Таежное смятение чувств. III. Полет

Шагнув к столу, Борис ухватил первого секретаря за его шею и нажал большим пальцем на нужную точку. Наумов тут же захрипел, и его голова безжизненно упала набок. Он всем своим телом придавил судорожно елозящую под ним экономку.

Вдвоем они помогли Машеньке выбраться из-под тела Наумова, и женщина, плача, втянув в себя плечи, побежала в свою комнатку, чтобы накинуть на себя другую одежду.

– Ты где этому научился, Зимин? – прищурилась вопросительно Лена. – Одним пальцем буйного мужика усыпить!

– Охотник один меня, Елочка, научил, хороший Дашкин дружок, – хмыкнул Борис, припоминая некоего Тимофея, у которого его сестричка некоторое время жила в их большом городе.

– Нет, мне надо срочно выпить! – достала девушка из шкафчика бутылку и рюмки. – По полной, Зимин, наливай!

Выпили, закусили нарезанными дольками лимона.

– Может, Елочка, – посмотрел Борис на Погодину, – вы все переночуете у меня? Места у меня хватит на всех.

– Нет, Зимин, спасибо, но я останусь здесь, присмотрю за дядей, – глянула Леночка на Наумова и отказалась. – Теперь он и до утра не проснется! Пойду я, разбужу Селиверстова. Надо нам перенести дядю в его спальню или в гостиную…

Вчетвером им кое-как удалось перетащить спящего Наумова на диванчик в гостиной комнате. Машенька старательно прятала от них свои смущенно потерянные глаза.

– Бежать вам надо поскорее, Мария Алексеевна! – посмотрел Зимин на экономку сочувствующим взглядом. – Ну, Елочка, я пошел. Завтра я заеду за вами…

Поймав возле перекрестка случайное такси, Борис отправился в больницу, где лежала Ника. Его поначалу не хотели пускать.

– Молодой человек, – смотрела на него заспанная медсестра ничего не понимающим взглядом, – все посещения у нас давно уже закончились! Приходите завтра! Да вы еще с запахом!

– Мне можно! Я к Шатовой, к Веронике! – показал Борис пальцем на знакомую ему палату.

– Да хоть к черту лысому! – выпалила сердито женщина в белом халате. – Идите уже, мужчина, откуда пришли…

На шум выглянула Пелагея, которую оставили дежурить у постели тяжело больной девочки.

– Анастасия Павловна, а вы пропустите его! – улыбнулась тепло им обоим Краснова. – Он из нашей семьи…

В палате горел приглушенный свет. Ника спала. Посмотрев на Пелагею, Борис неожиданно и для самого себя предложил:

– Шла бы ты домой, Полюшка! Тебя муж дожидается, а мне делать все одно нечего. Иди, я сам с Никой побуду.

– Это не шутка? – вспыхнули радостью глаза Красновой.

– Иди-иди…

Задремавшая девочка неожиданно проснулась, открыла глаза, увидела сидящего рядом с нею Бориса, потянулась к нему.

– Зимин, ты не уехал! Я рада тебя видеть!

Одними подушечками пальцев он легонько дотронулся до ее изможденного тяжелой болезнью лица, грустно вздохнул.

– И я очень рад тебя видеть, моя Принцесса! – произнес он негромко и постарался широко улыбнуться.

Заметив его изучающий взгляд, девочка сразу прикрыла прячущими ладошками свое засмущавшееся личико.

– Не смотри на меня, Зимин! Я стала некрасивой! Носик у меня осунулся, щечки впали! Одни мои глазищи только торчат! Я стала страшной уродиной! Зимушка, не смотри ты так на меня!

Осторожно убрав с девчоночьего лица ее ладошки, Борис губами прикоснулся к ее еще горячему лобику, прошептал:

– Ты всегда, Принцесса, будешь для меня самой красивой девчонкой на свете! Ты у нас и есть самая красивая девочка!

– Правда, Зимин? – улыбнулась Ника довольно. – Я буду для тебя всегда красивее, чем даже моя мать?

Успокаивающей ладонью Борис провел по ее щечке, и Вероника почувствовала, как ей стало сразу легче на душе.

– Для меня ты, – вдохнул он горячим потоком воздуха в ее ушко, – всегда будешь самой красивой на свете! Спи, Принцесса! Я посижу и поохраняю твои сны!

Прижав его ладонь к своей щеке, девочка закрыла глаза, сладко потянулась, повернулась на бочок…

В шесть часов утра в палату зашла ночная медсестра и сделала Нике укол. Прощаясь с девочкой, Борис нагнулся к ней и поцеловал в щечку. Ника приподнялась и обняла парня, обвила его шею руками, прижалась к нему, прошептала:

– Приходи ко мне еще, Зимин!

– Я обязательно приду! Сбегу с лагеря и заеду!

– Я буду ждать тебя, Зимин! – покатилась медленно серебристая слезинка по девчоночьей щеке.

Подходя ближе к дому, Борис увидел у подъезда вишневую «тройку». Чисто машинально он дотронулся рукой до капота своей машины и понимающе усмехнулся.

– И где это мы всю ночь шлялись? – вышла Шатова в коридор в одной короткой мужской рубашке, застегнутой на среднюю пуговку. – Сколько тебя можно ждать, Зимин?

– Только не говорите мне, Виктория Игоревна, – обнял Борис приблизившуюся к нему женщину, – что вы терпеливо ждали меня тут всю ночь! Движок от машины еще теплый.

– От тебя ничего не скроешь, Зимин! – выставила Вика, все еще на него дуясь, перед собой кулачки. – Ты мне, Зимин, не ответил! Экономку Наумова всю ночь ублажал?

Наклоняясь к женскому уху, парень прошептал:

– Я всю ночь просидел в палате у нашей Ники…

– Я люблю тебя, Зимин! – обняли его спину женские руки. – У нас есть еще целых сорок минут! – потянулась Вика к его губам. – Я хочу провести их вместе с тобой! – выдохнула она жарко. – Потом я покормлю тебя завтраком…

Понежившись в его теплых объятиях, Шатова вскочила и быстро приготовила сырники, подала их на стол со сметаной.

Скрыв все излишние детали, Борис довел до Вики то, что она пропустила, покинув званый ужин раньше времени.

– А Волошина тоже зовут Сергеем, и он в молодости всерьез занимался альпинизмом, – почесал Зимин задумчиво щеку. – Сын у него по имени Кирилл. Слишком много совпадений. Чтобы в одном месте столько разнонаправленных факторов сошлось…

– Не верю я в такие совпадения, Зимин. Но я тебе скажу больше! – прищурилась Вика, постучала вилкой по тарелке. – По-настоящему жену Волошина звали не Марией, а Марьям. Родом она была откуда-то с Кавказа. Да и твой дядя Сергей Александрович, по рассказам Павла Андреевича, частенько там бродил по их горам. Как-то и Савельев ездил с ним на пару недель…

Убрав со стола, Шатова переоделась, постояв у зеркала, повернулась к Борису, задумчиво прищурилась и произнесла:

– Я в свете вчерашнего разговора с Наумовым по поводу моего трудоустройства в нашем институте договорилась с Волошиным о встрече. У него в десять совещание на одном из наших заводов. В 9.20 он ждет меня у обкома, и по дороге мы с ним должны были все обговорить. Думаю, что мне надо показать ему эту Смирнову.

– А если это все же был не наш Волошин? – усомнился Борис. – Что ты тогда ему скажешь? Как это все объяснишь…