Странник

Воздев взгляд к небу, король поднял руки и, сотрясая воздух, закричал.

– А-а-а!

Он воздел знамя вверх и оглядел войска: все ликовали и кричали, размахивая знамёнами.

– Так будет с каждым предателем! А-а-а!

К Гарольду быстро примчали оруженосцы, подводя белого коня к нему. Король, тяжело вздохнув, отдал стяг и, через силу взобравшись на коня, помчал к Арону собирать войска.

Уже глубокой ночью был созван двор герцога, все стояли, испытывая огромный страх, ожидая, когда войдут короли. За дверьми послышался шум, и за ним тут же раздался скрип отворяемых дверей; в зал вошёл король Гарольд, а следом король Яков.

– Над всеми будет проведён суд, — издали начал говорить Гарольд. – Изменников и предателей ждёт смертный приговор, – огласил он страшные слова, озирая всех собравшихся хищным взглядом. – Этим утром прибудут судьи со стражей, вас всех оповестят, а те, кто попробует сбежать, будут похоронены заживо!

На лицах многих проступил пот – все понимали, что для них это, возможно, последняя ночь.

– А до этого вы будете под моей стражей. Уведите их!

Зал опустел, стало намного тише и свободнее, остались лишь свиты двух королей под тусклым светом ламп, расставленных вдоль стен. Уже стояла глубокая ночь, многие были без сил после сражения, но все держались прямо и сохраняли из последних сил ясность ума.

– Други мои! – обратился Гарольд к Якову. – В сей грозный час, когда происходят такие события, мы должны оставаться сплочёнными…

«Небесные властители, когда это кончится?» — мелькнуло в моих мыслях.

– Я мало чем способен помочь, поэтому могу лишь отправить с вами несколько отрядов и дать гарантию, что после этих дел мы вступим всей силой в бой с урдами.

– Я приму ваших людей, — склонив голову, ответил Яков. – Завтра утром мы уйдём; наш враг опасен, и оставаться тут мы более не можем.

После уточнения всех деталей мы наконец-то разошлись, и моя голова была освобождена от этих величественных речей. В эту ночь я спал как никогда крепко, как будто умер, мне не снились сны, и я не чувствовал ничего, а наутро, когда меня подняли, ощущал себя, будто меня из мёртвых подняли.

Когда я покидал замок, меня не оставляло странное чувство, что это не всё, и, ибо мы одержали несложную и быструю победу, что-то должно было ещё произойти. Через несколько вёрст мы встретили тех самых судей, которые огромным обозом двигались в сторону захваченной крепости.

Теперь мы двигались ускоренным маршем к нашему лагерю, который покинули уже несколько недель назад. Времени было мало, чтобы останавливаться на ночлеги в городах, поэтому лагерем вставали прямо в полях, пока не дошли до болота меж горами и великим лесом, которое отгораживало закрытое королевство от всего мира.

– Ещё немного, и мы тут утопим весь обоз, — начал критиковать Арон. – Надо свернуть ближе горам, там есть хорошие тропы!

Король, оглядев всех утопающих по колено солдат, немедленно приказал выходить к горным тропам, но сперва отправил самого Арона проверить дорогу с отрядами стрелков и мечников. И вот я снова иду что-то разведывать, как тогда, в сером лесу. Я глубоко дышал и, сильно стиснув руки, держал наготове ружьё – теперь я был готов к чему угодно, но меня сжимал страх.

– Огонь! — внезапно раздалось с уступа, и тут же в нас вылетел град стрел.

– Врассыпную! — тут же проорал генерал.

Мы дёрнулись кто куда, но времени было мало, многих задело стрелами, а кого-то и убило. Едва мы успели встать и открыть огонь в ту сторону, откуда вылетели стрелы, из укрытий выбежало несколько десятков урдов.

Снизу в начале тропы прозвучал рог, и к нам на помощь двинулись рыцари Якова, но это было опасно, так как на склоне не хватало места для рыцарей. Разразилась страшная суматоха, никто не понимал, откуда вышли враги, а в этот момент нас сверху обсыпали дождём стрел.

– Стрелки, наверх! – кричал вовсю генерал Арон.

Я вбежал среди первых на склон и первым выстрелом проделал сквозное отверстие в ноге сидевшего лучника. С правой стороны подскочил стрелок и одним ударом уложил раненого лучника, пока я в это время перезаряжал ружьё. После некоторых выстрелов я столкнулся с урдом, но он почему встал как вкопанный и смотрел на меня, он снял шлем… там оказался далеко не урд, а мой лучший друг.

Он оглянулся назад и, повернувшись ко мне, сказал:

– Бэрн, они забрали всё… Сильвии больше нет… Они заставили меня…

Я не мог сказать ни слова, я еле дышал и не мог понять, что происходит, мир как будто остановился, и звуки пропали вовсе.

– Бэрн, я не могу больше, у меня ничего не осталось. Прости…

Сзади бежал командир урдов, он что-то орал и явно собирался сам убить Ларена, но, моментально подняв ружьё, я одним выстрелом убил его.

Ларен в этот момент пошёл ко мне, он сжимал меч и сквозь слёзы говорил:

– Прости, они меня убьют, если я убегу…

Выбив из рук меч, я ударил его прикладом ружья в челюсть настолько сильно, что у него вылетели зубы, и он рухнул на колени.

– Убей меня, я хочу к своей семье, — с огромным трудом говорил Ларен, его голос уже срывался. – Они забрали их…

Он был сломлен, его жизнь казалась для него теперь тяжким бременем, но я не мог что-либо ему сказать, я был как в тумане. Тяжело вздохнув, я начал заряжать ружьё.

Он не шевелился… Он знал, что пришло его время…

Подняв глаза к небу, он расплылся в улыбке; к тому времени я успел зарядить ружьё. Не отрывая глаз от облаков, он спросил:

– Ты меня ждёшь?

Я спустил курок. Вспышка… брызги крови взметнулись в воздух и оросили землю. Искорёженное тело ещё несколько секунд содрогалось…

– Я не хотел этого, прости. — Мои колени задрожали, проступили слёзы. – Прости меня… — я всхлипнул, как дитя, и с криком упал возле него.

– О нет! Пожалуйста… — На его лице застыла улыбка; я не заставил его долго ждать, он ушёл к семье, ушёл туда, где его ждали.

Мне не хотелось жить, я впал отчаяние… Разве может быть мир так жесток? С трудом меня оттянули от тела Ларена, я был изнеможён, меня трясло. Всю оставшуюся часть пути я проехал на повозке, я ни с кем не разговаривал и сидел мёртвым грузом.

Через несколько дней я стал оправляться, но теперь мне было сложно воспринимать всё как раньше; я писал каждый день письма своему брату, Алексу. Изливая в каждой строке свои переживания, я хотел найти немного спокойствия и мира. Алекс каждым письмом старался вернуть меня к жизни; он прикладывал всегда разные вещи, это было приятно, в эти минуты я ценил всё, что у меня было.

Но здесь мы проигрывали, мы постоянно отступали, враг бил нас со всей силой, и каждый день превращался в ужасное испытание.

Безумие

– Эй! — закричал кто-то на раздаче обеда. – Это моё!

Я вышел из очереди, чтобы узнать, что творится, впрочем, так сделали все. У котла было два стрелка, один яростно пытался вырвать у другого полную тарелку похлёбки.

– Нет, отдай… — не выпуская из рук тарелки, хрипел второй.

– Разойтись! — заорал командор, подходя к нам.

Вдруг второй стрелок резко опустился грязным лицом в похлёбку и начал с отвратительным звуком глотать суп, при этом разливая всё из тарелки.