Молодой

Молодой
Рома Хороший

Я желаю воскресить на этих страницах память о близких мне людях.Павшим бойцам 90-х и ныне здравствующим посвящается…Из телефонного разговора отца и сына на переговорном пункте:– Кем ты там, в Ленинграде, работаешь, сынок?– Папа, я работаю… бандитом. Книга содержит нецензурную брань.

Молодой

Рома Хороший

От автора

Я желаю воскресить на этих страницах

память о близких мне людях…

Павшим бойцам

90-х, и ныне здравствующим,

посвящается

Из телефонного разговора отца

и сына на переговорном пункте:

– Кем ты там, в Ленинграде, работаешь, сынок?

– Папа, я работаю… бандитом

© Рома Хороший, 2020

ISBN 978-5-0051-9182-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рома Хороший

Молодой

Пролог

Гибель империи

Я пробираюсь по осколкам детских грёз

В стране родной,

Где всё как будто происходит не всерьёз

Со мной, со мной.

Ну, надо ж было так устать,

Дотянув до возраста Христа, Господи…

А вокруг, как на парад,

Вся страна шагает в ад

Широкой поступью…

Игорь Тальков – «Родина моя»

Шёл тысяча девятьсот девяносто третий год. Совсем недавно пал некогда могучий Советский Союз. Не устояв перед многочисленными ударами внешних и внутренних врагов великая советская империя, словно колосс на глиняных ногах, закачалась и рухнула, рассыпавшись на пятнадцать «независимых» государств. Эти бывшие республики Союза образовали жалкое подобие альянса, названное СНГ.

Содружество независимых государств, разобщенных экономически и политически. Вначале, вдоволь насладившись независимостью, гласностью и демократией, народы, населяющие эти «государства», вскоре в полной мере испытали, осознали и оценили масштаб обрушившейся на них катастрофы. И без того небогатый люд нищал стремительными темпами. Уровень нравственности молодёжи ужасал критической близостью к нулю. Волна алкоголизма, наркомании, проституции, бандитизма, захлестнула раздробленную страну – от Владивостока до Калининграда.

В общем, всё шло по сценарию Даллеса, план его сработал чётко: чёрное сделали белым и наоборот, высоконравственные идеалы подменили дешёвым и доступным суррогатом. Народ разлагался. И не только в переносном, но и в прямом смысле этого слова: работать было негде, а самое главное – уже почти некому. Работать честно стало невыгодно, людям платили жалкие гроши – с задержкой в полгода. Да и зазорно было работать честно на такое «государство». В почёте было «работать» для молодой женщины – проституткой, для молодого мужчины – бандитом. И это считалось, изъясняясь неологизмом того смутного времени – «круто»…

Золотое дитя

Per aspera ad astra

/Лат. «Через тернии к звёздам»/

Сенека

Маленький Рома мечтал стать живописцем, когда станет взрослым. В своем дебютном сочинении, написанном в первом классе, он так и написал: «Когда я вырасту, то стану художником». Сосед по двору дядя Рим, серьезно занимавшийся изобразительным искусством, изредка преподавал азы этой науки Роме, у которого уже тогда неплохо получалось работать графикой и акварелью; несколько сложнее – маслом. А ещё Роме нравилось творить небольшие изваяния из гончарной глины, которые он затем обжигал и покрывал лаком. Излюбленным подарком в день рождения папы или мамы для мальчика непременно являлся портрет или пейзаж. Иногда – натюрморт, выполненный на доске для резки, изготовленной, естественно, также собственноручно.

С ранних лет отец привил ему и его младшим братьям любовь к охоте и рыбалке. Любимыми настольными играми мужчин, населявших отчий дом, были шахматы и нарды. Родился Рома в «семидесятые», в городе Коканде Ферганской области республики Узбекистан, в те времена входившей в состав Союза Советских Социалистических Республик. Мальчик жил в так называемом «старом городе». Так горожане называли исторический центр Коканда – древнего и очень красивого города, изобилующего базарами, площадями с фонтанами, извилистыми тенистыми улочками. Отчий дом располагался в махалле (квартале, по-узбекски), в «общем дворе» и стоял особняком от соседних строений барачного типа – учебных корпусов бывшего ремесленного училища, ещё царской постройки. Дом был сложен из кирпича, с ровно оштукатуренными и выкрашенными в светло-бежевый цвет стенами. Простой одноэтажный дом, довольно высокий, просторный и уютный. За кованой оградой, выполненной в виде многочисленных пик, чередующихся со щитами, перевитых сложным стальным орнаментом, скрывался в тени виноградников небольшой двор с розарием. После революции в бывших учебных корпусах были устроены квартиры, где жили соседи Ромы.

Баба Клава, старушка, живущая в одной из этих «квартир» пророчила Роману великое будущее, так как мальчик уже с малых лет проявлял изрядный интерес к чтению. «Вах-вах-вах! Ромаша, золотое дитя… Акадэмиком станешь!..» – часто приговаривала она. Золотое дитя – так она называла его ещё потому, что локоны мальчика в солнечных лучах отливали золотом. Лексикон, манеры общения и речи, а также духовный мир маленького рыжего Ромы с каждым новым годом жизни стремительно позитивно обогащались. Во многом, благодаря чтению художественной литературы. «Как хорошо, что в нашем доме так много книг! Спасибо папе и маме, ведь именно они собрали все эти книги в семейной библиотеке… Вай! Это же настоящее сокровище!» – благодарно, искренне радовался Рома, взяв в руки очередной фолиант, терпко пахнущий кожей и типографской краской.

Иногда чуткое обоняние мальчика улавливало некие специфические оттенки ароматов, источаемые книгами, которые он не мог однозначно идентифицировать. «Что это? Может быть, духи или одеколон? Или ландышем они так волшебно пахнут?» – гадал Рома, удобно расположившись в тени виноградника, на циновке, постеленной на плоской крыше бани. У мальчика было много разных укромных уголков и в доме, и за его пределами, где он мог уединиться для чтения. Предаваться любимому занятию он мог, например, на шиферной крыше – в тени огромного абрикосового дерева, раскинувшего зелёный шатёр из листьев над родным домом. Часто Рома возлежал в развилке из огромных ветвей этого дерева, с книгой в руках.

Многие книги на титульном листе имели дарственные надписи и автографы, оставленные, видимо, далёкими пращурами. В предвкушении новых впечатлений и разнообразных положительных эмоций Рома, окончив чтение одной книги, сразу же переходил к освоению содержания другой. Иногда начинало уже смеркаться, а он всё читал… «Эй, Маугли, пора ужинать!» – обычно так его звала к столу мать.

Из книг, как божественный нектар из магического сосуда, он черпал некую жизненную энергию, весьма благотворно влияющую на него и дающую новые силы к познанию мира. Ему казалось, каждая книга обладает свойственной только ей аурой… Так, изо дня в день, Рома с упоением зачитывался произведениями Редьярда Киплинга, Явдата Ильясова, Рафаэлло Джованьоли, Роберта Льюиса Стивенсона, Марка Твена, Анны и Сержа Голон, Артура Конан Дойля, Эрнеста Хэмингуэя, Карлоса Кастанеды, Василия Шукшина, Александра Степанова, Максима Горького, Новикова-Прибоя, Тургенева, Куприна, Бунина и многих, многих других авторов. Мальчика завораживал шелест страниц… «Интересно… Они будто разговаривают со мной, только… шёпотом!» – думал Рома. Книги (а это, в основном были исторические или приключенческие книги) каждый раз нашептывали ему всё новые имена героев легенд, с которыми Роме всегда нравилось отождествлять себя… Богатое воображение его чудесным образом, как на холсте, изображало… море, например. Подросток буквально грезил морем, мечтал стать моряком. Таинственные острова, атоллы и лагуны, бриги, корветы и фрегаты, звон сабель и пиастров, пираты и охотники на них!

Но… была одна странность: в своих мечтаниях он был противоречив. А именно: в душе он не был однозначно положительным героем, «белым», например. Он мог быть и «чёрным»! При чтении некоторых романов он, нередко, подсознательно влезал в шкуру антипода… И это ему нравилось. Ему нравилось быть и злым гением! И его «я» порой раздваивалось. Тогда в душе юного романтика, Рома-корсар вступал в смертельную схватку с Ромой-адмиралом. В реальной жизни, правда, Рома стремился быть исключительно белым благородным рыцарем, как Айвенго. Таким же сильным, смелым, честным и справедливым, как все герои прочитанных им романов, и… был склонен ко всякого рода авантюрам. Он недоучился лишь год в музыкальной школе (четыре года играл на баяне) из-за того, что «математичка» записала его на факультатив по математике. А может быть, ещё и потому Рома бросил «музыкалку», что времени на неё катастрофически не хватало: юноша одновременно страстно увлёкся и девочками, за что в своё время получил прозвище – Ромео, и греко-римской борьбой, и боксом, затем – каратэ…

Школьная любовь

Девчонки, мои девчонки,

какие мне ещё слова найти для вас.

Девчонки, мои девчонки,

мы ночь разбудим светом горящих глаз.