Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала

– Не сейчас.

Чеканя каждый звук этой фразы, как на наковальне, Тог’рек почувствовал, как атмосфера в шатре чуть накалилась. Он уже хотел было обругать самого себя, за то, что испортил столь грандиозный пир, как поднялся один из уважаемых шаманов – Рук`тик Северянин. Он был известен тем, что пришел в южные степи из земель севернее вулкана, где тоже жили варвары. Он быстро снискал славу, как мудрый шаман, так что к нему часто обращались за советом.

– Верховный Вождь прав. Нам осталась последняя битва, битва за Капитолис. После победы на северном континенте не останется ни одного из государств, что не признают нашу силу и могущество.

Пока все согласно закивали, спина Тог’река покрылась мурашками. Он не испытывал этого чувства уже очень давно, с того самого дня, когда еще зеленым юнцом бросил вызов вождю своего клана и победил, лишь отдавшись на волю ярости берсерка. Его горло пересохло, и он стал оглядываться, в поисках чего-то жидкого. Жена, а теперь Тог’рек отчетливо понял, кто это за женщина, быстро сообразила и твердым уверенным голосом произнесла куда-то в сторону:

– Вина!

Тог’рек не мог уложить в голове то, что он услышал: все северные государства пали под яростным натиском его армии, армии, что не собирал ни один варвар до него. Лишь один город еще держался – Капитолис. Город его друзей, город его наставника.

Нет, он не мог… или все же мог? Он хотел быть лидером, что объединит, так много варваров, насколько сможет, но он и не думал, а что будет делать дальше? Варвары не похожи на неженок Империи: им нужен серьезный повод, чтобы собраться в таком огромном количестве. По его примерному подсчету, с вождями должна была прийти армия, численностью от ста легионов человек. Как же много! Удержать такую армию без битв было невозможно. И он повел лишь в том единственном направление, где такие битвы можно было найти: на север.

– Вот, – он услышал дрожащий мальчишечий голос и повернул голову. Серебряный поднос держал юнец, что был не старше двадцати лет, закованный в стальные кандалы. Его драная одежда была Тог’реку знакомой и, покопавшись в своей памяти, он припомнил похожие френчи, носимые многочисленными чиновниками Империи. С каждым мгновением сомнений становилось все меньше – он действительно собрал армию и разграбил Империю Августа.

Руки парня дрожали, держа поднос, на котором возвышался кубок из черепа, оббитый серебром. Тог’рек взял кубок, отхлебнул вина и принялся думать. Варварская традиция использовать черепа достойных врагов в кубках, говорила ему о том, что бывший обладатель этого черепа был поистине выдающимся человеком, раз Тог’рек, будучи Верховным Вождем, использовал его для своего кубка.

Чем больше он смотрел на вождей, тем больше замечал того, чего видеть не хотел: трофеи из Империи. То меч, висевший на поясе, явно не варварской работы, то магическая безделушка в руках шаманов, то браслеты, то кубки. Все, так или иначе, показывало ему разрушение, что он принес за собой.

Он сидел в прострации пока остальные продолжали пировать. Его жена заметила сонм, в который он погрузился, и снова положила руку на его предплечье:

– Все в порядке? – в ее голосе слышалось волнение.

– Да, в порядке.

– Я не видела тебя таким хмурим уже очень давно, с того самого дня.

Что за день она упомянула, Тог’рек не понял, но ему не было до этого никакого дела – он думал лишь об одном человеке, что не должен был пострадать ни при каких условиях: его наставник, Арчибальд Д’Энуре.

– Ничего особенного, всего лишь хочу сохранить жизнь одному человеку.

– Августу?! Да, это будет раб достойный Верховного Вождя, – улыбнулась его жена.

– Я про своего наставника.

Глаза женщины округлились и опустились на кубок, из которого только что испил Тог’рек. Не сразу, но до него стало доходить ее недоумение. Он опустил округлившиеся глаза, глядя точно в глазницы черепа. Спина покрылась инеем, а по лицу побежал холодный пот.

Нет! Нет, нет, нет! Он не мог это сделать! Его руки дрожали так, что вино из кубка проливалось на пол. Желание отринуть этот факт было настолько сильным, что он отбросил кубок от себя. Тот, пару раз звякнув серебряной окантовкой, покатился по столу, и, остановившись, взирал пустыми осуждающими глазницами прямо на Тог’река.

Гости заволновались; кто-то даже предположил, что Верховного Вождя отравили. Но Тог’рек продолжать смотреть на залитый вином, как кровью, череп кубка.

– Нет… я не мог… – его голос дрожал.

– Но так и было, – вкрадчивый голос его жены был не милосерднее топора палача, – разве ты не помнишь? Когда орда варваров только вторглась в Империю, вы встретились на южных границах, и он потребовал, чтобы ты отвел свои войска на юг, но ты ответил отказом. Тогда вы и сошлись в битве. Это было славное сражение, что будут воспевать до конца времен все варвары всего мира.

Хор одобрительных голосов гостей не возымел успокаивающего действия.

– Нет… я… я, не мог… – вновь повторил он еле слышно. Его огромная грудь вздымалась, но воздуха катастрофически не хватало. Ему нужно выйти на воздух, уйти от этого места как можно скорее; ускакать, убежать, уползти, если других возможностей не будет. Дальше! Как можно дальше от этого кубка и от того позора, что он навлек на себя убийством своего наставника. Тог’рек вскочил и направился к выходу из шатра.

– Постой, Верховный Вождь, ты куда?! На завтра же назначена осада?! – спросил кто-то из гостей.

– Не будет никакой осады! – рявкнул он.

– Как не будет?! – ему перегородил дорогу один из вождей. – Что все это значит?

– Я сказал, не будет никакой осады, – Тог’рек был готов силой проложить себе дорогу к выходу.

– Что значит, не будет?! Мы через столько прошли, стольких потеряли, и все зря?!

– Вот именно! У меня год назад погиб сын! И что?

Вопросы полились со всех сторон, перетекая в оскорбления и угрозы, но Тог’реку было все равно. Он с силой оттолкнул вождя и тот кубарем покатился, сбив еще несколько человек. Тог’рек помчался, не разбирая дороги к выходу, что послужило сигналом к действию для других вождей. Они цепляли его, выплевывая оскорбления прямо в лицо, в попытке остановить, но все это было бесполезно. Чем ближе он был к выходу, тем ожесточеннее сопротивление ему оказывали: к середине пути его били кулаками, а под конец он уже стал чувствовать, как в его плоть стали впиваться кинжалы и ножи. Тог’рек отбивался руками, но силы покидали его. Выход! Туда и только туда. Неважно убьют они его или нет: он заслужил смерть, когда собственными руками убил своего наставника. Он хотел лишь в последний раз увидеть свет солнца и вздохнуть свой последний глоток свежего воздуха.

Силы покидали его м сопротивляться множеству ран было тяжело. Собрав их не многочисленные остатки, он в последнем яростном движении рванул к выходу, сбивая толпу, преграждавших ему путь к свободе. Последнее, что он увидел, была яркая солнечная вспышка, а после, он потерял сознание.

Глава 18.

Арчибальд открыл глаза: что-то было не так. Он не мог сказать, что именно, но странно чувство неправильности происходящего не покидало его. Он сел и оглядел свою комнату: ничего странного не было. Все предметы стояли на своем месте, все было именно так, как и должно было быть.

– Что-то не так, господин Д’Энуре? – спросил Брас.

– Нет, все в порядке.

Арчибальд снова лег на кровать и закрыл глаза, но забытье сна все никак не приходило. Он лежал с закрытыми глазами, обдумывая свою жизнь. Вместо семи лет он прожил еще двадцать два; неплохо, для поехавшего старика. Он достиг всех своих целей, так что ему нечего стыдиться или бояться. Арчибальд лишь надеялся, что Мать-Богиня будет довольна проделанной им работой. Но странное чувство не испарилось, даже наоборот: тревога усилилась.

Он открыл глаза, уставившись в белоснежный потолок. Его кончики пальцев ощутили мелкие крошки, что остались в его кровати. Арчибальд удивился: у него не было привычки принимать пищу в кровати. Он взглянул на свои пальцы, но ничего не увидел. Тем не менее, ощущение крошек или крупиц песка на кончиках пальцев не пропало. Д’Энуре сел на краю кровати и закрыл глаза: его уверенность, что песчинки ему не кажутся, усилилась.

Арчибальд пару раз взмахнул рукой, думая, что это его разум в очередной раз с ним играет. Стоило подняться и чем-нибудь себя занять, пока совсем с ума не сошел. Например, открыть еще окно, а то запах этих цветов стал слишком сильным. Три белых цветка чуть качнулись, будто бы подтверждая его слова.

Четвертый еще не распустился и бутоном свисал с хиленькой ножки. Арчибальд был уверен, что его стоит обрезать – цветок не жилец, но садовник сказал, что сделает это сам: он опасался, что Арчибальд повредит остальные цветы. Еще стоит прочитать ту книгу, что…

Цветы!

Арчибальд перевел округлившиеся глаза на горшок с цветками. Он помнил его именно таким, но как цветок смог сохраниться на протяжении двадцати двух лет?! Его глаза забегали по комнате. Книжная полка. На ней не прибавилось ни одной книги, и это за двадцать два года?! Любой гость считал своим долгом подарить ему редкую и старую книгу. Та книга, что он не успел прочитать, лежала все так же, переложенная закладкой из синего пергамента.

Его разум завелся с пол оборота и принялся неистово подмечать и другие особенности. Все они сходились к одному: это была комната накануне его отъезда в Зултанат, и она не могла оставаться такой же на протяжении двадцати двух лет.

Все хорошо…

Вот, что! Вот какая идея не давала ему покоя; теперь он осознал это отчетливо. Не может быть все хорошо! Все было слишком хорошо, практически идеально! Но так не бывает! Та ответственность, что он взвалил на себя, те события, виновником коих он стал, не могли не вызвать трудностей. Это было неизбежно. Не было ни единого шанса, что все проблемы рано или поздно решаться и настанет время спокойствия. К тому же, если ему удалось за двадцать лет улучшить отношения к эльфам в Империи, то, как он смог прожить эти двадцать два года? Если же его приступы начались сразу же по возвращении, то он не смог бы добиться достойной жизни для эльфийского народа. Он был авторитетен, это правда, но поехавшего старика скорее бы всего вновь отправили в родную деревню, а даже если бы не отправили, то прислушиваться к нему точно бы не стали.

– Что-то не так, господин Д’Энуре? – вновь спросил Брас.

– Мне нужно выйти на свежий воздух, – Арчибальд поднялся.

– Мы откроем еще окна, не стоит беспокоиться, господин Д’Энуре.

– Я хочу выйти! – тон Арчибальда перестал быть дружелюбным.