Пробный шар

Гимн природе – соловьи.
А в саду кто суетится?
Желтобрюхая синица.
Яблонь, груш кипящий цвет –
Если б видел их поэт!
И от воздуха дурея,
Рад я зарослям пырея.
Так больничный коридор
Проиграл с природой спор.

«Мой друг живет в пустыне…»

Г. Трестману

Мой друг живет в пустыне
Среди варанов, змей,
А я – на море синем,
Где с каждым днем грустней.
Ни встретиться, как прежде,
Ни чарочку поднять.
И веришь лишь надежде –
Вернется все опять.
Вернется, но не вскоре,
Глаза почти сухи.
В пустыне и на море
Рождаются стихи.
В эпоху интернета
Для строчек нет преград,
Поэт, читай поэта
И этому будь рад.

«Давай не спрашивать календари…»

Давай не спрашивать календари,
Хоть правду говорят.
Ты мне цветы по-прежнему дари,
Как много лет назад.
Но каждый раз, когда в летучем сне
Ко мне приходишь ты,
Печалюсь, что не по твоей вине
Сон дарит мне цветы.

«Духовное родство дороже кровного…»

Духовное родство дороже кровного
До той поры, пока не гибнет род,
И выживание рвет грань условного,
Ввергая каждого назад в народ.
Быть может, то природа возвращает нас
В исходную проатомную суть,
Когда, чтоб зыбкой жизни факел не погас,
Себя к подобным надо притянуть.

«Душу свою лечу…»

Душу свою лечу,
Выпуская на волю,
Пишу так, как хочу,
За всех вас делюсь болью.
На рыданья стал скуп,
Но, себя не жалея,
О других плачу, глуп,
Пусть простят дуралея.

«Дядя Ваня посадил крыжовник…»

Дядя Ваня посадил крыжовник,
А мечту хранил – вишневый сад.
Посадили самого, мол, уголовник,
Хоть ни в чем он не был виноват.
Что за время! Всех тогда садили –
Повседневный будничный террор.
Трех сестер – и тех не пощадили,
Только чайка упорхнула за бугор.

Обычная история

Если недругом вдруг
Оказался твой друг,
Он остался живым,
Ну а ты – с ножевым.
Пока думал ты: «Кто ж?» –
Сунул в спину он нож,
И повисла, как смог,
Мысль одна лишь: «Как смог?»
Сет цветов грустных – с луг,
У родных слезы, слуг.
То ли саван, то ль гроб,
Как последний сугроб.

«Есть в просторечии поэзия своя…»

Есть в просторечии поэзия своя,
Оно от пут грамматики свободно,
И безыскусно, как журчание ручья,
Живет в нем милый говорок народный.
Порой отлично от того, к чему привык,
И не прошло грамматики цензуру,
Но без него не полон наш язык,
Пусть путь не прям, но он – в литературу!