воспримет этот подарок как попытку купить ее благосклонность и настроение девушки от этого только ухудшится. Он не стремился к близости с Кэрис. Дери не хотел подобного ни с одной женщиной, кроме своей дорогой Мэри, но еще больше ему не хотелось снова увидеть ужасающую боль в глазах Кэрис. Пока она относилась к нему, как к любому другому мужчине, и это карлику было очень приятно. Но Дери запомнил, на какие предметы дольше всего смотрела девушка – особенно ей понравились гребень и сетка, сплетенная из ярких шелковых шнурков золотистого цвета, предназначавшаяся для поддержания женской прически. Завтра он снова придет сюда, чтобы при дневном свете рассмотреть качество этих предметов. И, может быть, если Кэрис найдет себе место в какой-нибудь труппе, он подарит их на прощание.

Позже, когда они с Кэрис наблюдали за ужимками и гримасами шута из другой труппы, Дери решил, что найдет какой-нибудь другой способ подарить Кэрис гребень и сетку для волос так, чтобы она ясно поняла, – он ничего не требует взамен. Дери не мог представить девушку и в этой труппе. Он заметил, что Кэрис тоже не собирается знакомиться с артистами, которые лениво следили за выступлением своих товарищей. Когда представление окончилось, девушка положила на край сцены свой не съеденный пирог в качестве платы за развлечение. Начали гасить факелы, и вскоре горящими остались только те, что были у открытого входа, где стояла охрана.

– Пора возвращаться, – окликнул Дери девушку.

– Да, – сразу же согласилась с ним Кэрис.

В голосе девушки слышалась грусть, и Дери сказал:

– Не нужно было оставлять свой пирог. Ну ладно, я куплю тебе другой, – он не думал, что девушка так расстроилась из-за пирога, но ему хотелось предложить ей что-нибудь, что хоть как-то поднимет ей настроение.

Кэрис улыбнулась.

– Боюсь, что не смогу его съесть даже завтра. Мой желудок набит битком. Вы с Телором так добры ко мне. Я хотела бы... нет, я сама не знаю, чего хотела бы.

Глава 7

На следующее утро после того, как желающие принять участие в охоте разъехались, Телор зашел в конюшню за Тейтиуром, но Кэрис не увидел. Еще на рассвете девушка стремительно взобралась на самую крышу конюшни, чтобы не путаться под ногами у орущих лордов, снующих туда-сюда конюхов и возбужденных лошадей. Дери пришлось помогать седлать лошадей для особо нетерпеливых лордов. Когда веселая суматоха, поднятая охотниками, егерями, лающими собаками и ржущими лошадьми начала понемногу стихать, переместившись из конюшни во двор, а затем за стены замка, Кэрис начала было спускаться, но тут же быстро вскарабкалась обратно, услышав высокий, сердитый голос какой-то знатной дамы, приказывающей конюху немедленно вывести из конюшни ее кобылу, чтобы она могла догнать уехавших на охоту.

Ее кобылу быстро оседлали и, стремительно вскочив в седло, леди умчалась, а Кэрис продолжала все так же тихо сидеть на своей перекладине. Она подумала о том, что могла бы попасть в серьезную неприятность, если бы эта леди заметила ее и, заставляя седлать свою лошадь, вынудила признаться, что Кэрис не умеет этого делать. Поэтому лучше, если она еще немного посидит здесь, в этом укромном месте, чтобы уж точно не столкнуться с кем-нибудь из опоздавших. Через несколько минут Кэрис увидела, как в конюшню вошел Телор, за ним следовал Дери. И карлик был явно чем-то очень недоволен.

Телор уже привык к подобной реакции Дери. Он сожалел только, что карлик заметил, как он пришел за своей лошадью через несколько минут после отъезда леди Маргарет. Но ему оставалось лишь утверждать, седлая Тейтиура как можно быстрее, что этот выбор сделал не он.

– Леди Маргарет сама попросила меня встретиться с ней после того, как начнется охота. Ты прекрасно знаешь, что для меня было бы гораздо, гораздо хуже, если бы я отказался. Она может найти предлог для наших встреч, могу это и я, но она велит меня кастрировать, если вдруг заподозрит, что я отношусь к ней с презрением.

– А если тебя поймает ее муж, он не только кастрирует тебя, но и выпустит тебе кишки, намотает на твою шею и повесит на них, – резко оборвал его Дери. – Выбор! О чем ты говоришь?! Если бы ты не смотрел на женщин так, будто они намазаны медом, и ты не можешь удержаться, чтобы не слизать его...

– Замечательная идея! – воскликнул Телор, потом засмеялся и похлопал Дери по плечу. – У тебя прекрасно подвешен язык, Дери, – заметил он. – И я советую: ступай поскорее в замок да разыщи служанку по имени Эдит, не то она пожалуется на тебя своей госпоже. Она выглядела такой сердитой, когда спрашивала у меня, где ты. По ее словам, ты обещал встретиться с ней еще вчера вечером. Мне пришлось извиниться за тебя, сказав, что я велел тебе присматривать за моим новым учеником, чтобы тот не попал в какую-нибудь переделку, но, боюсь, больше этот номер не пройдет.

Телор снова засмеялся, увидев на лице карлика негодование, и вывел Тейтиура из конюшни, прежде чем Дери успел возразить ему, что флирт со служанкой и заигрывания со знатной леди – это совершенно разные вещи. И, взбираясь в седло, Телор крикнул карлику через плечо:

– Ступай в замок и займись тем делом, о котором я тебе сказал, а я позабочусь о другом.

Вслед ему Дери посоветовал быть осмотрительным и благоразумным, на что Телор лишь усмехнулся, махнул рукой и пустил Тейтиура быстрой рысью. Он не слишком-то задумывался о муже леди Маргарет, сэре Роле, Телор был уверен, что тот абсолютно не подозревал о происходящем прямо у него под носом, к тому же леди Маргарет очень осторожна, умна и, прежде всего, очень равнодушна, чтобы, допустив какую-нибудь явную ошибку, подвергнуть тем самым опасности свои отношения с Телором. При мысли о леди Маргарет губы Телора сами собой расплылись в чувственной улыбке. Он явно ей нравился, и это открывало перед ним определенные возможности. Неожиданный порыв заставил Телора ускорить шаг Тейтиура, но он почти сразу же натянул поводья и снова вернул его к легкой рыси. Телор не сомневался, что леди Маргарет стремительно миновала внешний двор всего несколько минут назад, собираясь, якобы, догнать охотников. И будет лучше, если он поедет помедленнее, чтобы не встретиться с ней слишком рано.

И все же, выехав за пределы замка, Телор сразу же увидел ее, так как находился на возвышенности, с которой все было видно, как на ладони. Леди Маргарет, не доезжая до деревни, свернула в сторону и, переехав через ручей, направилась к лесу. У Телора не было выбора, и он устремился по дороге, ведущей из замка, поскольку это был единственный путь, но поехал прямо через деревню, не пересекая ручья. Телор придерживался дороги, зная, что скоро она перейдет в ров, простирающийся с северо-востока на юго-запад. Ближе ко рву начнется реденький лесок, и со стороны деревни Телор уже не будет виден. А там, где дорогу пересечет ручей, Телор опять свернет в сторону леса, севернее того места, где в лес въехала, леди Маргарет.

Поскольку в столь редком лесочке вряд ли могли водиться звери крупнее зайца, охотники или двинутся от замка к северу, или же пересекут ров и отправятся на запад.

Телор был абсолютно уверен, что здесь несколько часов никто не появится, и они с леди Маргарет будут предоставлены сами себе.

Найти леди Маргарет ему не составило труда, и, спешившись, Телор думал, что она, должно быть, выезжала таким образом уже не раз. От этой мысли желание Телора несколько уменьшилось, но леди Маргарет была такое прекрасное создание, красота ее безупречна: мягкие руки, нежное лицо с едва заметным румянцем, сияющие глаза. Ему вспомнилось вдруг предостережение Дери. Возможно, карлик и прав: если бы Телор не смотрел на леди Маргарет взглядом, полным желания, она не предложила бы ему встретиться. В любом случае она и сама рисковала, отважившись на эту встречу, и он просто обязан доставить ей удовольствие.

– Это недалеко, – сказал Телор. – Вы спуститесь и пойдете пешком, или же мне вести вашу лошадь?

– Что недалеко? – спросила леди Маргарет, вопросительно поднимая брови.

– Беседка, подходящая для столь сказочной королевы, она может посидеть в ней и помечтать или же просто поговорить и посмеяться – в общем, моя королева может делать там все, что только пожелает.