Пробный шар

И живем мы в Средние века.
Ход истории в учебниках поддельный,
Надобно считать не по годам –
Что для нас прогресс, коль тупость беспредельна,
Мракобесы бродят тут и там?
Ложь и чванство возвели себе палаты,
За спиной у лучших – брадобрей,
Бюрократы, бюрократы, бюрократы
Граждан не считают за людей.
Не компьютеры, планшеты и айфоны –
Признаки ухода в свет из тьмы,
Ренессанс не начинался, и грифоны
Ждут добычи. И добыча эта – мы.

«Был башней Эйфелевой – стал Пизанской…»

Был башней Эйфелевой – стал Пизанской.
Крадется старость к каждому вот так,
Клоня тебя к земле «хворобой панской»,
И исподволь готовишь белый флаг.
Дни с каждым годом мчатся все быстрее,
Хоть планов не иссякло громадье,
Но все трудней карабкаться на реи,
И снов цветных длиннее забытье.
Не в наступленье ты, а в обороне,
Позиции стремишься удержать,
У ангела узришь крыло воронье,
Но все же продолжает он летать.

Бюрократы

Послать бы их! Ведь не пойдут…
Себя назвавши старшим братом,
По-своему перевернут
И вас объявят виноватым.
Людей недружная семья,
Зачем плодишь ты бюрократов?
В кормушке из бумаг свинья
Находит все, чтоб быть богатой.
Придаток нужненький всех дел,
Поистине неистребимых.
Простых людей простой удел:
Обижены до слез, гонимы.

«В лесах Беларуси, глаза хоть сухи…»

В лесах Беларуси, глаза хоть сухи,
Порою, как слезы, приходят стихи.
Быть может, от сосен рождается грусть,
А может, от елей – сказать не берусь.
Они мне как сестры, я рад, очень рад
Их вновь повидать, а зеленый наряд
Так радует сердце – я будто опять
Здесь в юность вернулся. Эх, если бы знать,
Что душу так трудно делить пополам!
«Ни-что-не-за-бы-то», – шепчу по слогам.

«В той стране, озерно-синеокой…»

В той стране, озерно-синеокой,
Подустав от фальши, черствости людей,
В юности, теперь уже далекой,
Целовал я морды добрых лошадей.
Мой дружок заснял однажды это,
Фото старое случайно отыскал
Веским подтверждением обета,
Что всю жизнь я неустанно соблюдал:
С теми, кто слабее, – быть добрее,
Тех, кто, оступаясь, падал, – поддержать,
Всех, кто ржет, рычит, мяучит, блеет, –
Как своих друзей, любить, не обижать.

Вдова

Человека вспоминает:
Голос, взгляд, привычный жест…
Словно снеговик, он тает,
Хоть внутри живет протест.
Он уходит из сегодня,
Завтра нет его почти,
Жизнь – забывчивая сводня,
Не назад, вперед летит.
Остается лишь потеря,
С ней живет за годом год.
Вздрогнув, взглянет вдруг на двери:
Показалось, он войдет.

Вердикт мэтра

Он, проявив упорство, волю, рвенье,
Основы изучив стихосложенья
И грамотно расставив запятые, точки,
Представил публике рифмованные строчки.
В отличие от графоманов, неумех,
Был у читателя приобретен успех.
Успех успехом, все ж решил при всем при этом
Он посоветоваться с настоящим мэтром –
Действительно ли опусы его так хороши?
Тот со своим вердиктом ознакомить не спешил…
От мэтра все-таки дождался он ответа: