Очаг

Писцов лишь пожал плечами и бросил деньги на столик рядом.

– Твоё дело, Штерн, но твоей вины здесь нет.

Кузьмич, видя, что я за ним не поспеваю, выпил ещё один стакан.

Недавно я считал, что он страшнейшее чудовище, какое только я встречал, но при виде того, как он разбит, во мне пробуждалось сочувствие, за которое было стыдно. Возможно, я не всё знал. И по факту вся эта история была не моим делом.

– Может, не стоит так налегать? – сказал я, увидев, как он осушил очередной стакан.

– Я сам решу, что стоит, а что нет! – повелительным голосом ответил он. – Я лишился последней частички себя. Своего последнего наследия.

– Мне казалось, ваше наследие – это церковь.

– Она ничего не стоит без моей семьи. Всё это было ради них, ради лучшей жизни для них. Я просил у Бога уникальности для своей семьи – и Он дал её, но вместе с ней подарил и проклятье. Я пережил всех своих детей. Я их всех похоронил.

Он сжал глаза в попытке заплакать, но так и не выдавил из себя слезу.

– Да что ж такое, уже и заплакать не могу!

Он снова взялся за графин и осушил очередной стакан.

– Самое паршивое, что я не понимаю почему. Почему она покинула меня? Я уже не узнаю ответов… даже чёртовой записки нет!

Зато было голосовое сообщение, которое она мне оставила. Я совсем забыл о нём.

– Лаврентий Кузьмич, извините меня, но мне уже пора. Вам же советую прекратить пить и собраться с силами. Аню уже не вернуть, но тех людей за дверью можно спасти. Им нужен лидер. Такой, как вы.

Писцова повергло в шок моё наглое высказывание, отчего он сел на диван. Я же боялся что-либо добавить – ведь не знал, как он среагировал бы на мои слова, полные лжи и фальши, ради того, чтобы скорей от него уйти.

– Можете идти, – спокойным тоном произнёс он, – не задерживайся.

Сказано – сделано. Я выскочил на улицу и достал телефон. Возможно, в сообщении Ани будут все ответы.

«Марк, так получилось. И это единственный правильный выход, единственный способ убежать, и любой другой вариант не устроил бы меня. Я прожила с клеймом “Дитя инцеста”, и это… очень фигово. Всем моим братьям и сёстрам повезло – ведь они не пережили этих разговоров за спиной, показывания пальцем и другого унижения. Я прожила чёртовым изгоем в этом мире, белой вороной. Только малосообразительные вроде тебя и Йоши общались со мной, и я вам за это благодарна…»

– Минуточку внимания! – раздался голос у меня над головой. – Дорогие мои братья и сёстры! Минуточку внимания!

В каждом слове Кузьмича отдавалось количество выпитой им водки. Он с трудом держался за перила балкона своей избы.

– Мы все прошли долгий путь. Каждый преодолел личную череду испытаний, прежде чем пришёл сюда. Каждый здесь нашёл своё место, своё предназначение или свою семью. Каждый благодарен Богу за сложившуюся судьбу. Каждый будет спасён. Но какой смысл в спасении, если рядом с нами нет наших любимых? Ведь Бог не спасёт тех, кто не последует за Ним, а не все из наших близких хотят спасения. Бог приступил к зачистке своего творения. Испепеляющая жара и мёртвые киты – это только начало. Теперь моя семья. Он отнял у меня мою семью после стольких лет веры и службы ему. И за что мне такое наказание – я не понимаю! Можно ли после этого доверять ему? Ведь с каждым из вас он поступит так же. И лично я не готов с этим мириться. Надо привести его к ответу…

– Лаврентий Кузьмич! – Позади Писцова появился Максим. – Успокойтесь. Мы все здесь понимаем вас, понимаем, какое горе вы переживаете, но вам пора отдохнуть. Пойдёмте со мной.

– Максимка. Максимушка, прости меня, дурака, что вовлёк тебя в это!

Кузьмич обнял его. Какое-то время Максим успокаивал его и что-то говорил, но столпившийся народ этого не слышал. Немного постояв, они в обнимку пошли обратно в избу.

– Я начинаю сомневаться, что здесь нам помогут, – прозвучал мужской голос.

Рядом со мной стояла семья Даманиных. Антон нежно обнимал свою жену и так же, как и все, наблюдал за происходящим представлением.

– Простите. Не стоило вас сюда привозить.

– Не переживай, нам нужно было попытаться. Всё-таки надеюсь, что мы найдём выход.

На этих словах Евгения только сильнее прижалась и погладила мужа по плечу.

– Я правильно понял на корабле, что у вас есть ребёнок? – спросил я.

– Да, девочка. Мы оставили её у мамы, – заговорила Евгения. – Мы не взяли её с собой, чтобы она не видела мою болезнь.

– А если не найдёте лекарство?

– Найдём, – ответил Антон.

Хотелось им возразить об оставленном без родителей ребёнке, но я вспомнил о Насте. Я тоже её оставил. Только, в отличие от Даманиных, моё возвращение может быть не таким радостным поводом. Я даже не спросил о дочери у Маши. Плохой из меня отец.

Ещё этот маньяк, напавший на Мишу, – Кузнецов. О чём он знал, мне было страшно представить. Тем более теперь вдобавок к своему брату я видел убитого мною ребёнка. Я надеялся, что он больше не появится.

– Появится, Марк, – видимо, ты не так сильно раскаиваешься в его смерти, – сказал Кирилл.

Мой братец появлялся при каждом неудобном случае, как всегда.

– Тебе вообще детей доверять нельзя! Смотри, что с Аней случилось!

Аня… Ещё и Аня. Надо было дослушать её сообщение.

– А оно тебе надо? Нужно тебе лезть в чужие дела? Тебе же плевать на семьи погибших! – Мы с Кирком уставились друг на друга. – Можешь ничего не отвечать, я всё равно в твоей голове. Так что спокойно бойся своего сумасшествия.

Мне было не плевать – не плевать на погибших из-за меня. И было не плевать на Аню.

– Извините, мне нужно идти, – сказал я Даманиным и, не дожидаясь ответа, рванул прочь от толпы.

Я шёл к берегу – туда, где сидел ранее.

Проходя мимо последнего дома, я заметил, как из-за угла за мной наблюдает знакомый конопатый мальчуган.

– Мне не плевать на твою смерть, – пробормотал я себе под нос.

Я наконец-то остановился на берегу Онежского озера. Смотрел на другой берег и на воду.

– Кирк, вся эта история паршива! Я сделал много плохого. «Очаг». Ты. Моя семья. Я все мог исправить, но… – Брат лишь кивнул мне в знак понимания. – Я должен разобраться, что случилось. Возможно, есть ещё шанс справедливости для Ани. Её не вернуть, и меня это не оправдает, но это правильно – надо хоть раз в жизни поступить правильно, а не отвернуться и спрятаться от проблем.

«Я всё детство провела в пряничном королевстве. Я была в нём принцессой. Единственной принцессой, ведь все мои братья и сёстры постоянно покидали меня. Они внезапно появлялись, но так же внезапно исчезали. Раньше не понимала почему, да и больше задавалась вопросом – почему они все такие чудные, все с какой-то внешней особенностью, – поэтому всегда искала эту особенность в себе. Волосы я не признавала – ведь точно такие же были и у мамы, и у деда. Я не нашла эту особенность снаружи и начала искать внутри. Прыгала с высоты. Резала руки. С разбегу билась об стену. Постоянно надеялась, что у меня откроются суперсилы. Откроется моя особенность. Но всё, что я открыла в себе, – так это манера расстраивать маму.

Она постоянно плакала. Я видела это, как бы она ни скрывала слезы. Этого я тоже не понимала. Не понимала, что это плохо, ведь дедушка в такие моменты задаривал её подарками. Дедушка. Дед. Мой отец… Я любила его. Брала пример с мамы и через слёзы заполучала у него всё, чего хотела. Точнее, я тогда не понимала разницы, ведь не понимала истинных причин слёз моей мамы. Мне казалось, что счастье от подарков не закончится, но всё закончилось в один миг: когда мама покончила с собой…

Я ей так и не сказала, как сильно её люблю, ведь поздно осознала, что со мной не так, в чём моя особенность.