Время истекло

Лили непонимающе застыла. Не этого ответа она ждала.

– И вы знаете, что те, кто нас атакует, в чём-то правы. Сенатор, – повысил голос Ренат, обращаясь к пилоту, – вы знаете, что они в чём-то правы?

Сенатор молча зыркнул в экран заднего обзора, но оборачиваться не стал.

– Наши опреснители, в теории, должны всю свою мощность пускать на электролиз с последующим окислением полученного водорода. Но управляющий комитет «Релайанс» не был бы сам собой, если бы не приберегал часть энергии в водородных ячейках, якобы на случай остановки фузионного реактора, или не накапливал полученный при распаде трития тригелий. Я собственными глазами видел эти газовозы. Как вы думаете, сенатор, зачем «Релайансу» левый тригелий? И вообще, в чём смысл, жечь его же, полученный баржами «Лунар текникс» по программе помощи жертвам Войны за воду, чтобы получить ещё немного тригелия? Неужто просто чтобы обойти международный контроль?

Сенатор к концу этой тирады уже не только развернулся вновь навстречу Ренату, но даже будто бы начал к тому принюхиваться, пытаясь вычислить, к чему тот клонит. Сигналы автопилота его больше не интересовали.

– Но если это правда, необходимо немедленно сообщить…

– Кому, Еврокомиссии? Вот вы целый сенатор, я вам сообщаю. И смысл?

– Огласка в подобном деле крайне важна!

– Ну допустим, мы раструбили по всему интернету, снова начались антикорпоративные демонстрации по всему Мегаполису, особенно по периферии, где людей ещё не так прижало. Но вы правда считаете, сенатор, что это остановит глобальные консорциумы по всему миру, они такие лапки кверху и станут совсем хорошими?

Сенатор нахмурился.

– Не всё так просто, в любом случае, если что-то скрывается, значит, они опасаются возможной огласки, иначе бы действовали в открытую, в конце концов, Корпорация…

– Опять Корпорация! – всплеснул руками Ренат. – Вы серьёзно думаете, что вся надежда на Ромула?

Сенатор отчётливо дёрнулся при произнесении этого имени.

– Но вы же…

– А, так вас всё-таки предупредили, сенатор, о моём появлении?

Сенатор молчал.

– Папа, о чём он говорит?

Лили недоумённо переводила взгляд с одного на другого, с какого-то момента она потеряла нить этого диалога, и теперь мучительно пыталась наверстать.

– Сенатор, и правда, о чём это я?

– Папа?

– Лили, не сейчас.

И тут Ренат рассмеялся. Таким заливистым, детским смехом. Утирая слёзы, он подпрыгивал в пассажирском кресле. Но наткнувшись на откровенную злобу в глазах сенатора, всё-таки прекратил.

– Ну и умора. Сенатор, мы же оба понимаем, что вашей дочери здесь нет, тогда зачем весь этот спектакль? Игры в тет-а-тет, вся фигня.

Лили, точнее «Лили» уже послушно застыла, уставившись остекленевшими глазами в одну точку. Сенатор поспешно упрятал трясущиеся руки в карманы лётной куртки.

– Чего вы хотите?

– Чего хочу я? Чтобы меня молча доставили в чёртов Ин-Салах на чёртовом тилтвинге. А не устраивали мне допросов с пристрастием, не пытались запереть в тамбуре, усыпить или что вы там ещё удумали.

Но сенатор и не думал отступать.

– Вы – агент Корпорации. Я сразу понял, когда заметил, что на вас нет напульсника. Эти люди никогда не делают ничего просто так. Так зачем вы завели разговор про опреснители?

Ренат привычным жестом пожал плечами.

– Чтобы вы занялись, наконец, делом. Сенатор, вы отчего-то решили, что свободны от взятых на себя обязательств, но это не так. Каждый ваш шаг контролируется и будет контролироваться, слишком высокую позицию вы занимаете в Мегаполисе.

Сенатор в ответ всплеснул руками.

– Так скажите прямо, что вам от меня надо!

– Ничего специального. Мирная конференция должна завершиться успехом. Сделайте всё, от вас зависящее, чтобы это случилось.

– И всё? Ни сенатских расследований о накоплении «Релайансом» левого тригелия, ни обвинений в отмывании международной помощи на водородном рынке? Ни, в конце концов, покаянных признаний в том, что многомудрый Ромул предупреждал нас об опасности просадки щита после подрыва фугасов?

Ренат смотрел в ответ, не мигая.

– Запретить вам проделать всё это я не могу. Это будет политическое самоубийство, пусть и для общей пользы, вы станете в итоге бесполезны, хотя да, Корпорация от вас тогда отстанет. Если в этом ваша цель, дерзайте!

О голос сенатора в тот момент можно было точить кухонные ножи, так он скрежетал:

– Но? Всегда есть какое-то «но».

Ренат в ответ осклабился.

– Никаких «но». Я вижу, как вы любите свою дочь, и как скучаете по ней, так что вам хватит ума держать себя в руках.

Но сенатор не сдавался:

– Так вот как, вы решили надавить на меня вот этим.

Ренат убрал деланую улыбку и устало вздохнул, оглядываясь. Ему было тесно в этом железном гробу.

– Поймите меня правильно, сенатор, Ромулу необходимы люди, действующие добровольно, работающие во благо будущего, а не марионетки. Мы так не делаем. Никакого блэкмейла. Только убеждение. Корпорация состоит из тех, кому с ней по пути. Вашей дочери хватило наших аргументов. Вам, я вижу, по-прежнему нет. Вы только и ищете повода увильнуть. Лили Мажинэ не заложник, если вы об этом, она ключевая часть Корпорации.

– Но почему я её годами не вижу?

– А вы попробуйте стать одним из нас, может, и свидитесь. Она занятой человек. Столько всего нужно успеть. И я занятой человек. Так что мой вам совет, сенатор, прекратите искать подвох и просто займитесь своим делом.

– И всё?

– И всё.

– И больше вам мне нечего сказать?

– Сегодня – нет. А что будет позже – кто знает?