Время смерти

Общий аларм заставил всех разойтись по каютам, начиналась активная фаза с гравитационным манёвром вокруг Земли, выходом в точку Лагранжа L4 и последующей посадкой в лунном кратере Кабеус.

Мы вернулись.

А я опять всё забыл.

5

Спящий

Винтолёты шли ниже уровня сопок, на ходу корректируя курс по спутнику. С тех пор, как Ангара перестала замерзать зимой, здесь года не проходило, чтобы ещё недавно точнейшие топограммы не начинали показывать отсебятину, так что летать так низко здесь приходилось с оглядкой.

Остатки таёжной чащи, скрывающиеся в тени сопок, тоже глаз не радовали – обычное вязкое болото, откуда тебя хоть потенциально спасут, если не задохнёшься от гнилого смрада, в таких местах переходило в смесь голых скал на месте оползней с частоколом вполне ещё годной древесины, больше похожей на камень. Ствол давно мёртвой, но даже не собирающейся гнить сосны мог прошить винтолёт насквозь, и понадобится ещё лет сто, чтобы здешняя гать окончательно переварила остатки былого царства вечной мерзлоты. А уж что рассказывали про местную фауну… лучше не повторять.

Автопилот ничего этого не знал, но, переключенный в режим максимального внимания, тоже быстро начал напоминать параноика, принимая выбросы болотного газа то за пуск ПЗРК с тепловым наведением, то за фантомные препятствия на пути, начиная судорожно тасовать построение. В таких случаях приходилось брать управление на себя.

Цагаанбат считалась лучшим проводником в эти места во всём Северо-азиатском филиале «Янгуан Цзитуань», но для неё эти места были даже страшнее, чем для других, о чём догадывался любой, кто хоть раз видел Цагаанбат «в лицо», без бронемаски.

Её родители, отец ханец и мать русская, в девяностых бежали из Абакана, спасаясь от захлестнувших уже и степные предгорья эпидемий, перебрались сначала в Дарви, а потом и во Внутреннюю Монголию. Маленькую дочку, родившуюся ещё там, на берегах Енисея, записали, во избежание проблем с иммиграционными службами, как монголку, имя придумали соответствующее. Она, в общем, и знать-то не должна, что имеет к этим местам какое-то отношение, однако нет, что-то её в этих болотах подспудно каждый раз тревожило, не давало спокойно заниматься своим делом.

Гиблое место, да, на полторы тысячи километров от горных отрогов до постоянно отступающей южной границы мерзлоты сначала сплошная, ровная как стол протухшая лужа, а потом вот это – древнейшие горные хребты подобно окаменевшим скелетам едва проглядывают из-под гниющего бурелома, и посреди – заброшенные рудники, зияющие язвы карьеров, проржавевшие, лежащие вповалку вышки. Но тревожило Цагаанбат не это, а какое-то отдельное чувство близости к этим краям. Здесь пару десятков лет вообще человека не сыщешь за пределами последних обслуживающих городков под куполами, однако что-то её сюда всё равно тянуло.

Родители, само собой, ничего ей о Сибири не рассказывали, да только себя не обманешь – внешность «северного варвара» у неё была в мать, ничего ханьские гены с этим не могли поделать.

Потому сюда летать было страшно, но интересно. Так что, сжимая в руках штурвал ведущей машины, Цагаанбат успевала ещё и головой по сторонам вертеть.

В её тридцать четыре года вояки обычно плотно сидели на антидепрессантах или кололись, пока не поймают. Работа тупая, а комплекс сверхчеловека у них – профессиональное заболевание. Да и то сказать, тяжело молча тащить лямку, когда ты – непревзойдённая машина убийства. Вживлённые генинженерные мио-волокна, усиленный углеродным волокном скелет, собственная рабочая масса тела – до двухсот килограмм, плюс сверху силовой экзоскелет по необходимости, плюс ускоренная реакция, плюс железные нервы. В теории, если не считать не преходящей депрессии.

Женщин в вояки брали неспроста – чем легче основа, тем больше в неё можно напихать. Только рост высокий желателен – вот тут русские гены и пригодились.

И русский же пофигизм. В отличие от остальных, нервы у неё были отнюдь не железные, а вот способность к обучению и банальное любопытство – они-то её и спасали, и делали лучшей.

Вот и на этот раз «приключением» полёт не назвал бы даже тот напыщенный янгуанский говнюк, что летел во второй машине. Презрительное выражение скучающего лица, он с самого начала только и старался изобразить, как он недоволен тем, что его заставили поднять жопу и тащиться с ними, убогими вояками, за тридевять земель в самые болота.

Но Цагаанбат твёрдо знала одно – даже самого занюханного советника никогда не выпустят за пределы агломераций без крайней необходимости. Куда там, они на свои горные виллы летали исключительно по бумажке с тремя подписями в директорате. Значит, в болотах оказалось нечто крайне интересное для «Янгуан Цзитуань». А раз это интересно корпорации, недурно и простым людям разнюхать. Это конторский криль может бояться узнать чего лишнего, нужная информация в правильных руках на современной Земле дорогого стоит. Собственно, ничего дороже информации человечество ещё не придумало.

Однако что-нибудь существенное вызнать не удалось. На место прилетели довольно быстро и без происшествий, там оказался лишь довольно большой даже для старых кемберлитовых разработок заброшенный конический карьер несколько неправильной формы. На вид, судя по размытости винтовых уступов, здесь ничего не добывают уже лет тридцать. Выходит, работали тут до последнего, но когда началось окончательное отступление мерзлоты, всё-таки бросили. Интересно другое – непохожи здешние скальные породы на кемберлитовые. Что ещё могли вырабатывать с таким размахом, придерживаясь конической структуры уступов? И где остов роторного экскаватора? Обычно их просто бросали, вывозить этот металлолом – себе дороже. Опять же, где террикон отработанной руды?

Советник походил по краю верхнего уступа, походил, что-то позаписывал, связался с головным офисом, потом скомандовал возвращаться.

Интересно, он сам, с его-то годовым жалованием и тремя университетами, смог сообразить, что тут что-то не так?

Цагаанбат бросила последний взгляд на три выемки (полусферические, симметрично расположенные, каждая тридцати метров в радиусе) вблизи дна карьера и поспешила запускать турбины.

И вот, теперь обратный полёт, сверху такого же болотного цвета небо, внизу – мокрое царство малярии, сибирской язвы и туберкулёза, посредине она, вцепилась в штурвал лилтвинга.

Хоть бы разрешили высоту набрать. Но указания были чёткими – держаться над поверхностью, выше сопок не забирать. Откуда такая секретность?

Цагаанбат лишний раз сверилась с топограммой обратного маршрута. При текущей скорости ещё полчаса будет тянуться вот такая хлябь, потом начнётся степь, там нужно будет прибавить, потом довернуть чуть на восток, набрать высоту, проскочить над первым гребнем, а когда начнутся трёхтысячники – можно будет уже переводить обратно на автопилот.

Безопасно провести конвой по дну ущелий автоматике было сподручнее, топограммы там меняются только в результате схода лавин, а для них сейчас не сезон.

Под днищем винтолёта оглушительно свистнула верхушка сосны. Крутовато, так и машину повредить недолго. Что б вас с вашими инструкциями. Цагаанбат поднялась на всякий случай метра на три повыше. И тут же раздался сигнал обнаружения цели.

Что у нас там?

Следит, зараза. Что б тебе своими делами не заняться, а советник?

На семь часов по курсу приближается конвертоплан, одиночный, что прикажете делать?

Пусть решает. Он тут начальник. Вот пусть сам о своей безопасности и думает.

Курс не менять, если это преследователь – добрать высоты и увеличить скорость конвоя.

Ага, думаешь, по наши ли это души. Интересный вопрос. Вот только одиночная цель, зачем-то увязавшаяся на нейтральной территории за конвоем из пяти вооружённых бортов… Цагаанбат ситуация уже категорически не нравилась. Что-то тут не так.

Начали мелькать первые степные языки и обширные зеркала солёных равнинных озёр. Конвой, послушно набрав высоту, уже приближался к звуковому барьеру, когда сзади пришёл хлопок – преследователь, а отставать он не желал, перешёл на сверхзвук, предварительно заглушив роторы. Топливо его пилоты экономить не собирались.

Через 15 минут он нас нагонит, пройти степь мы не успеваем.

Задумчивое молчание. Ты не думай долго, советник, быстрее решай.

Борт 3, борт 5, отправляетесь на перехват, цель не преследовать, просто убедиться, что она отстала. Предупредить на открытом канале. Огонь открывать только в случае неподчинения.

Интересно, у нашего советника есть опыт настоящего огневого контакта?

Две замыкающих машины по широкой дуге принялись разворачиваться навстречу приближающемуся винтолёту. Телеметрия до сих пор отказывалась определить его класс и возможную вооружённость. Это могло быть что угодно. Впрочем, судя по скороприёмности, что-то средне-лёгкое. Вроде новой янгуанской модели «Лань». Так что отправка двух машин была разумной – при известной ловкости пилота, одну можно было просто обойти на встречных курсах.

Проблема в том, что в конвое теперь оставалось три машины, причём существенно растративших запас топлива.

Цагаанбат собиралась высказать эти свои соображения, как на три и девять часов зажглось ещё два маркера. Кажется, их брали в клещи.

Основная группа шла уже на пределе скорости для экономичного ходового режима, однако до первых предгорий оставалось ещё довольно далеко.

Группа перехвата, отставить, вернуться в строй на форсаже.

Ну надо же, сам сообразил. А то пришлось бы ей это говорить.

Итак, три винтолёта неизвестного тоннажа и принадлежности пока предпочитали не мешать их конвою двигаться избранным направлением. Но где три, там и четыре, и эта мысль была неприятна сама по себе.

Советник, предлагаю экстренно сместить текущую курсограмму восточнее, это повысит наши шансы избежать…

И тут же, не дав ей договорить, снова просигналила система обнаружения.

Ещё одна цель, точно на двенадцать часов, медленная. Если это тяжёлый ракетоносец вроде «Янцзы», нам туда ни в коем случае нельзя. Да что тут вообще творится, за их конвоем такая охота, словно…

Словно они полезли туда, куда лезть не следовало, даже если ты полный советник «Янгуан» при пяти среднетоннажных винтолётах и двух дюжинах вусмерть прокачанных корпоративных вояк на борту. Вдали от агломераций, где, случись что, и целый полк не всегда поможет.

Цагаанбат, не отвлекаясь, чтобы договорить начатую ранее фразу, уже молча выполняла по пунктам чрезвычайную инструкцию. Подготовила к замыканию ку-ядра ЦБВС, отбила сигнал тревоги на спутник, скормила ему же всю известную телеметрию с курсограммой, плюс текущие показатели об уровне топлива и энерговооружённости всех пяти машин.