Шкатулка королевы

– И вообще, кому какое дело до того, когда уехал де Руже и зачем?

– О, не скажите! – ледяной тон Суррея остудил эту вспышку. – Это само по себе неважно. Но ведь интрига и состоит в том, что де Руже исчез сразу же после инцидента с полуночной прогулкой. Поговаривали даже, что между вами произошла ссора. Будто бы дело едва не дошло до дуэли или что-то тому подобное.

– Да. Подобные слухи дошли и до меня, – хмыкнул Бэкингем, – только главную роль в этой комедии приписывают вовсе не мне, а де Коссе-Бриссаку, племяннику де Креки. Но что с того?

– Для вас – ничего, друг мой. А вот для кое-кого ещё, – Суррей понизил голос и быстро обернулся, прежде чем заговорить, и продолжал шёпотом, несмотря на громко свистящий ветер:

– Это важно для её высочества. И весьма. Ведь в разговорах упоминают и её имя. И даже чаще вашего или де Руже.

– И что же? Гамильтон из тех, кто склонен верить, будто бы…

Вскипев от одного лишь намёка на положение, в каком могла оказаться Генриетта, Джордж оторвался от созерцания волн и выпрямился во весь рост. В тот же момент нос корабля поднялся на гребне очередного вала, и герцог оказался едва ли не на целую голову выше своего собеседника.

– Тише! – призвал его к спокойствию Суррей и едва заметным жестом указал в сторону лестницы, ведущей на капитанский мостик, по которой торопливо спускался Гамильтон.

– Хорошо, хорошо! Только не нужно всех этих намёков! – взял себя в руки Бэкингем, прекрасно понимая, что на кону оказалась репутация и даже самоё будущее Генриетты.

– Не поведитесь на его провокации, друг мой, – посоветовал Суррей. – Сам по себе Гамильтон безобиден, как шмель. Но вот к кому он относит добытые сведения и сплетни? То-то и оно! Вот я и остерегаюсь подобных ему доброхотов. И вам советую.

– Знаю, – неохотно улыбаясь возвращающемуся к ним лорду, ответил Бэкингем, – я тоже остерегаюсь таких, как он. Не нравятся мне доброхоты. Поначалу мне казалось, что де Руже тоже из их числа. Но нет. Он не таков. Прямолинеен, как закалённый клинок. С ним мне всегда было ясно, чего от него ожидать. И я не замечал за ним ни малейшего подвоха. А ведь он француз как-никак!

– О, вы говорите о нашем славном генерале? – дружелюбие и живой интерес к их беседе сквозили в улыбке Гамильтона. – Да! Он не чета всем французам. Впрочем, у них это семейное. Вы ведь знакомы с младшим братом де Руже? Я говорю о маркизе дю Плесси-Бельере. Он – славный малый!

– Ага! – поспешили согласиться с этой оценкой оба друга и, мельком переглянувшись друг с другом, рассмеялись в голос.

– Кстати, со слов помощника капитана, мы прибудем в Кале через считанные часы. Но, конечно же, спуск шлюпок для высадки в город начнётся не раньше утра. В десять часов или позднее. Это зависит от силы ветра и высоты волн в гавани.

– Что ж, тем лучше, – проговорил Суррей, а Бэкингем кивнул в ответ и с усмешкой в голосе проговорил:

– Тем больше времени останется у почтенного магистрата и горожан Кале для последних приготовлений к самой помпезной встрече англичан за всю историю их славного города.

– Я нисколько в том не сомневаюсь! Парад нарядов, роскошь и баснословные траты на уличные украшения – нас ждёт настоящее представление, милорды, – пообещал Суррей, во многом полагаясь на полученные ещё до отплытия из Дувра слухи о масштабах приготовлений французов к торжественной встрече принцессы в Кале.

Глава 13. В море

Март 1661г. Ла-Манш

– А чего вы хотите больше всего на свете, Ваше высочество?

Восторженные вскрики подруг долетали до её слуха вместе с неясным шумом их голосов, сливаясь с плеском волн, которые одна за другой с пугающим грохотом разбивались о борт корабля. И вдруг средь какофонии звуков она отчётливо расслышала этот вопрос!

Генриетта очнулась от продолжительного оцепенения и с удивлением обернулась. Только теперь она заметила, что вот уже долгое время стоит на самом верху надстройки над кормой в компании с девицами Суррей, Норфолк и Данскастер, наблюдая за тем, как на линии горизонта, освобождаясь от грозовых туч, всё отчётливее прорисовывалась светлая полоса чистой лазури.

Вернее было бы сказать, что это её подруги наблюдали за красочным зрелищем, при этом громко и наперебой высказывая свои восторги. Генриетта смотрела в противоположную сторону, туда, где небо над горизонтом полыхало лиловым заревом заката.

– Что? – переспросила она и кивнула в ответ на молчаливый жест леди Уэссекс, протягивающей ей шерстяную шаль.

– А чего бы вы хотели, Анриетт? – повторила свой вопрос мисс Суррей и вытянула вверх правую руку, указывая на россыпь звёзд, которые мерцали всё ярче и отчётливее в стремительно темнеющем небосводе.

– Я и не знаю, – неуверенно начала Генриетта, кутаясь в шаль и поёживаясь из-за колющей обнажённые шею и плечи шерсти.

– Смотрите! Смотрите, вон ещё одна упала! – закричала мисс Норфолк, от радости подпрыгнув на цыпочках.

Генриетта вместе со всеми подняла голову вверх, пристально всматриваясь в тёмно-фиолетовый бархат неба в надежде успеть поймать взглядом падающую звезду. Внезапный порыв ветра едва не сорвал шаль с её плеч и растрепал убранные в причёску волосы.

– Ах, я точно знаю, чего я больше всего не хочу! – воскликнула Генриетта и переглянулась с Кэтти Суррей. – Больше всего на свете я не хочу когда-либо ещё раз пересекать Ла-Манш!

– И я тоже! – с особенным значением произнесла мисс Суррей, подумав о своём. – Надеюсь, что нам с вашим высочеством больше никогда не доведётся плыть. Ни в какую сторону!

– А я бы не была так уверена в этом, – шёпотом возразила леди Уэссекс, которой довелось несколько раз пересекать бурные воды пролива между Англией и материком. – Никто и никогда не знает наперёд, как всё сложится в жизни. Да что там, мы не можем предугадать даже того, что сами изберём в итоге.

Эти слова были сказаны очень тихо, и только стоящая рядом с ней Генриетта могла расслышать их, в то время как остальные девушки продолжали восторженно и наперебой делиться своими пожеланиями и мечтами. Все их мысли были заняты только предстоящей торжественной встречей кортежа принцессы в Кале, путешествием в Париж и церемонией венчания Генриетты с Филиппом Орлеанским. Что ждало каждую из них после того, как принцесса будет официально объявлена супругой дофина Франции, ни одна из девушек, за исключением мисс Суррей, не задумывалась. Кого-то из них в Англии ожидал жених, помолвка с которым была оформлена между их семьями задолго до того, а некоторые, хотя втайне ото всех и мечтали о возможности остаться во Франции при дворе своей принцессы, на самом же деле не рассчитывали на это всерьёз. Всё происходящее казалось большинству девушек всего лишь приключением, но не более того. И даже когда полоса родных берегов исчезла из виду, это не огорчило, а скорее удивило новизной ощущения их юные умы. За исключением разве что самой принцессы, миссис Уэссекс и Кэтти Суррей ни одна из девушек из свиты Генриетты никогда не покидала не только саму Англию, но и родные края. Переезд из провинции в Лондон и жизнь при королевском дворе в Уайтхолле казались им самым важным событием в их жизни.