Врата войны

И отключился.

«Неужели так серьезно?» – подивился Ланьер.

4

Одни обожали этот космополитический город, ассимилирующий любую культуру, любое наречение, другие – ненавидели. Нынешней весной (довольно прохладной, с дождями) в Париже Виктору показалось неуютно. Над узкими улицами раскрылись прозрачные навесы, и теперь всюду слышался дробный шум капель и журчание воды в водостоках. Ярко-желтые или ярко-синие электромобильчики сновали взад-вперед, как будто боялись выехать на широкие улицы или площади, отданные во власть водной стихии. Пахло цветами, красками, немного пряностями. Но в запахах не было свежести – так пахнут вещи, долго пролежавшие в шкафу.

Виктор заглянул в первый попавшийся магазинчик. На витрину даже не посмотрел, наугад толкнул дверь, будто играл в рулетку. Оказалось – сувенирная лавка, здесь торговали серебром под старину. Цены невысокие, вещицы попадались красивые, сделанные с душой. Ланьер выбрал серебряный медальон с тончайшей гравировкой, в такой внутрь можно вставить голограмму Алены. Идущие за врата непременно берут с собой какой-нибудь особый амулет – иконку, ладанку, крестик, мешочек с прядью волос. Амулет полагалось спрятать под одежду и никому не показывать – только тогда он тебя оградит и защитит. Дикий мир – мир суеверий. Виктор не верил в талисманы, но медальон решил купить.

– Идете за врата? – спросил хозяин и подмигнул.

Достал из-под прилавка связку колокольчиков. Те мелодично зазвенели.

– Берите. Всего пять евродоллов.

– Зачем?

– Берите, месье. На той стороне узнаете, в чем тут толк.

Ланьер отрицательно покачал головой: ему показалось, что продавец над ним издевается.

Парижанин не стал настаивать, только сказал:

– Голограмму не вставляйте – распадется. Закажите в мастерской рядом миниатюру. Всего три евродолла, и час работы.

Виктор последовал совету – миниатюра получилась великолепной, Алена на ней – как живая. До назначенной встречи с Сашкой времени оставалось всего ничего, так что к деду на улицу Дантона он уже не успеет. Ну что ж, заедет после встречи.

Уличные кафе пустовали.

– Куда все подевались? – спросил Виктор, пожимая руку Вязькову. – Неужели подались за врата?

– Возможно. В конце концов, наш мир под колпаком ужасно скучен. – Вязьков вскинул руку с комбраслетом. – Коммик, который начинает тревожно пищать, стоит мне хотя бы разозлиться на кого-то – разве это не строгий ошейник?

– Скорее, намордник. Тревожную кнопку придумали злобные начальники. Мне довелось работать с одним типом. Он нарочно доводил своих сотрудников до белого каления, каждый день у кого-нибудь включалась тревожная кнопка.

– На него подали жалобу?

– Не успели. Шеф нарвался на совершенно непробиваемого типа. Парню все было абсолютно по фигу, он как будто спал на ходу, но при этом недурно работал. Особенно любил указывать начальству на ошибки. Тут недосмотрели, там не учли. Все это произносилось на одной ноте, сонным голосом. После разговора с ним начальник по три раза на дню взрывался петардой. Так что через два дня накопленная агрессия понизила порог запуска ниже допустимого, и нашего мучителя отправили на коррекцию психики.

– И кто был ваш герой? Ты? – засмеялся Вязьков.

– Нет! Ну что ты! Я на такое не способен. В те дни вместо того, чтобы ходить на работу, ходил на консультации. К счастью, корректор попался неглупый, мы с ней очень живо беседовали.

– Ах, это была она?

– Ну да. Жанна Орловская. Она выступала в моей программе: «Душевные надсмотрщики».

– Помню, помню.

Они заказали бутылку «Шардоне». Мимо кафе, периодически выкрикивая: «Позор!», брела немногочисленная демонстрация. Неясно было, против чего они выступали: абстрактные голограммы над их головами могли обозначать что угодно.

– Кстати, ты знаешь, что случается с теми, кто попадает на коррекцию психики повторно? – поинтересовался Вязьков.

– Реабилитационный центр. Оттуда только два пути – в психушку или за врата. Поэтому многие, имеющие «привод» к корректору, стремятся провести лето за вратами, и так сказать, обнулить свое дело.

– Так ты собираешься за врата, чтобы отбелить прошлое?

– Мой «привод» сняли. Я подал в суд, и дело сочти провокационным.

– Но ты все равно идешь за врата? – «Страж» ухмыльнулся. – Кризис жанра? Давно замечено: в порталах популярна только военная тема. Обыватель дорожит своим уютным мирком, вздрагивает при малейшем шуме, трясется и, роняя слюни, с восторгом смотрит репортажи о Диком мире, где убивают взаправду, при этом радуясь, что кровь льется где-то далеко. Успокаивают себя, повторяя: гибнут те, кто пошел на это добровольно.

– Ты презираешь обывателя?

– А ты – нет?

– Нет.

– Не лги.

– Я сам – один из них. Ни с кем не говорю свысока.

– Хочешь поднять рейтинг портала?

Виктор пожал плечами: опровергать это утверждение было по меньшей мере глупо.

– Рейтинг – великая вещь, – Ланьер аккуратно повел тему разговору к нужному повороту. – Но за вратами надо отыскать нечто особенное. То, о чем никто еще не слышал. Чего никто не видел. – Последовала долгая пауза. – Например – Валгаллу.

– Кто тебе о ней рассказал? – Вязьков, хмурясь, поглядывал на свой наладонный комп. Новостные сообщения сменяли друг друга, и по лицу его скользили отблески голограмм.

«Почему он не вшил себе информационный чип? Чиновник такого уровня обязан иметь электронного помощника, – подумал Виктор. – Или надеется пройти врата?»

– Мы скрываем имена доносчиков. Как и вы, – напомнил Ланьер.

– Но ты хочешь знать, что «стражам» известно о Валгалле? – Вязьков нахмурился еще больше.

– Ты догадливый.

– А ты не слишком – для портальщика, во всяком случае. Так вот, мы знаем о Валгалле до смешного мало. Даже неизвестно точно, где она расположена. Где-то в центре мортальной зоны, но вот где – никто не ведает. Все попытки проникнуть заканчивались исчезновением любопытного. Мы отправили в Валгаллу свою экспедицию – никто не вернулся.

– Понял: путешествие очень опасно. Но что это такое? Порождение «милитари»? – Это объяснение было самым простым. Слишком простым, чтобы оказаться верным.

– Опять одни догадки. Некая организация. Военное формирование. Секта. Все, что угодно. Никто не знает.

– Занятно. Почему в порталах об этом неизвестно?

– Вопрос не по адресу, но лично у меня с каждым днем крепнет подозрение, что нашему миру может в ближайшее время очень сильно не поздоровится, – скривил губы «страж».

– Ты можешь мне чем-то помочь?