В лесной чаще

– Именно! – подтвердил Баллард – Я сперва стал бить тревогу, искать их повсюду, затем пришёл в себя и понял, что судя по тому, какие вещи исчезли вместе с моими товарищами, они явно решили направиться к холмам и устроить засаду на муравьёв. Я вспомнил, как Монтгоммери предлагал нам идиотский по своей сути план. Он хотел дождаться, когда с лучами утреннего солнца первые муравьи начнут появляться на поверхности с самородками в челюстях, и атаковать каждое насекомое по одному. Оба блестящих специалиста в своих сферах, но полнейшие идиоты в вопросах энтомологии. Они не имели ни малейшего представления о повадках муравьёв. Эти насекомые имеют сложную социальную структуру, даже среди рабочих у них есть дозорные и прикрытие. Я знал, что первыми муравьями, появившимися на поверхности, были бы дозорные, без всякого золота. И столкнувшись с ними, мои товарищи навлекли бы на себя гнев всего муравейника.

– Что произошло дальше? – спрашивал Пьер.

– Дальше я бросился туда, к холмам, полагая, что моих товарищей ещё можно было спасти. Однако когда я достиг нашей наблюдательной позиции, за валунами, я обнаружил, что было уже слишком поздно. Пространство перед холмами раздирали истошные вопли моих товарищей. Баффета уже разорвали на части, на три части, если быть точным, и он просто агонировал, а вот Монтгомери отчаянно боролся с одним из муравьёв, который уже успел оторвать бедолаге ногу чуть выше колена, и облил несчастного своей кислотой.

Пьер почувствовал, как у него начинало перехватывать дыхание и ему становилось дурно от одного только образа, описываемого Баллардом.

– Монтгомери держался руками за какой-то камень, в то время как муравей пробил своей мандибулой ему живот и тянул в противоположную сторону. – Баллард ненадолго замолчал, всего на несколько секунд, утёр рукавом вспотевший лоб под шляпой и продолжил – Я сомневался всего считанные мгновения, прежде чем исполнился решимости сделать то, что должен был сделать.

Пьер молчал, не в силах озвучить этот вопрос, полагая, что и без того Баллард произнесёт это. Однако профессор тоже не спешил, очевидно именно этот момент стал для него ключевым во всём его предыдущем путешествии.

– Ты застрелил Монтгомери, чтобы он не мучился. – проговорил Пьер за Балларда, и профессор, в ответ, посмотрел на своего собеседника и несколько раз кивнул. Первый кивок, очевидно, служил подтверждением правоты сделанного предположения, второй, как ни странно, был знаком благодарности Пьеру.

– Я поклялся самому себе, что жертва моих товарищей, пусть и принесённая, во многом, на алтарь их глупости, не будет напрасной. Я решил, во что бы то ни стало разузнать способ, как можно заполучить золото муравьёв. Было бы наивно предполагать, что в древности люди, столкнувшиеся с этим феноменом, не придумали способ. Знаешь, в древности люди не были такими уж глупыми, как их принято считать сегодня.

Пьер молча согласился с этим доводом.

– Мне удалось узнать из работ всё того же Селевека Никатора, что одному человеку удалось сильно разжиться золотом этих созданий. Однако, тот же источник говорил, что это золото не принесло ему никакого счастья. Я, в принципе, всегда полагал, что богатство само по себе счастья не приносит, почему меня не удивляют подобные замечания. Что гораздо важнее, так это способ, с помощью которого золото было добыто, с помощью которого, мы сегодня добудем наше золото, Пьер!

Мужчина не издал ни единого звука, продолжая смотреть на своего компаньона, призывая его, таким образом, наконец, объяснить весь modus operandi[5 - В переводе с латинского – modus operandi – механизм дейсвтия, т.е. принцип функционирования какого либо процесса или механизма;] предстоящей миссии.

– Некий человек по имени Рюзи, посетивший этот остров в составе экспедиции известного французского исследователя непознанных географий, Жака Картье, в те годы его исследований, когда он ещё не занялся освоением Северной Америки, сумел исхитриться и решить загадку с муравьями. Хотя сдаётся мне, – Баллард сделал задумчивое выражение лица – этот Рюзи имел доступ к каким-то ещё источником, которые, похоже, не дожили до наших дней.

Суть вот в чём. Эти муравьи, охраняют своё золото вовсе не потому, что металл представляет для них ценность, а скорее в силу своих инстинктов. Они выполняют древнюю, заложенную в них природой программу. Всё, что покушается на их золото воспринимается ими как опасность. Поэтому опрометчиво пытаться отнять у них золото. С другой стороны, хитроумный Рюзи пронаблюдал, ну или ему кто-то подсказал это, что эти муравьи не переносят ничего пустого.

– Как это, «ничего пустого»? – удивился Пьер.

– Странно, но при обнаружении муравьями незаполненных полостей, пустот, они тут же стремятся заполнить их тем, что у них имеется. Так, Рюзи провёл эксперимент, в котором, пустая корзина, заброшенная к муравьям, за считанные минуты была заполнена золотыми самородками.

У Пьера буквально челюсть отвисла от этого заявления профессора. Всякий раз, когда мужчина полагал, что его уже ничего не сможет удивить, обнаруживались вся более потрясающие обстоятельства.

– Разумеется, – объяснял Баллард – вместе с самородками, муравьи набрасывали в корзину и простые булыжники, которые попадались им. Но к счастью, таковых там не много, а самородки крупные и гораздо чаще попадаются в челюсти насекомым. Так вот, Рюзи придумал следующий способ. Он снарядил нескольких жеребят корзинами по бокам, с открытым верхом, дабы их пустота спровоцировала муравьёв. Жеребята были пущены туда, к подножью холма. Просто разгуливая и обнюхивая редкие кустарники, жеребята сами не всегда замечали, как расторопные насекомые нагружали их корзины золотом. Затем, Рюзи, со своей наблюдательной позиции, делал знак своим сообщникам, и те, в свою очередь, выпускали кобылу – мать используемых в операции жеребят. Кобыла, обнаруживая отсутствие поблизости своих отпрысков, начинала протяжно ржать, призывая своих жеребят возвращаться и те, поспешно возвращались, попутно доставляя корзины, полные золота.

– Быть того не может! – Пьер поверить не мог услышанному, поскольку вся эта история звучала больше как детская загадка на алогичную сообразительность, когда предлагалось найти решение поставленной проблеме любым, нелогичным путём.

– Рюзи, обогатившись таким образом, вернулся во Францию. Он покинул своего господина Жака Картье, не пожелав тратить следующие годы на странствия вокруг Северной Америки, без каких либо явных перспектив. На полученное золото он купил себе дворянский титул, снарядил корабль и экипаж, обзавёлся несколькими дюжинами ожеребившихся кобыл с их отпрысками и отправился обратно к острову, добывать золото.

– Но… – проговорил Пьер, подначивая Балларда – В таких историях, всегда появляется некое «но», которое перечёркивает высокие амбиции и возлагаемые надежды.

Профессор рассмеялся.

– Ты как в воду глядишь! Рюзи никогда больше не смог найти этот остров. Он много месяцев подряд бороздил просторы Индийского океана, и так и не нашёл заветный остров. В конце концов, его экипаж, состоявший главным образом из антисоциальных типов, нанятых в портовых тавернах, утратили остатки веры в своего капитана и в его «завиральные» истории. На судне случился мятеж, Рюзи лишился командования и был высажен на одном из безымянных островов, который встретился экипажу. В качестве имущества, которое Рюзи было позволено взять с собой, оказалась одна из кобыл. Моряки, таким образом, издевались над своим бывшим капитаном, утверждая, что если остров, на который они его высаживали, окажется тем самым, искомым островом с муравьиной горой и золотом, то Рюзи должен будет оплодотворить кобылу, и использовать её потомство, чтобы разжиться золотом, времени у него будет предостаточно.

– Да, – сказал Пьер, которому с одной стороны хотелось смеяться, а с другой он не смог выдавить и улыбки – это могло бы быть смешно, если бы не столь печально.

Баллард, тем не менее, рассмеялся.

– Ну что, мой друг? Пришла пора приступать. Уже почти полдень и муравьи выволокли наружу большую часть дневной нормы золота. А это значит, в сумки на боках жеребцов попадёт больше самородков! – с этими словами, профессор проверил, как прочно были закреплены кожаные сумки на боках животных – Ты поведёшь жеребят к нашему наблюдательному пункту и оттуда, подгонишь их к подножью холма. Затем вернёшься на наблюдательную точку и станешь следить за процессом.

Сказав это, Баллард протянул Пьеру зачехлённый бинокль, напомнив мужчине про необходимость избегать попадания прямых лучей солнца в окуляры.

– Затем, когда увидишь, что дело сделано, сообщи мне по этой рации. – теперь профессор протянул Пьеру небольшую рацию и показал, как следовало пользоваться прибором – Я освобожу кобылу, и на ней прибуду к вам. Я не знаю, как могут повести себя муравьи, когда жеребята, с наполненными золотом мешками будут уходить, у Рюзи, по крайней мере, с этим не было никаких проблем. В случае чего, ты заскочишь вторым на кобылу, она запросто увезёт нас двоих. Думаю, что и жеребцы поспеют за нами.

Пьер не знал, что и сказать. План казался простым в своей чёткости, требовалось только его исполнить согласно инструкциям.

– Слушай, Баллард, – проговорил вдруг Пьер – на всякий случай возьми свой пистолет. Вдруг что пойдёт не так, ты умеешь пользоваться им лучше, чем я!

Пьер уже хотел начать отстёгивать кобуру, но профессор его остановил.

– Не беспокойся об этом. Давай надеяться, что нам не понадобится оружие. – Пьер ещё хотел что-то возразить, но Баллард не позволил ему сделать этого – Повторяю, оставим крайние меры, на самый крайний случай!

Итак, в сопровождении трёх жеребят, которым не терпелось пуститься в безудержный галоп, Пьер направился к куче валунов, к наблюдательному посту недалеко от муравьиного холма. На душе у него царила смесь самых разных чувств и доведись ему описывать эту эмоциональную палитру, вряд ли он смог бы быть лаконичным.

Тем не менее, даже в этот момент внезапного эмоционального подъёма, Пьер не смог себя обмануть и солгать, сказав, что среди всевозможных эмоций, заставлявших его с нетерпением ждать свершения затянувшейся истории, было такое чувство, от которого в ногах ощущалась неудобная мягкость и дыхание порой замирало. Пьер, помимо прочего, испытывал непонятные тревогу и страх.

Проходя мимо очередной гряды валунов, на высоком обломке скалы, некогда возвышавшейся над местным, убогим пейзажем, Пьер увидел человека, и всего секундного созерцания ему оказалось достаточно, чтобы узнать в нём Арнава.

Индус стоял в мокрой одежде, как если бы прямо здесь и сейчас он вылез из воды, на его груди по-прежнему была страшная рана.

В отличие от предыдущей встречи на катере, на лице убиенного человека больше не было той воодушевлённой улыбки, напротив, он глядел на Пьера тяжёлым, утратившим признаки надежды, взглядом.

Пьер остановился и посмотрел на Арнава. Ему пришлось поднести руку ко лбу, чтобы защититься от яркого солнца. В первый же момент, когда мужчина только заметил Арнава на скале, он ещё успел подумать о том, что наблюдаемое им явление, на проверку, могло оказаться миражом, зрительным феноменом о котором он когда-то слышал. Однако, теперь, по прошествии нескольких долгих секунд, образ убиенного индуса не исчезал. Арнав ничего не говорил, но своим видом он взаимодействовал с Пьером. Взгляд индуса был направлен прямиком в глаза Пьеру и мужчине, в какой-то момент могло показаться, что Арнав едва заметно покачивает головой, как если бы он пытался дать какой-то совет.

Пьер также заметил, что по поверхности раскалённого на солнце камня, на котором стоял Арнав, теперь стекали водные потёки. Индус продолжал стоять на своём неудобном выступе ещё несколько секунд, после чего попросту растворился в пространстве, не оставляя после себя ни следа, за исключением остатков быстро испарявшейся воды с каменной поверхности.

Наблюдаемое видение остудило эмоциональный пыл Пьера, и в нём главную ноту взяли чувства тревоги и страха. Удерживая в руке рацию, мужчина смотрел на прибор, и неизвестно к какой мысли он мог бы прийти, но один из трёх сопровождаемых им жеребят заржал, и поскакал вперёд, увлекая за собой своих побратимов. Пьеру пришлось поторопиться и ухватить отпущенные до этого удила.

Восстановив свой контроль над игривыми животными, мужчина продолжил путь к наблюдательному посту. Когда он, наконец, оказался на месте, то сперва решил убедиться, что происходило у подножия холма. Для этого, не оставляя больше удила без присмотра, он расчехлил свой бинокль и направил окуляры в нужном направлении.

Муравьи продолжали свою кропотливую работу в том же духе. Для них, казалось, не имело никакого значение ни время дня, ни жар солнца. Из того, что Пьер знал об этих социальных насекомых, функциональные роли у них разделены, и те представители колонии, которых он наблюдал сейчас, выполняли строго отведённую им работу. Это лишь означало, что где-то были и другие особи, выполнявшие функцию по добыче пищи для колонии. Следовательно, и Пьер уже несколько раз ловил себя на этой мысли, пока вёл жеребят к наблюдательному посту, встреча с этими особями не желательно, ведь несмышлёных животных с большими кожаными мешками по бокам, они могли бы воспринять как потенциальную добычу.

Пьер взял в руку рацию и попробовал связаться с Баллардом. Профессор вышел на связь со второй попытки.

– Я на месте. – докладывал Пьер, не сводя глаз с муравьиного поля – Могу пускать наших сборщиков.

– Отлично. – ответил Баллард, я буду ждать твоего сигнала, будь внимательней.

Жеребята, с отстёгнутыми удилами, чтобы ни за что не зацепились, были пущены лёгким галопом к подножию холма. Пьер, вновь взобравшись на один из крупных валунов, наблюдал в бинокль за происходящим.

Муравьи, заметив приближающихся животных, сперва замерли, выставив свои антенны в их направлении. В этот момент Пьер напрягся, опасаясь, что насекомые могли сразу повести себя агрессивно по отношению к не прошеным гостям. Однако, спустя несколько мгновений, словно просканировав пространство и поняв, что приближающиеся животные не имели дурных намерений, муравьи вновь принялись за свою работу, всячески игнорируя жеребят.

Жеребята остановились на некотором удалении от насекомых и подозрительно фыркая, смотрели на них. Затем, самый бойкий из всей троицы, вышел вперёд и косясь на одного из муравьёв, проследовал к ближайшему кустарнику, принявшись его обнюхивать.

Пьер, наблюдавший за происходящим, усомнился в концепции Балларда, поскольку вот уже несколько минут минуло после контакта, но ни один муравей не проявил ни малейшего интереса не то что к пустым сумкам, а вообще к невесть откуда взявшимся «пришельцам».

Пьер вновь вышел на связь с Баллардом и сообщил ему о наблюдаемом им поведении муравьёв, однако профессор посоветовал набраться терпения. Он утверждал, что должно было пройти какое-то время, прежде чем до муравьёв бы дошло, что рядом находится пустое пространство, которого они не переносят в силу своей природы.

За неимением другого выбора, Пьер продолжил своё томительное ожидание. Более всего его угнетало лишь солнце, не выказавшее никаких признаков жалости.