Канатная плясунья

– Пока нет, – ответил Дери. – Я почему-то совсем не хочу, чтобы мне отрубили руку или повесили. В моих седельных сумках есть немного крупы и сушеного мяса.

– А я поищу вдоль ручья зелень и съедобные коренья, – предложила Кэрис.

Эрмина учила ее распознавать дикорастущие травы и корешки, пригодные в пищу, и Кэрис слушала ее скорее просто из любопытства, поскольку труппе Моргана редко приходилось переходить на подножный корм. В те годы, которые Кэрис провела с Ульриком, она с благодарностью вспоминала Эрмину всякий раз, когда они оказывались вдали от городов и деревень, – потому что только тогда девушка поняла, если бы не те уроки, она давно уже умерла бы с голоду.

Дери извлек из седельных сумок не только крупу, сушеное мясо и соль, но и небольшую чашку, а Кэрис, бросив в кучу собранные ею сухие колоски, веточки и палочки, пошла вдоль ручья собирать дикий лук и чеснок, луковицы лилии, подорожник и крапиву. Ни Кэрис, ни Дери не были специалистами по части приготовления пищи. Поэтому они все это мелко порезали и бросили в миску, которую довольно рискованно поставили в костер на три камня и в которой уже вовсю кипела вода. Сушеному мясу, твердому, как камень, требовалось время, чтобы развариться, поэтому Кэрис вскарабкалась на дерево, под которым спал Телор, и набросила на ветки ткань, которую подал ей Дери. Ткань эта источала какой-то странный «аромат», поскольку Дери периодически пропитывал ее маслом, которое со временем становилось прогорклым, но нос Кэрис привык еще и не к таким мерзким запахам, к тому же девушка утешала себя тем, что если пойдет дождь, они не промокнут. Закрепив эту ткань, Дери и Кэрис по очереди наблюдали за миской, подливая воду, когда было необходимо, в то время как другой спал.

Когда проснулся Телор, он увидел в миске странное месиво, по густоте и внешнему виду напоминающее тину. Откинув полог их импровизированного шатра, Дери помог приятелю сесть и протянул ему ложку, вырезанную из рога, и деревянную чашку, полную «рагу». Телор с готовностью подвинул к себе чашку, поскольку от нее шел довольно аппетитный запах лука и чеснока. Но после того, как он взглянул на содержимое ложки, на его искаженное ужасом лицо нельзя было смотреть без смеха.

– Ты не умеешь шить, но я вижу, что готовить ты тоже не умеешь, – сказал он Кэрис, и в голосе его прозвучало не то досада, не то изумление.

– Нет, умею, – запротестовала девушка. – Просто раньше я никогда не добавляла в это блюдо мясо, – но потом, заметив веселую искорку в глазах Телора, поняла, что может попасть в расставленную им западню, и добавила: – Конечно, это не самое любимое мое занятие. Я занимаюсь этим только, чтобы не умереть с голоду. А так как мы пробыли в пути весь день и после всего этого пришлось еще и готовить, я просто не успела показать, на что способна.

Телор засмеялся, ухватившись за раненый бок, и покачал головой.

– А ведь шитье отнимает еще больше времени, – заметил он.

– Нет, в самом деле, – вскричала Кэрис. – Я никогда не умела шить. Я говорю правду!

Дери усмехнулся.

– Кэрис никогда не лжет, просто иногда она забывает о чем-нибудь нам рассказать. Ну же, Телор, ешь. Все не так уж и плохо. Рагу немного остыло и не будет прилипать к ложке, и потом, если не смотреть на это блюдо, то есть его вполне можно. Хотя вряд ли я согласился бы есть его постоянно. Как ты думаешь, стоит нам завтра попытаться добраться до Марстона?

– Нет, нет, только не в Марстон. Я ведь уже говорил, мне не хочется, чтобы Юрион и даже сэр Ричард узнали о случившемся. Юриона это страшно взволнует, а сэр Ричард непременно захочет послать людей, чтобы они очистили окрестности от разбойников. А ты сам понимаешь, что сейчас не время отсылать куда-нибудь своих вооруженных охранников.

– Гм, – Дери кивнул, соглашаясь. – Это была довольно большая банда разбойников. Вполне возможно, что этих людей выселили из их собственных домов. В миле отсюда мы галопом проскакали через деревню, но нам не встретилась ни одна живая душа. Я подумал тогда, что жители деревни вполне могли быть в союзе с разбойниками, но, насколько я понял, эта местность абсолютно пустынна. Мне кажется, я не видел там даже цыплят. Кэрис, ты заметила?

– Я не видела даже этой деревни, – призналась девушка. – Я так испугалась, что ослепла, оглохла и онемела.

Дери взглянул на Кэрис, одновременно вспоминая ее смертоносные ножи и о том, какой ошеломленной она казалась, когда не могла выполнить даже простейшего его приказания. Девушка, действительно, не лгала, говоря, что испугалась, но дралась она, как одержимая. Должно быть, под суровой и жестокой оболочкой пряталась нежная и ранимая душа.

Телора, который даже не подозревал, что испытывала Кэрис во время их бегства, охватило странное сочетание чувств – нетерпение и разочарование. Он вскинул брови и сухо заметил:

– Надеюсь, все эти напасти одолели тебя уже после того, как мы вырвались от разбойников?

– Значит, я должна была ждать, пока эти люди стащат меня с лошади? – резко ответила Кэрис. – Или сломают тебе руку? Или всадят в тебя нож?

Здравый смысл был на стороне Кэрис. Телор знал, что его сестры поступили бы именно так, над чем сейчас насмехалась Кэрис, и он был бы уже мертв, а сами они, скорее всего, оказались бы еще в более затруднительном положении. Но несмотря на это, Телор все же содрогнулся, вспомнив, как решительно Кэрис воткнула нож в глаз одного из разбойников. Он, бесспорно, был благодарен девушке, ведь она спасла жизнь им обоим, но то, как она дралась, совершенно не вязалось, в представлении Телора, с истинной женственностью.

– Я уже говорил, теперь ты мне ничего не должна. Ты спасла мне жизнь, – сказал Телор, испытывая неловкость.

– Мы все сделали все, что было в наших силах, поспешил заметить Дери. – Сейчас надо решать, что делать дальше. Ты не хочешь ехать в Марстон, я тоже считаю, что не стоит пока этого делать, ты не должен ездить верхом до тех пор, пока твоя рана не затянется. Она не глубокая, но довольно большая. Как ты думаешь, если мы останемся здесь, мы будем в безопасности?

– Думаю, да, – ответил Телор, – но я не имею ни малейшего представления, как далеко мы отъехали от того места, где на нас напали разбойники. Как мне кажется, мы проехали тысячу лиг, но это вряд ли возможно.

– Где-то в миле или немного больше отсюда есть деревня, – сказал Дери. – Это расстояние мне показалось таким же большим, как и тебе. Каждую минуту я ожидал услышать глухой звук падения твоего тела с Тейтиура. Как Кэрис умудрялась удержать тебя в седле на такой скорости, я так и не понял. Но я боялся, что деревенские жители пошлют нам вслед разбойников. И хотел, чтобы они подумали, что мы будем лететь на такой же бешеной скорости к... к ближайшему людному месту.

– Креклейд, – сказал Телор. – К северу от этой дороги должна быть еще одна небольшая деревушка – не помню, как она называется, но Креклейд расположен на лигу ближе, чем Марстон, и потом это город...

– Слава Богу, – воскликнул Дери. – Значит, там должны быть харчевни. И мы, наконец-то, сможем отведать настоящей пищи.

Кэрис скорчила Дери рожицу и засмеялась, но потом покачала головой.

– Может быть, вам это известно лучше, чем мне, – сказала она. – Но я не думаю, что Дери поступит разумно, если будет расплачиваться деньгами, которые не заработал в этом городе, по крайней мере, больше одного раза это делать не следует.

Оба мужчины с удивлением уставились на девушку, а потом обменялись озабоченными взглядами. Карлика трудно будет не заметить. Люди сразу же поймут, что он приезжий и, скорее всего, артист. А артист с деньгами сразу же становился подозрительной личностью. Если бы он просто проходил через этот город, на него бросали бы сомневающиеся или угрожающие взгляды, но не более, однако если его увидят еще раз, станет ясно, что он остановился где-то в городе или неподалеку от него, его непременно бросят за решетку и начнут проверять, не ограблен ли кто-нибудь из жителей этого города.

Даже если никто и не воспользуется возможностью и не обвинит карлика просто ради того, чтобы увидеть, как его высекут или посадят в колодки, ему все равно прикажут покинуть город и не возвращаться, если он только не хочет снова испытать наказание.

– Но если я буду танцевать, а Дери бить для меня в барабан, привлекая зрителей, – продолжила Кэрис, прежде чем мужчины успели что-либо ответить, – никто не подумает ничего подобного. Думаю, я смогу заработать достаточно денег на еду. Конечно, если бы я танцевала на канате, то заработала бы гораздо больше.

– Нет, – сказал Телор.

Одновременно с ним Дери воскликнул:

– Вот это да!

Кэрис переводила взгляд с одного мужчины на другого.

– Разве в Креклейде запрещено выступать артистам?

– Нет, – ответил Телор. – Но ведь ты не можешь танцевать в этой одежде, больше у тебя ничего нет. И потом, это так близко от Марстона, Дери непременно узнают и...

– Мне кажется, тебя все-таки ударили по голове, – перебил его Дери. – Я был в Марстоне за свою жизнь всего два раза, а в Креклейде вообще никогда не был. Почему ты решил, что кто-то меня там узнает? Даже если в этот город и забредет какой-нибудь конюх из Марстона, – прибавил он со злостью в голосе, – он вряд ли будет пристально рассматривать артиста в костюме шута, пытаясь узнать его лицо.

– И потом у меня все еще цело мое платье для выступлений, – заметила Кэрис. – Оно, конечно, не в отличном состоянии, но...

– Оно прекрасно подойдет для нашей цели, – сказал Дери. – Нас будут принимать за бедного карлика и бедную танцовщицу.

– Но это же неприлично! – вскричал Телор с такой силой, что сморщился от боли и прижал руку к груди.

Кэрис выглядела сначала изумленной, потом лицо ее прояснилось.

– Ты так считаешь, потому что мое платье сильно порвано? Но я ровно обрезала все дырки, и теперь они выглядят, словно сделанные специально прорези, перед же платья абсолютно цел. Конечно, платье скоро расползется, но сейчас оно вполне еще может послужить.

– Оно хорошо послужит каждому мужчине, который захочет поглазеть на твое тело, – сердито ответил Телор. – Я запрещаю тебе это!

Когда Телор произнес эти слова, лицо его залила краска. Он понял, что с такой категоричностью не разрешал Кэрис танцевать вовсе не из-за боязни повредить своей репутации, что он сейчас невольно раскрыл свои чувства перед девушкой и Дери. Все было до предела просто и ясно: Телор ревновал. Он не хотел, чтобы кто-то другой обладал, пусть даже взглядом и похотливыми мечтаниями, тем, чем хотел обладать сам. И все-таки он был нисколько не лучше всех этих мужчин, разве им руководила не одна только похоть? Телор ответ взгляд от озадаченного лица Кэрис, закрыл глаза, пытаясь подавить в себе слезы смущения и слабости.

Но если бы он не отвернулся от девушки так быстро, то заметил бы, как выражение сердитой ошеломленности сменилось бесконечным обожанием. Для Моргана и Ульрика она была лишь источником дохода. Ее номер с танцем на канате приносил больше всего денег, но оба они тем не менее готовы были продавать каждую ночь и ее тело, если бы смогли заставить Кэрис согласиться на это. Телор же не хотел выставлять ее напоказ даже похотливым взглядам.

Кэрис прекрасно понимала: он вел себя так потому, что сам хотел ее... но все равно его желание тоже было совсем другим. Морган и Ульрик тоже хотели ее, но они, в первую очередь, хотели заставить ее заниматься проституцией и только после этого использовали бы ее сами. А Телор не хотел делить ее ни с кем. Кэрис охватила приятная дрожь, она протянула руку и дотронулась до руки Телора, сжатой в кулак.

– Я думаю, что вполне могу сойти за слугу какого-нибудь торговца, – сказала она, с улыбкой глядя на недовольное лицо Телора. – И если ты прибавишь к стоимости того, что я должна вернуть за одежду, стоимость каната, я смогу его купить. Я надену свою лучшую одежду, спрячу под капюшон волосы и изменю лицо – я хорошо умею это делать. Потом я встречусь с Дери, переоденусь в старые брюки и простую рубашку, и мы вместе войдем в город. Никто не узнает, что я покупала канат, и я смогу танцевать в одежде мальчика. На канате имеет значение лишь мастерство и бесстрашие, и совершенно все равно, кто танцует, – мужчина или женщина.

Телор осторожно открыл глаза и искоса посмотрел на Кэрис. Он никак не мог поверить в реальность осуществления слов девушки и в веселый тон ее голоса. Но выражение лица Кэрис только подтвердило, что она, действительно, была довольна слишком резким протестом: в ее глазах то и дело вспыхивали золотые искорки от лучей заходящего солнца, проникших сквозь ветви дерева, где они сидели, а на губах играла улыбка, в которой не было и тени насмешки. Когда Телор понял, что и самой Кэрис не слишком хочется танцевать, он очень этому обрадовался; несмотря на боль и слабость его охватило приятное тепло, так как чувствовал, что Кэрис поняла его ревность.

Телор попытался подавить охватившее его желание, вновь сравнивая Кэрис с сестрами, но на этот раз она была на голову выше их. Кэрис отличалась от них не только тем, что могла хладнокровно всадить нож в глаз разбойнику. Там, где бы его сестры надули бы губки и презрительно фыркнули, услышав что-нибудь неприятное в свой адрес, пусть и надуманное, и провели бы так целые часы, стараясь использовать в своих личных целях любое проявление слабости мужчины, Кэрис же... В этот момент Телор решительно отогнал от себя эти мысли, понимая, что они могут стать еще более опасными, чем его желание. Он твердо сказал себе: Кэрис так довольна и рассудительна только потому, что он предложил ей то, чего она хотела сама, а не от того, что нрав у нее более мягкий и добрый, чем у других женщин.