Время смерти

Свистнул сигнал «айри», отправляющей стандартный открытый запрос. Большинство современных людей давно уже не парились такими вещами и с радостью выдавали все свои публичные контакты, разве что имя обычно заменяли ником. Что-нибудь пафосное вроде «Арнольд Шварц». Для ценителей ретро самое оно.

«Айри» свистнула ещё раз, на этот раз с обиженной ноткой. Тишина.

Парсонс от досады крякнул.

Ну почему, почему так всегда, почему тебя на пустом месте тянет на приключения?

Нет, сегодня явно плохой день для моциона, надо было ползти к себе в номер, залезть в ванну, благо Кабеус – редкое место, даже включая Землю, где божеские лимиты на воду. Чёрт бы его этот закат, кому он нужен. И скандинав этот тоже…

Скрипнув зубами, Парсонс тоскливо принялся заводить «машинку». Он себя ненавидел в эти минуты.

Впрочем, приличные люди в открытых контактах хоть смайлик рисуют. Или хмурик. Скрытность – лучший способ довести персекьютора до нервного зуда. Или нервного срыва.

«Машинка» была его, Парсонса, гордостью. Маленькая примочка к его «айри», по сути портативный транспондер-дешифратор. Принцип работы прост – отправляем фейк-команду на «айри» клиента, как будто сигнал пришёл, ну не знаю, вон от раздатчика, вроде как тот проверяет твою кредитоспособность.

Осталось поймать ответку и раскодировать сигнал. И вуа-ля! Личные данные клиента у тебя в кармане.

Теперь грустно свистнула сама машинка.

Парсонс только сейчас заметил, что у мужичка вообще нет на предплечье «айри».

Вот это номер. Он бы ещё без трусов вышел на пленэр.

Самое любопытное, что чем больше Парсонс на него смотрел, тем сильнее грыз его изнутри червяк подозрений.

Где-то он его видел.

Совсем недавно.

Может, недели две назад.

Только, хоть убей, не мог вспомнить, где.

Холи щит, это невыносимо. Персекьютор поднялся с шезлонга, ловким естественным движением обшаривая небольшие карманчики, нашитые с внутренней стороны его безрукавки. Там хранился «полевой набор» – от портативных камер и микрофонов до куда более серьёзной техники. Не что-то запредельное, такое он брал на работу только в крайнем случае, а чаще – лишь тогда, когда начинал задницей чувствовать опасность. Удовлетворять собственное любопытство при помощи прибора, который запросто мог убить реципиента при неосторожном обращении – так многие из новичков и погорели. Заметут с таким барахлом – считай, не жилец. И Гильдия не вступится, потому что сам дурак. Гильдия вообще берётся только за явные темы: тупые подставы, глупые наезды. Защищает, правда, крепко. Но если тебя взяли за жопу не за просто так, а по делу, тут уж извини-прости.

Так, подберёмся ближе.

Не нужно, чтобы тут пол-зала ответило, шина захлебнётся. Но и излишне приближаться к клиенту инстинкты не позволяли.

Клиент. Твою мать, ты уже когда-нибудь уймёшься? Какой он тебе «клиент»?!

Парсонс, бормоча про себя проклятия, активировал генератор белого шума.

Двух секунд хватило на то, чтобы заголосил даже какой-то особо продвинутый водитель ритма, имплантированный пожилой блондинке на соседнем шезлонге. Что-то он такое в этот момент делал в эфире, обновлял софт, что ли?

Но от клиента – тишина.

Парсонс с каменным лицом нацедил стаканчик содовой и вернулся на своё место.

Факин луддиты[23 - Луддизм – британское рабочее движение начала XIX века, участники которого протестовали против т.н. «промышленной революции», в том числе путём саботажа – физически уничтожая станки и целые фабрики.], то-то у парня улыбка имбецила, счастливая-счастливая. На нём не было ни единого эм-контура, ни единого ку-ядра. Судя по эху наведённого сигнала, даже банальной спицы в берцовой кости не отсветило.

Луддиты, как им и положено, чурались всякой техники, особенно имплантантов.

Но холи щит, что ты на Луне-то с такими загонами делаешь, родной? Силою мысли перенёсся? Или на борту богомерзкого челнока?

Парсонс насуплено уставился на клиента.

Ну вот что ты с ним поделаешь. Самое интересное, что подойди и спроси, как тебя зовут, мужик, он же, скотина, ответит. На голубом глазу. С таким же отсутствующе счастливым видом.

А вот не пойдём и не спросим. Надо уже научиться держать себя в руках.

Соломинку в рот, глаза – за пределы купола, наслаждаемся закатом. Думаем о том, как завтра отправимся «вниз», через две пересадочные платформы, с тучей проверок багажа и личности.

Это нам не впервой, конечно, последние полгода «красножетонники» словно с цепи сорвались, шмон такой, будто снова ловят сбежавшего с секретами корпорации генерал-партнёра «Сейко». Было такое пять… нет, шесть лет назад, и движуха была тоже неслабая. Но тогда всё было иначе.

Тем не менее, прорвёмся, и канистру пронесём, сразу к заказчику, потом для верности отсидеться в тихом месте, посмотреть по сторонам, убрать пластический грим, соскоблить треклятый парик, содрать накладки с отпечатками, всё спалить к чертям, и только потом, если всё в порядке, домой.

К тому времени хитрая система кросс-корпоративных транзакций окончательно анонимизирует кредиты заказчика, так что ими можно будет начать пользоваться.

Парсонс давно мечтал сменить технику на кухне. Готовить он любил сам, только редко время находилось, а сейчас сервы такое вытворяют, шеф-европеец обзавидуется. Приходишь ты домой, там круассаны только что подошли, изящный завиток масла на них тает. Красота.

По кредитам, правда, получалось неслабо, но вопрос стоит того. Только брать надо у «Эрикссона», а не у «Три-Трейда», что бы те ни свистели в своих сетях.

А как обмоем покупку той давно заначенной бутылкой двенадцатилетнего скотча, кредитов останется как раз месяца три ничего не делать, днём спать вповалку, вечерами бродить по барам и искать приключений на свою задницу. Как-то ему в одном баре за вечер по очереди два зуба выбили, отличное было завершение уикенда.

К чёртовой матери забыть и заказчиков, и клиентов, и Гильдию.

Пожить обычным резидентом Босваша, разве что с некоторой суммой на кармане. Для его сограждан более знакомой ситуацией был случайный заработок на какой-нибудь завалящей позиции старшего помощника младшего оператора автоматического полотёра.

По приколу можно ещё устроиться в тот же бар вышибалой. Нынче это модно, колоритный бон на входе, типа ретро, в берцах с белыми шнурками и спущенными подтяжками.

Парсонсу для этого даже бриться не придётся, только сменить привычную длинную хламиду неопределённого цвета на чёрный бомбер из дешёвого, но почти вечного полимера «под кожу». Даже кастет есть, если что.

Так, хватит вылёживать.

Парсонс быстро сверился с расписанием и забронировал себе место у прохода на ближайший удобный челнок. Он ненавидел ханьские модели, они все были донельзя тесными и насквозь пропахли лапшой. Но увы, американские в Кабеус летали нечасто, да и вообще их всегда было на трассах мало ввиду известной дороговизны в обслуживании и расходе топлива. Альтернативой были европейские и какая-нибудь экзотика вроде заатмосферников «Релайанса» или считанные рейсы «Тойота Спейскрафт», шило на мыло, в общем. Так что выбирать особо не приходилось.

Так, очень удачно, до чек-ина четыре с половиной часа, не надо будет ждать. Пойдём, предадимся по-быстрому какому-нибудь пороку, например, старые добрые кости. На Луне с её гравитацией кидание дайсов превращалось в балет, штука абсолютно завораживающая, и очень, очень азартная.

Парсонс поднялся с шезлонга, сделал пару размашистых движений руками, разгоняя кровь.

И тут же мышью юркнул обратно в тень окружающей зелени.

Тех троих он заметил сразу, стоило им показаться меж разошедшихся лифтовых створок.

Вроде обычные фрахтовики-работяги, каких тут навалом, спешат немного облегчить свои кошельки. Идеальная маскировка, театрализованная постановка на загляденье.

Один недостаток – опытный глаз персекьютора узнал если не коллег, то конкурентов из смежных дисциплин социальной олимпиады. От этих троих веяло контролем, они явно секли всё вокруг причём так плотно, что могли бы перемещаться здесь с закрытыми глазами.