Продаются роли!

– Ночью, – продекламировал мужик и обильное слюноотделение не оставило старика равнодушным, он закрыл глаза, – в костюме, в час, когда животные спят. Люди приходят, и что они должны видеть?

– Что должны видеть? – перепросил старик и стал тереть ухо, которое видимо дало о себе знать выстрелами и пальбой в ответ на внешний натиск.

– Вы работаете уже две жизни, а запомнить не можете, – сурово сказал он. – Люди должны здесь видеть дикую природу.

– В клетках? – спросил старик. – Дикую природу в клетках. Такое разве возможно? Дикая она другая.

– Это не должно мешать! – крикнул он так, что старик подумал, что эту характерную черту он уже видел, в одной из клеток обезьян, когда те не могли поделить один банан на троих.

– Но мешает, – спокойно произнес старик и хотел изложить веские аргументы с высоты своего солидного возраста, но не успел, так как зашкаливающая по децибелам волна вновь накрыла его мозг, напрягая перепонки:

– Хватит.

Он был солидным человеком, и все было при нем. Костюм в клеточку, галстук броских тонов – он тоже походил на своеобразную особь среди людей, которая имеет свой четкий ареал. Статная фигура, солидный арбузный живот и длинные руки, что для начальника было крайне удобным. – найти, поймать и принести. На его лице редко можно было заметить хоть какую-нибудь растительность, кроме нескольких волосков, выступающих из носа, в частности правой ноздри.

Он подошел к парню, который продолжал держаться за клетку, как будто хотел ее перенести в другое место и вот он только что взялся, чтобы начать это делать, а может быть, уже подвинул на несколько сантиметров.

– Ты что здесь забыл? – прошепелявил он, что добавляло его внешности суровый контраст.

– Я ненадолго, – парировал Иван, подмигивая льву, как непосредственному участнику его заговора.

Управляющий держал в руках увесистый портфель, который заставлял немного прогибаться под его тяжестью – он раскачивал все больше и больше, и казалось, что в какой-то момент вся эта кожаная аббревиатура солидности опустится на Ивана, погрузив его под бумагами, ключами и домашними обедами.

– Что ты здесь делаешь? – строго произнес он.

– Разговариваю, – ответил Иван, пытаясь разглядеть во взгляде управляющего то же выражение, что и у льва, которое ему подсказывало и трансформировало живые образы в слова.

– Зачем? – не понимал он.

– Мне это нужно, – пытался его убедить Иван.

– Но животным это противопоказано, – сказал мужчина с выпирающим животом. – Понимэ? Или охрану вызвать?

Он отмерил расстояние, на котором находился щербатый старик, пропустивший парня.

– Я же ничего… – пытался вставить старик. Он взволновано теребил левое ухо, как будто оно было волшебным и если долго тереть, то случится чудо и все вернется на круги своя. – Я же ничего…

– Молчать, – громко, но в то же время хладнокровно произнес мужчина. – Все виновные будут наказаны. Никто не останется без наград. Вход на территорию в неположенное время наносит травму животным. У нас не музей мертвых полотен, у нас не кунсткамера. Хотя даже и там есть свои не менее строгие законы.

Управляющий говорил, как судья, которому можно было все – от его меча могли погибнуть, а могли остаться в живых. Он двигал губами, извлекал звуки, но казалось в этом процессе совершенно не участвуют глаза, мозг и только губной проигрыватель верещал в то время, когда все остальное или спало, или думало на совершенно посторонние темы, не связанные с животным миром.

Иван смотрел на этого смешного толстого человечка, и ему даже стало жалко его, что тот тратит свою жизнь на эти дурные лекции, изобрел этот губной аппарат, чтобы не тратить попусту энергию других частей тела. Поэтому он стал говорить с ним на его языке. Монотонно, сухо и громко.

– Но они нуждаются в этом даже больше, чем люди, – произнес Иван, – и я могу это доказать.

– Что? – не ожидал управляющий, и в его устройстве произошел сбой. К процессу подключились глаза, и на лбу появились черточки и, казалось, сейчас появятся кружочки, закрашенные и полые, кавычки, как ноты на нотном стане.

– Вот в чем дело, – решительно сказал Иван. – Они живут меньше, а стресса получают больше. Это первое. Второе просто. Они в клетках.

– Ты уволен, – не менее решительно произнес управляющий. В его машине губы – глаза примешался тик, который срывал глаз с его насиженного места, возвращая только через долгое мгновение уже в потрясенном состоянии.

– Не понял, – произнес Иван.

– Уволен, – повторил мужчина, схватил паренька за ворот, и протянул жертву старику, который принял его с должным видом Иван смотрел на старика, который нервно моргал, словно шептал:

– Будь моя воля, я бы его в пруду искупал. Надеюсь, я тебя не сильно держу. Ну что пойдем. И только после на льва, который своим видом говорил:

– Мне он тоже не нравится. Съел бы. Встретился бы он мне в естественной среде, тогда бы он покочевряжился. А тут что я смогу сделать?

Старик хотел пойти, делая вид, что крепко держит нарушителя, но Иван упрямо встал и произнес:

– Подожди, у меня осталось еще одно маленькое дело.

– Ваня, – уговаривал его старик. – Не здесь. Не самое удобное время, милок. Да и место тут не хорошее. Оно, конечно, хорошее, только не для тебя.

Дед вертелся, крутясь между двумя огнями, желая больше угодить Ивану, но, понимая, что должен соглашаться с управляющим.

– Не хочешь по хорошему?! – грубо произнес управляющий, доставая из нагрудного кармана рацию.

Он нажал на кнопку устройства, и произнес «Охрана!», но рация хоть и шипела, но не желала работать.

– Чертовщина какая! – вспылил он, не зная, кого обвинить в этой оказии, плюнул в сторону, попав себе на штанину. – Чертовщина едет и чертовщиной погоняет.

И Иван закричал, прерывая этот монотонный бред:

– Прощайте, звери. Я ухожу от вас в в другой мир, искусственный.

– Все убирайся! – толкнул его толстяк и, не дожидаясь, пока старик отправит его за ворота, сам взял его за шкирку и поспешил к выходу.

Иванударил его по той руке, что сжимала блузку, и крикнул с не менее широким диапазоном, как при прощании с животными:

– Да шел бы ты!

– Что? – в очередной раз опешил мужчина, у него заработал произвольно глаз, и вся фактура, сперва отступила, а потом поперла на молодого человека, желая подмять его весом.

– Иди ты! – повторил он. – Пошел ты! Прямо направо, вниз, вниз и еще вниз, пока не упрешься в стенку, а там спросишь!

Он пытался схватить парня, но с годами утраченная резвость подвела и он молотил руками воздух, словно ловил насекомых.

Понимая, что молодой человек слишком прыток и чтобы прогнать его, нужно обладать вертлявостью как у макаки, а раз этого нет, то нужно действовать как-то иначе – например, вербально.

– Да что ты понимаешь? – произнес он. – Животные – не игрушки. С ними надо по-особенному.

– По-особенному? – загоготал Иван. – Я тоже так думаю. А вам бы все мясо разнообразить. Разве мясо им нужно. Им нужна ласка. А вы клетку на клетку поставили. Тигра поставили над обезьянами. Каково? Вы что думаете, обезьяны будут довольны?

Не желая вести с ним диспут, да и кто он такой, думалось ему, управляющий заорал, срывая связки:

– Вон, чтобы я больше тебя не видел!