Обнимая пустоту

– Не плачь, – Пеппер кашлянула, и из ее рта вылетела кровь.

– Замолчи, они уже едут, ты будешь со мной, слышишь, я тебя никому не отдам! – сквозь слезы тараторил Генри. – Ты только не отпускай мою руку, хорошо? Не отпускай ее никогда, я люблю тебя, пожалуйста, – рыдал Генри. – Кто-нибудь! Помогите! Пожалуйста! Пожалуйста, – прошептал он под конец.

– Я люблю тебя, – улыбнулась Пеппер, сжимая его руку. – Не вини его, – она замолчала.

– Пеппер! Пеппер! Прошу тебя! Моя Пеппер, моя милая Пеппер, – не останавливался Генри.

Капал дождь, капали слезы и капала кровь. На небе упала звезда. Никто не заметил, как упала вторая.

«Так всегда после дождя», – подумал Генри. В его глазах читалась вся боль, утрата и печаль этого мира. Так всегда после дождя. Все снова оживает. И снова выйдет солнце. По его щеке катилась слеза. Он не мог увидеть солнце, не мог увидеть дождь. Он видел только темноту.

* * *

Уилл бежал без оглядки. Бежал, что есть сил, захлебываясь слезами и ненавистью к себе. Бежал от всего мира и себя самого, пока не споткнулся о кучу мусора в подворотне и не упал. Прижавшись спиной к стене, он закричал во все горло, пытаясь выгнать дикую боль, которая сдавила его грудь и шею, пытаясь задушить. Он кричал в пустоту, ругался на Бога, валялся на мокром асфальте, пока последние силы не покинули его так сильно постаревшее тело. Воспоминания нахлынули на него, унося в далекое детство, в день их встречи.

– Тебе не больно? – спросила Пеппер.

– Нет, я же мужчина.

– Хах, – усмехнулась Пеппер и расплылась в чудесной улыбке.

Уилл нахмурился.

– Прости, пойдем на крышу?

– Туда нельзя ходить без разрешения, вдруг смотритель увидит.

– И это бесстрашный Уилл, которым восхищаются все девочки? – съязвила Пеппер. Уилл покраснел.

Со стороны эти два ребенка выглядели чистейшими ангелами, если, конечно, не брать во внимание кровь, вытекающую из левой брови маленького Уилла.

– Так ты идешь?

– Угу, – хмыкнул тот.

– Вот, – вытянула руку Пеппер. Она сжимала белый платок, в углу которого был вышит цветок.

– Он испачкается.

– Дарю, тебе нужнее, – улыбка снова окрасила ее личико.

Этот подарок Уилл сохранит и пронесет в нагрудном кармане на протяжении всей своей жизни, и только цветок будет не белым, а красным – напоминание о том дне, когда Уилл обрел чувство, определение которому узнает не сразу.

Выйдя из столовой, они попали в длинный коридор, стены которого были окрашены в светло-синий цвет. На дальней стене висели часы, отсчитывающие время с опозданием на 3 минуты.

– 12:19, – озвучила Пеппер, – смотритель в это время обедает в своей комнате.

Они вышли на лестницу, поднялись на третий этаж, открыли железную дверь в конце проема и оказались на просторной крыше, огороженной металлической сеткой. Лучи дневного солнца накрывали все пространство вокруг, согревая каждый сантиметр этого холодного мира. Пеппер подошла к самому краю, двумя руками обхватила сетку так, что пальцы оказались снаружи, и стала смотреть в даль. Она увидела машины, которые проносились по шоссе в нескольких сотнях метров от них, птиц, кружащих в небе, цвет которого был много ярче и насыщенней цвета стен коридора, по которому они шли минуту назад, мир, который так пугал и завораживал.

– Знаешь, для чего придумали солнце? – спросила Пеппер, не отводя взгляда от горизонта.

Уилл был так восхищен этой хрупкой девочкой, что все страхи вмиг испарились, он почувствовал в себе силы и желание защищать Пеппер от всего ужасного, что есть в этой обители человечества под названием жизнь. Конечно, тогда его мысли ограничивались лишь смотрителем.

– Чтобы люди могли найти друг друга в темноте, – сказала Пеппер, повернула голову в сторону Уилла и улыбнулась так искренне и чисто, что для него ее улыбка затмила солнце.

* * *

– Отойдите от тела, сэр.

– Как много крови.

– Кто-нибудь, уберите его.

Вокруг суетились люди, мигали сигнальные огни полицейских автомобилей и машин скорой помощи. А Генри все так же сидел, раскачиваясь взад и вперед, и смотрел в одну точку, держа на руках бедную Пеппер. До него доносились отдельные обрывки фраз снующих возле них насекомых. Не успел он опомниться, как его взяли под руки и оттащили от тела, а Пеппер так и осталась лежать в уже остывшей лужице крови. Кто-то накрыл ее черным пакетом.

В участке его отвели в отдельную комнату для допросов. В ней не было ничего лишнего: стол и два стула. Генри беззвучно занял один из них. У него не было ни желания, ни сил, чтобы отвечать на глупые вопросы, которые непременно будут сыпаться из таких же глупых голов никчемных всезнаек, желающих выслужиться перед начальством, чтобы продвинуться по службе, заработать на достойную пенсию и взрастить таких же никчемных серых людишек, мысли которых будут прогнившими с самого детства. Злость заполнила все естество Генри. В его голове были лишь мысли о мести. Дверь хлопнула, перед ним сел солидный мужчина лет пятидесяти трех. У него было квадратное мужественное лицо с мощным подбородком и широким лбом. Легкая щетина придавала еще большей уверенности его внешности. Глаза были карими и глубокими. Казалось, они могли видеть всю суть происходящего. Вместе с его появлением воздух наполнился легким запахом табачного дыма. На нем было надето коричневое кожаное пальто. Оно было слегка потрепанным, видимо, носилось не первый год. Воротник закрывал большую часть шеи, но только не кадык, который шевелился вверх и вниз, стоило мужчине сглотнуть слюну. В дальнем углу парень, на вид которому было не больше тридцати, облокотился на стенку. Его волосы были аккуратно уложены, лицо полностью выбрито. Тонкий нос придавал ему утонченности. Губы были плотно сжаты. Небольшая морщинка на лбу говорила о его сосредоточенности. Он держал в руках блокнот и записывал все, что делал его старший напарник.

– Генри Фокс, полагаю? Меня зовут Джон Стоун. Простите, что сразу привезли вас сюда, но мы хотим знать, что произошло в том переулке.

Повисла пауза.

– Мы можем поймать преступника, если вы нам поможете.

Генри пропускал все это мимо ушей, словно не мог сконцентрироваться больше ни на чем в этом мире, ведь центром его вселенной была она.

– Где Пеппер? – вырвалось из уст Генри.

Детектив выдохнул. Младший напарник поднял глаза и оглядел всю сцену, затем снова принялся строчить в блокнот.

– Ее доставили в Ласт Криб, – продолжил Стоун. – Там она подвергнется кремации после того, как наши следователи изучат тело.

– Я хочу ее видеть.

Парень продолжал записывать весь диалог, и только скрип ручки звучал в мертвой тишине этой комнаты. По этому звуку можно было распознать, какие буквы и каким почерком отпечатываются на листе бумаги – такая тишина и напряжение охватывали все пространство во время многочисленных пауз.

– Вы сможете увидеть ее завтра, если расскажете нам о случившемся.

Генри, чья голова все еще не могла ясно соображать, каким-то образом смог быстро оценить обстановку и решить, что он будет говорить. Он кашлянул и вытер рот рукавом рубашки.

– Я никого не видел, – начал Генри дрожащим голосом, тщательно подбирая слова, – она сказала, что хочет выйти на улицу и вдохнуть ночной воздух. Я хотел пойти с ней, но она настояла, что должна побыть в тишине какое-то время… Ее не было пять или семь минут, я не знаю… Я начал волноваться, а когда вышел за ней, то она лежала там, моя Пеппер, совсем одна, а повсюду была кровь, – его глаза стали наполняться слезами. Звук упавшей и разбившейся о деревянный стол капли вернул Генри в реальность, и он продолжил, – Я кричал, звал на помощь, никто не приходил, я пытался заткнуть дыру своими руками, но кровь не отступала. Я так и держал ее, а потом все погрузилось во мрак, – Генри согнулся над столом и стал плакать.

Снова повисла пауза. Дождавшись, когда Генри придет в себя, детектив тихо сказал:

– Спасибо, мистер Фокс, я распоряжусь, чтобы вас отвезли домой. Мне очень жаль.

Тайное желание

«Я ее вижу. Она меня – нет»