Каменный век

– Yes! Да, это дрон. Прошу меня простить. Не думал, что у вас тоже используется это слово в их обозначении.

– Нестрашно, Джордж. Давайте приступать. Мне уже не терпится.

– Мне говорили, что вы адреналиновый маньяк. Признаюсь, я бы в жизни не рискнул на подобное.

– Боитесь высоты?

– Боюсь смерти, – почти мгновенно ответил Бишоп и посмотрел на Холодова серьезным взглядом.

– В ней нет ничего страшного. Я много раз был близок к ней. Умирать, так хотя бы интересно.

– Вы псих, мистер Холодов, – с легким неодобрением в голосе произнес Бишоп.

– Не буду отрицать, – по-дружески похлопав менеджера по плечу, ответил Кирилл. –Ну что? Приступим?

По заранее согласованному сценарию, Кирилл должен был ехать на велосипеде по вершине, перепрыгивая с выступа на выступ, а в завершение на скорости заехать на плоский, натянутый как струна трос и на максимальной скорости пересечь расстояние от одной головы до другой. И как только он окажется на макушке Джорджа Вашингтона, к нему подбежит съемочная команда, чтобы отснять оставшиеся материалы для монтажа ролика.

– Приступайте, как будете готовы. Мы уже начали съемку, – раздался голос режиссера из наушника. Собственно, этого и ждал Кирилл. Застегнув ремешок шлема, он запрыгнул на велосипед и сорвался с места, набирая скорость для первого прыжка. По пути к тросу ему было необходимо преодолеть метров тридцать по бездорожью, прыгая с камня на камень, которыми был усеян выбранный маршрут. Он не раз выполнял подобные трюки. А потому страха не испытывал. Напротив, он был в предвкушении.

До троса оставалось метров десять, когда Кирилл переключил скорость и опустил рычажок, фиксирующий задний амортизатор велосипеда. Въезжать на трос в ином состоянии железного коня было бы глупо. Слегка сбросив скорость, чтобы не промахнуться мимо тонкой полоски ткани, раскинувшейся через пустоту, он въехал на нее, ощущая, как та слегка прогибается под весом спортсмена. Это стало для него неожиданностью. Она должна была быть натянута куда сильнее. Но даже это не остановило его. Скинув скорость еще немного, он согнул колени и стал медленно, но верно двигаться вперед. И только когда он достиг середины троса, его сердце радостно забилось, получив новую дозу адреналина. Напряжение в грудной клетке, вызванное спокойными днями, исчезло, и Кирилл, сделав глубокий вдох, ощутил легкое головокружение. Не самое лучшее ощущение в данной ситуации. Но опыт оказался сильнее легкой адреналиновой эйфории. Быстро взяв себя в руки, Холодов продолжил двигаться вперед, когда земля дрогнула. Это ощутили все. Толпа фанатов, затаивших дыхание у подножья горы, операторы, снимавшие трюк спортсмена, но больше всех это ощутил сам Кирилл. Трос под его колесом дрогнул и моментально ушел из-под него. Лишь умение принимать быстрые решения в экстремальных ситуациях и молниеносные рефлексы помогли Кириллу ухватиться за ускользающую из-под ног полоску ткани и повиснуть на ней между двух вершин. Он успел заметить, как сорвавшийся вниз велосипед с громким треском обрушивается на землю.

– Землетрясения мне тут еще не хватало! – только и успел раздраженно подумать Кирилл, как натянутый трос в его руках лопнул, со всей силы хлестнув его по правому боку. Если бы не накачанный адреналином организм, скорее всего, Холодов тут же сорвался бы вниз. Но вместо этого он мгновенно крутанул кистью правой руки, наматывая полоску ткани, и по дуге устремился вниз.

Склон горы приближался к нему с невероятной скоростью. А ускользающий из рук трос, стерев тонкие велосипедные перчатки, отчаянно рвал кожу на ладонях. От боли Кирилл еще крепче вцепился в него и попытался сгруппироваться перед ударом о склон. Но, как ни готовься к болевым ощущениям, их сила от этого меньше не станет. Под действием маятниковой тяги Холодов влетел в каменную стену правым плечом с такой силой, что его сознание помутнилось. Все, что он помнил дальше, были лишь хруст костей, падение и мелькающие по кругу виды камней, неба и раскинувшиеся перед горой Рашмор пейзажи леса. Но еще одно отчетливо врезалось в память Кирилла. Когда его везли на носилках в машину скорой помощи, головы президентов словно следили за ним живым и полным любопытства взглядом.

Говорят, сотрясения головного мозга не проходят без последствий. Если это так, то Кирилла ждала «веселая» старость. Особенностью его профессиональной деятельности были периодические травмы, которые он получал либо по глупости, либо из-за непредусмотрительности или же, как в данном случае, в игру вступала сила случайности, которой невозможно избежать, как ни старайся. Что бы ни говорили люди о возможности контролировать волю случая, но это невозможно. Вот и сейчас Кирилл сидел и рассуждал о том, что стало истинной причиной его падения? Уже вторую неделю он лежал на больничной кровати с ноутбуком и искал информацию по зафиксированным землетрясениям в окрестностях горы Рашмор. Только вот таковых не было. Ни одна тектоническая плита не шелохнулась! Но земля дрожала. Причем так, что трос лопнул! «Гугл» выдавал множество странных происшествий за этот период, от ничем не примечательных исчезновений людей до падения метеорита в Атлантическом океане. Вот последнее Кирилла заинтересовало. Люди все время пропадают, а вот метеорит не каждый день падает. А так как этот вообще впервые, да еще, судя по временным показателям, как раз в тот момент, когда он совершал трюк. Но не мог же толчок от падения быть настолько сильным, что Холодов ощутил его на таком расстоянии? Да и сам метеорит до сих пор не нашли. Ученые предположили, что он растворился в воде или же раскололся, после чего подводное течение разнесло осколки по только ему ведомым траекториям. В данный момент активно организуется экспедиция на поиски пропавшего небесного тела.

– Ну и дела, – удивился Холодов, закрывая ноутбук. Старенький ACER был его надежным спутником в путешествиях. Сколько раз он чудом выживал, падая с какой-нибудь скалы, лежа в походном рюкзаке. Один раз он выпал с рафта во время сплава. И представьте себе, его удалось спасти! Этот ноутбук был для Кирилла олицетворением живучести. Старый добрый друг. Он не раз был на пороге смерти, но, как и сам Холодов, выбирался из ее объятий живым.

Это был последний день больничного режима. В шесть вечера Кирилла ждал самолет на родину. Лечащий врач крайне не рекомендовал лететь после подобных травм, аргументируя это тем, что из-за резкого перепада давления травма головного мозга может осложниться. Но Кирилла было не остановить. Если он решал что-то делать, только два фактора могли помешать этому. Первым фактором, естественно, была смерть, а вторым – прямое вмешательство воли случая, прямо как во время выполнения последнего трюка. Холодов все еще пребывал в не самом позитивном состоянии духа. Чертово землетрясение! Ну кто бы мог подумать, что такое вообще случится? А самое главное – даже чуйка, на которую он привык полагаться, соблюдала партизанское молчание. Кирилл верил своему чутью. И оно крайне редко подводило его. Но и такое тоже случалось. Сила случайности время от времени появляется в жизни каждого человека. Это константа нашего существования. И от нее никак не избавиться.

После того, как все вещи были собраны, а документы о выписке заполнены, Холодов вызвал такси и, прихрамывая, опираясь на костыль, вышел на улицу. Правая нога все еще болела и при каждом шаге раздражала нервную систему очередным приступом легкой, но острой боли. Конечно, Кирилла это не останавливало, он умел терпеть. Но зачем это делать, когда можно опереться на костыль и уменьшить нагрузку на травмированную конечность?

Попрощавшись с персоналом клиники, он сел в такси и отправился в аэропорт. Ему хотелось покинуть этот округ как можно быстрее. Стоило ему закрыть глаза, как каменные головы президентов начинали следить за ним взглядом, и это его очень нервировало. Естественно, это была всего лишь галлюцинация, вызванная травмой головы, но все же. Что ни говорите, а от состояния психики зависит вся наша жизнь. И сейчас Кирилл был несколько сломлен. Хорошо, что хотя бы компания «BLC» не стала отказываться от финансовых обязательств перед Кириллом. Мало того, что они отсняли немало материала для рекламы, так еще упавший велосипед, как оказалось, почти не пострадал. Умелые маркетологи тут же вцепились в это и провели рекламную кампанию, в которой пропиарили качество своей продукции. Вообще клиент остался доволен, а Холодов получил денежный перевод на свой счет с довольно приличной надбавкой за полученные травмы. Естественно, все это было заранее обговорено в контракте.

В самолете его голову тоже заполнили дурные мысли. Как советовал ему лечащий врач, едва усевшись на место, он выпил успокоительное и попытался уснуть. Ему снился тот день. То, как он набирает скорость и оказывается повисшим на тонкой ленте ткани над пустотой, то, как она рвется, как он падает. И взгляд каменных глаз. Взгляд, полный любопытства и холода.

Он проснулся в холодном поту. Сидящий по соседству мужчина внимательно смотрел на Кирилла.

– Плохие сны? – поинтересовался он на безупречном русском. Собственно, это было неудивительно, учитывая конечный путь самолета.

Кирилл бегло осмотрел соседа. Немолодой мужчина, лет шестидесяти пяти. Судя по выправке, бывший вояка. Волосы седые, густые, небольшой шрам на левой щеке. Через легкую бороду не разобрать, от чего. В темном салоне было сложно понять цвет его глаз, но Холодов склонялся к карему.

– Да, – коротко ответил он соседу.

– Воевал? Взгляд у тебя, словно смерть увидел.

– Увидел. Но не воевал. Я спортсмен, только из больницы выписался. Со скалы упал. Чудом выжил.

– Аааа, я о тебе слышал. Холодов Кирилл, кажется? Не думал оказаться с такой знаменитостью на соседних местах, – то ли правда радостно, то ли с издевкой произнес старик.

– Верно. А вас как зовут? – поинтересовался Кирилл.

– Смирнов Олег Дмитриевич, – по-военному без запинок произнес старик.

– Рад знакомству. Что вы в Штатах делали?

– Дети у меня там живут. Летал навестить. Сами же фиг когда в Россию приедут к батьке-то, – с досадой в голосе произнес Олег Дмитриевич.

– Да уж, – только и смог ответить Кирилл.

Проблемы соседа его не особо волновали. Его история не нова. Почти каждый ребенок, выпорхнув из родительского гнезда, не желает возвращаться обратно. И дело тут не в стране проживания, хотя и в ней тоже. Америка всегда старалась сохранить в своем генофонде каплю свежей крови, не пропитавшуюся холестерином от гамбургеров. А потому условия проживания там, естественно, в разы лучше. Но патриоты потому и патриоты, что никогда не вымрут. Какой бы глупостью это не было. Кирилл уже давно считал, что миру пора прекратить делить себя на страны. Все люди должны быть едины, а не драться из-за цвета кожи или вероисповедания. Когда его призвали в армию, он очень не хотел идти, а оказавшись там, вечно спорил со слишком патриотичным прапорщиком на тему единства рас. Прапор раз за разом сводил все к войне в Чечне и отказывался понимать, что не народ напал на тогда еще Советский Союз, а политики, просравшие кучу народных денег из-за неудачной банковской реформы. Устроили эту войну, чтобы отвлечь внимание от проблемы и избежать гнева потерявших сбережения граждан. Но мозг военного отказывался понимать это. Его слепой патриотизм и вера в страну были столь свирепы, что за неугодные барину речи Холодов стал жертвой избиения со стороны других солдат. Естественно, не без влияния прапора. Тот случай заставил Кирилла понять, что, когда тупые люди не могут смириться с фактами, они всегда прибегают к насилию. Но это не сломило его. Напротив. Под конец его службы сломлен был обидчик. Буквально сломлен. Как только «деды», которые нападали на нерадивого солдата, покинули службу, он подкараулил его и разбил ему лицо о стену уличного туалета. А чтобы тот больше не смел катить на него бочку, скинул его в яму, полную естественных выделений человеческого организма, и снял на видеокамеру в телефоне.

– Я отправил видео себе на почту, если из-за тебя у меня хоть еще раз возникнут какие-то проблемы, тысячи человек увидят тебя на экранах своих телефонов, компьютеров и так далее. Понял? – к тому времени Холодов, закончивший университет, уже вел свой видеоблог. И количество подписчиков подходило к нескольким сотням тысяч человек. Так что подобный аргумент стал для прапорщика поводом стерпеть унижение, чтобы не опозориться на всю страну. Тем более, что причина мести была справедливой. Хоть он и отказывался принимать сей факт.

Разговор с соседом не был особо приятен Холодову. Мужик всю дорогу жаловался на капитализм американской системы, на политическую систему России, на современную армию, на медицину и многое другое. От чего голова спортсмена еще больше начала болеть. Пустой треп мужика настолько достал его, что он прикинулся спящим, чтобы тот хоть немного помолчал и не лез к нему со своей чепухой. Жаловаться на проблемы – глупое занятие. Их либо необходимо исправлять, либо принимать, если не можешь ничего с ними сделать. Но принимать, не попробовав бороться, – удел слабаков и тряпок.

Пока Кирилл прикидывался спящим, он сам не заметил, как и правда уснул. Но стоило ему прогрузиться в глубокий сон, как каменные головы вновь следили за ним своим холодным взглядом. Он бежал от них сквозь пустую тьму разума, но они не отдалялись. И как только страх достиг своего пика, Холодов ощутил то чувство, ради которого жил последние годы своего существования. Адреналин. Кто бы мог подумать, что он получит его во время сна. Сердце словно замерло на мгновение. Бешеный, хаотичный ритм сокращающейся от перекачки крови мышцы сменился на медленный, но сильный. И спортсмен замер. Он больше не бежал от пронзающих каменных глаз. Ему не было страшно. Напротив, он был полностью сосредоточен, но его тело жаждало действий. И он понесся в обратную сторону. С каждым его шагом глаза каменных лиц становились все шире и шире. Он бежал на них, ощущая, как его тело становится сильнее с каждым шагом, а сковывающий рассудок страх испаряется словно эфир, оставляя за собой пустоту, которая заполнялась новым приливом энергии. Каким бы не был сильным человек, его реальная мощь зависит от состояния его разума. Даже слабак, достигший внутреннего покоя, способен победить сломленного духом опытного бойца. А Кирилл был тем еще воином. Нет, он не был мастером оружейного дела, да и драться-то особо не умел. Но он каждый день жил для того, чтобы преодолевать себя. Он ломал себя физически и психологически, чтобы собрать вновь. Лучше и сильнее. И какие-то каменные головы не способны полностью сломить человека, который ломает себя изо дня в день.

– Кирилл! Парень! Проснись! – бешеные крики соседа вернули Холодова в сознание. Салон самолета был наполнен атмосферой паники и хаоса.

– Что… – сквозь сон спросил спортсмен, но его тут же перебили.

– Внимание! Говорит пилот. Мы ведем контролируемое падение. Произошел отказ одного из двигателей. Прошу пассажиров занять свои места и застегнуть ремни безопасности, – раздалось из динамиков.

– Видимо, удача покинула меня, – подумал Кирилл. Одно за другим. – Эх, надо было оставаться в больнице.

– Что? О чем ты? – всполошился сосед.

– Да так. Мысли вслух. Не хотите поменяться местами? – с такой удачей, как у него, глупо было сидеть у окна во время экстренного приземления. Он знал, что это не повод паниковать. Умелые летчики способны посадить самолет и не с такими неполадками. Был случай, когда пассажирский «Боинг» 777 модели, набравший высоту, стал жертвой отказа двигателя. Дым заполнил салон настолько, что капитану судна вместе с пилотами приходилось сажать самолет в кислородных масках. Как они потом рассказывали в многочисленных интервью, подобная практика имеет место быть. Для тренировки таких моментов даже имеются специальные симуляторы, которые создают такую же ситуацию. Но было одно отличие. Тот самолет садили на посадочную полосу. А они летели неизвестно где.

– Шутки шутить вздумал? Да ты отбитый, я погля…

Договорить он не смог. Самолет резко дернуло, и все, кто не успел пристегнуться, полетели в разные стороны. Кого-то подбросило к потолку, другие же под силой инерции полетели по проходу. Единственное, что успел заметить Кирилл, – это приближающееся к его лицу стекло иллюминатора, за которым на бешеной скорости проносились верхушки деревьев.

Импульс, вызванный резким толчком от падения метеорита, почти мгновенно пронесся по всему миру. Не все ощутили его, в основном лишь животные испытали легкую тревогу из-за столь необычного природного явления. Только вот он существенно отличался от привычных колебаний земной тверди. Этот импульс был словно дыхание Господа, уже единожды зародившее жизнь на этой планете. Его колебания несли в себе силу, которую многие философы прозвали бы «искра жизни».

В кромешной пустоте вдруг неожиданно вспыхнул маленький огонек. Словно пламя спички в дождливую погоду, он в панике колыхался на ветру в совершенной растерянности. Только ветра не было. Вместо него мир был наполнен непонятными, колышущимися волнами, идущими откуда-то снизу. Они мягко поднимались по твердому телу, в котором был заточен огонек, и заботливо ласкали, неся вместе с собой новые ощущения. Он пока не понимал, что у него появилось самое первое в его жизни чувство восприятия. Огонь наслаждался тем, как нежно они проникали в него и насыщали новыми, непознанными ранее ощущениями, которые с каждым мгновением становились все более четкими. Но ему этого было мало: пробуждающееся сознание желало понять, откуда исходят все эти волны. И он начал внимать каждому колебанию, проникающему в его зарождающийся разум.

Огонек не ведал о том, сколько прошло времени. Да и с самим термином «время» он тоже еще не был знаком. Но ощущения, которые несли в себе волны, становились все ярче и отчетливее. Молодое сознание уже не просто чувствовало вибрации, пронизывающие его, ему стало доступно понимание того, что у каждого колыхания есть свой источник. А их вокруг было немерено. Одни были огромны и неподвижны. Точнее не так. Они тоже двигались, но настолько мало и неуловимо, что большая часть вибраций просто разбивалась о них и огибала словно легкие потоки ветра о верхушки скал. Другие объекты были куда меньше, но их было настолько много, что уследить за ними было невероятно сложно. Они двигались вокруг, время от времени останавливаясь по непонятным огонькам причинам, после чего вновь продолжали свое движение.

Но, помимо этого потока информации, вибрации несли в себе еще одно чувство, которое усиливалось с каждой осознаваемой волной. Чувство некой оболочки, в которую был запечатан этот самый огонек.

– А я большой, – осознал он. – Куда больше, чем все эти мелкие источники. Эх, вот бы их увидеть.

И тут он замер.

– Видеть? – удивился он своим собственным мыслям. – Что это? Вспоминай.