Император и трубочист. Том 1. Крепостной

Слава богу, до Данилки эта информация дошла раньше, чем до него добрался конюх, коему поручили найти маленького трубочиста и запереть в чулане. Ну как дошла… Та самая девчонка-посудомойка и принесла. Она ещё вчера Данилке рассказала, кто на него «мусьё Кристофу» нажаловаться намерен. Всех перечислила! И откуда только узнала? Впрочем, он ещё в прошлой жизни понял, что добыча подобной информации – это непознаваемая женская магия. Так что в этой он просто спокойно ею пользовался. Не безвозмездно, нет. У посудомойки были проблемы с парой парней – молодым конюхом лет пятнадцати и лакеем чуть старше сорока. С пятнадцатилетним – потому что тупой и ничего не видит, а с лакеем, потому что противный и зажимает. И Данилка с ними помог – одному раскрыл глаза, а второму… второй был едва ли не первым из тех, кто побежал к «мусьё Кристофу» жаловаться на маленького трубочиста. И горячо поддержал принятое им решение.

Так что когда до той каморки, где обитал Данилка, когда не лазал по трубам, добрался конюх – юного трубочиста там уже не было. И найти его оказалось невозможно. Вот, вроде где-то здесь… но где именно – непонятно. То в Камердинерской из камина сажа сыплется, то в Парадной спальне следы золы на полу, то кто-то из слуг заявит, что видел мальчонку… но поймать его никак не удавалось. «Мусьё Кристоф» даже сердиться начал. Конюха «на прави?ло» отправил за нерасторопность. А на поимку мальчонки ажно троих из дворни мобилизовал – истопника и пару лакеев из числа тех, что с ним вместе приехали. Но ничего не помогло! Так и уехал несолоно хлебавши. Но зло затаил. Как и конюх, которому всю спину за Данилку располосовали. Ну а сам Данилка, после того как «мусьё Кристоф» обратно к «государыне» отъехал, как ни в чём не бывало объявился на кухне. Вошёл такой, верёвка с гирькой на плече, и заявил:

– Уф, чой-та я проголодался, тётка Ефросинья – покормишь меня?

Та вздохнула. Вот ведь наглёныш, знает же, что она – «белая кухарка» и готовит только для бар, а всё одно жрать именно к ней приходит. Но и ловок, шельма. Эвон как от поисков схоронился!

– Садись – чего уж там…

А на следующий день с тем лакеем, что «мусьё Кристофу» на маленького трубочиста первым жаловаться побежал – беда приключилась. Шёл-шёл, да и упал. И дорогущую вазу разбил… Хотя выл и божился, что это не он. Мол, упал-то он упал, но от его башки до той вазы сажень была – не меньше. Так что вазу кто другой разбил… Ага, только как тогда в его волосах мелкий фарфоровый мусор оказался? Так и поехал в деревню, коровам хвосты крутить… Да и с конюхом вскоре оплошка вышла. Конь его копытом в грудину лягнул! Почему – непонятно. Это ж мерин был. Старый. И смирный. Никогда за ним такого не водилось. А подишь ты – в этот раз как нашло чего-то…

Но зато когда, уже после приезда «государыни», дворецкий вновь велел мальчонку отыскать – никто из старожилов сильно стараться не стал. Нет, искали, конечно, – разве ж дворецкому возразишь? Бегали по дворцу, кричали и ругались… К тому же кое-кто из вернувшихся тоже к поискам присоединился. Хотя старожилы им потихоньку рассказали, что парнишка не простой – чёрт ему ворожит. Вот как есть… Те, конечно, сначала не поверили, но когда один из ливрейных, заметив парнишку, попытался его схватить, а заместо этого влетел всем телом в низкий книжный шкап в библиотеке Марии Фёдоровны, напрочь побив два стекла и заляпав драгоценный паркет и книжные корешки кровью из порезанных рук и рассаженной щеки, за что потом не только получил плетей на конюшне, но и с треском вылетел из ливрейных, – пыл поисков заметно убавился. Так что пащенка снова так и не нашли. Тот как сквозь землю провалился. Правы оказались старожилы – не иначе ему чёрт ворожит! Ну или где в трубах спрятался! Он же мелкий и шустрый – ну вот и забился. Ничего, жрать захочет – вылезет… Наверное. А если и нет – так пусть «мусьё Кристоф» сам разбирается. Он – голова! А мы так…

В таком режиме Даниил продержался почти две недели. Если честно, он понадеялся на то, что со временем до дворецкого дойдёт глупость противостояния с сопливым мальчишкой, точно не добавляющая ему авторитета, и он просто спустит ситуацию на тормозах – то есть сделает вид, что не отдавал никаких распоряжений. Но тот оказался слишком упёртым. Плюс несколько дворовых из числа тех, кто прибыл вместе с ним, оказались из числа необучаемых. Несмотря на все свалившиеся на них неприятности, они упорно продолжали искать маленького трубочиста. Засады на него устраивали. Гонялись, когда видели… Так что через две недели стало понятно, что вопрос надо решать радикально.

Вариантов решения было два. Первый – побег. В принципе с этим особенных проблем не было. Если уж он во дворце сумел две недели скрываться, то из дворца выскользнуть – раз плюнуть. К тому же за прошедшее время Данилка сумел приодеться, обзавестись кое-каким инструментом – небольшим ножом, шилом, иглой с нитками, а также подкопить запасец продуктов и даже насобирать немножко денег. Всего восемь копеек, но в этом времени это – очень приличная сумма. Ну для такого, как он. Если считать в пирогах с ливером, парой каковых, судя по рассказам, можно наесться, так это полтора десятка пирогов. То есть на эти деньги можно прожить неделю… ну учитывая, что сейчас август и на ночлег можно не тратиться. Но это был не слишком хороший вариант. Во-первых, его очень просто могли ограбить. Одёжку-то он себе подобрал добротную, а кальсоны с нательной рубахой у него вообще были шёлковыми. От вшей. Да-да, из той самой рваной простыни… Ну и деньги. Для многих восемь копеек – вполне серьёзные основания, чтобы перехватить ножом горло мелкому пащенку. Или придушить его по-тихому где-нибудь в уголке… Во-вторых, даже если он и сумеет избежать подобных опасностей – для выживания в городе ему, скорее всего, придётся примкнуть к какой-нибудь уличной шайке. А это непременные проблемы в будущем. Ну когда он тем или иным способом разбогатеет и заведёт семью. Ну вот точно его в покое не оставят – придут, напомнят, попробуют заставить поделиться. Увы, криминал – дело такое. Вход – рупь, выход – десять. И чаще всего вперёд ногами… Так что вариант с побегом Даниил оставил запасным, а в качестве главного решил попробовать зацепиться за кого-то, кто сможет его прикрыть от «мусьё Кристофа».

Идеальным вариантом выглядела «государыня». И будь Данилка при другой должности, он бы, пожалуй, нашёл бы, чем её зацепить. Нет, никакой постели – что вы, он же ещё клоп малолетний! Да и даже будь постарше – к таким особам такие орлы в кровать запрыгнуть мечтают, что мама не горюй! Дворяне, графы, князья… Но вот заинтересовать, очаровать, стать предметом не вожделения, а заботы – варианты были. Но, увы, его к ней просто не подпустят. Во всяком случае, на такое время, чтобы он успел её заинтересовать. Она – главное лицо, так что практически никогда не остаётся одна, всегда рядом с ней буквально толпы – лакеи, слуги, фрейлины, придворные, приживалки. Даже ночью кто-то есть рядом… Так что в покровители нужно было подбирать другой объект. Тем более что выбор был. Двор при вдовствующей «государыне» был не слишком велик, к тому же далеко не каждый из придворных мог бы защитить Данилку от преследований дворецкого, особенно если тот закусит удила, – но с полдюжины таковых точно имелось… Но маленький трубочист решил попытаться пойти другим путём. Через детей.

Всего при «государыне» таковых пребывало пятеро: три дочери – Мария, Екатерина и Анна и двое сыновей – Николай, фактически ровесник Даниила, и Михаил, на два года моложе. Старшие сыновья – император Александр I и великий князь Константин, жили отдельно. А старшие дочери уже были замужем и жили за границей. Вернее, одна из них – Елена, герцогиня Мекленбург-Шверинская. Её старшая сестра – Александра, палатина венгерская, умерла родами два года назад. И жизнь у неё в Австрии, частью которой нынче являлась Венгрия, была совсем не сахар. Ну так шептались среди слуг…

Варианта с девочками маленький трубочист просто не придумал. Никакого. Ну чем их мог заинтересовать мелкий мальчишка с измазанной сажей рожей? Да даже и с умытой, но крепостной и трубочист! А вот с мальчиками… тут были варианты. Особенно со старшим из присутствующих сыновей. Тем, который почти ровесник. Данилка себе даже должность присмотрел. Кофе-шенк!

Кофе он любил ещё с юношеских лет. Оно было для него олицетворением того, чего он никогда не имел и о чём не мог даже мечтать – жарких южных стран, тропических джунглей, далёких портов с чудесными названиями, вычитанными у Грина, – Лисс, Зурбаган, Гельгью… Один глоток этого горьковатого напитка – и ты в своих мечтах уносишься далеко-далеко, к жарким ночам с горячими южными красавицами и приключениям! Хотя почти всю сознательную жизнь разбирался он в нём весьма средне. А куда деваться? В советское время в магазинах продавались всего два вида кофе – в зёрнах и растворимый. Сорта, особенности… не, не слышали. Если только где-то в Москве или Ленинграде. Когда они с женой поехали к сыну на присягу, он случайно узнал, что кофе в зёрнах может быть робустой или арабикой (другие виды в советскую торговлю практически не поступали), но у них на Урале подобного различения не было. В зёрнах – и точка… Что же касается растворимого, то вот его он любил не очень. Нет, удобно, конечно: ложку бросил, кипятком залил – и готово! Но вкус не тот… Хотя на работе держал именно растворимый. Ну когда получалось достать. А вот так называемые кофейные напитки вообще не переносил. Их было много – «Ячменный», «Новость», «Кубань», «Арктика», «Золотой колос», «Летний»… В большинстве из них вообще кофе не было. Тот же «Золотой колос» состоял на 75 % из ячменя, на 15 % из овса и на 10 % из ржи. У них на складах в продуктовом отделе такого много хранилось… Да у них чего только не хранилось! Даже мешки с пеммиканом, полученные ещё во время войны от американцев по ленд-лизу. Так-то он должен храниться не дольше пяти лет, но в условиях склада при соблюдении температурного режима… да тоже не намного больше. Но поскольку это был продукт «иностранного производства», списать его оказалось куда сложнее, чем другие продукты. Особенно в больших объёмах. Так что его сослуживец – начальник отдела продовольственного обеспечения майор Дедирко, тихий алкоголик, усланный из Киевского военного округа за какую-то серьёзную провинность, – частенько матерился по поводу того, что, несмотря на прогорклость, ему никто списание этой «американской дряни» не подписывает. Импортный продукт, твою мать… Так вот – кофейные напитки его не прельщали. Он что – скотинка крупнорогатая, чтобы фураж заваривать? Да и не было за кофейными напитками того флёра далёких стран, который был у кофе.

А вот для заварки зернового кофе он даже прикупил как-то по случаю набор турок и поддон с мелким песком, чтобы заваривать настоящий «кофе по-турецки»… Ну а когда уже к сыну в Питер перебрался и с помощью внуков открыл для себя «Ютуб» – так вообще даже экспериментировать начал на старости лет. Ну как экспериментировать… просто смотрел ролики о том, как народ извращается, кофе по-разному заваривая, – и пытался повторить. В домашних условиях и используя подручные средства. Покупать себе профессиональную кофемашину ему и в голову не пришло – вот ещё… Он что, барин какой, чтобы на своё невинное увлечение огромные деньги спускать? Так что то, что предложить на этом поприще, – у него было. Достаточно сказать, что здесь ничего не слышали о таком обычном для покинутого им времени напитке, как «капучино». Не говоря уж о всяких «латте» или «рафах». Осталось как-то заинтересовать маленького великого князя, чтобы попытаться пролезть на эту должность. И вот сегодня он сделал для этого первый шаг. На первый взгляд вполне удачно, ну а как оно там на самом деле – будет ясно через пару дней.

Два дня пролетели быстро, но когда Данилка притащился на условленное место приблизительно к тому же времени – Николая здесь не оказалось. Он подождал час, но мальчишка так и не пришёл. Это было странно… Паренёк вроде как заинтересовался. Так почему не пришёл? Не пустили? Наказан? Вроде как на кухне об этом не судачили. Впрочем, с того момента, как Даниил, так сказать, «ушёл в партизаны», его возможности по оперативному получению информации заметно сократились. Потому что теперь он не мог в любой момент, когда ему надо, обратиться к своему главному источнику информации – девчонке-посудомойке. Теперь подобный момент надо было подгадывать, выбирая время, когда поблизости от неё никого не было. К тому же после возвращения прислуги, сопровождавшей «государыню» во время её отъезда, её снова отставили от «белой кухарки». Так что информацию по «господам» она теперь получала, так сказать, более «кружным» путём. А несколько других женщин из дворни, у которых он раньше тоже разживался информацией… не специально, просто присаживаясь рядом послушать, о чём они болтают, теперь едва он появлялся – мгновенно замолкали и разбегались, вроде как по своим делам, которые у них вот прям сейчас внезапно образовались. Потому что никому из них не хотелось, чтобы «мусьё Кристофу» настучали, что они общаются «с пащенком», на которого тот так ополчился.

Подождав ещё немного, Данилка слез с дерева и начал по новой запаковывать свой планер. Ну да, он сделал из щепок и газетной бумаги модель планера. По типу тех, чертежи которых публиковались в журналах «Юный техник» и «Моделист-конструктор». Он такие выписывал… То есть сначала просто читал. В библиотеке. Когда учился в школе и потом в техникуме. «Моделиста-конструктора» у них в библиотеках не было, а вот подшивки «Юного техника» встречались. И пользовались большой популярностью. Особенно в техникуме. Ну так народ-то там подобрался к технике весьма предрасположенный – на железнодорожников учились, как-никак… А выписывал он их много позже. Для сынка. Ну когда тот немного подрос. Хотя и сам читал эти журналы с интересом. И кое-что полезное для себя почерпнул. Например, сделал по опубликованным в «Моделисте» чертежам верхний багажник на машину. Сварил из прутка. Да и подобный планер они с сыном как-то делали. То есть гораздо лучше, конечно, потому что с материалами и инструментами в СССР начала восьмидесятых было заметно легче. Здесь у него под рукой не было ни тонкой фанеры для нервюр, ни лобзика, ни тонкой, но прочной пергаментной бумаги… Возможно, что-то из этого где-то в этом мире даже и было, но вот у них во дворце ничего такого он отыскать не сумел. Так что пришлось обходиться тем, что было в доступе – тонкой щепой, которую он сделал самостоятельно, клейстером из взятой на кухне муки, суровой ниткой и газетами. Поэтому планер получился тяжёлым и летал плохо. Но всё равно в разы лучше, чем бумажный самолётик. А вырезанная из дерева фигурка лётчика служила хорошим утяжелителем носа.

Впрочем, всё получилось более-менее далеко не с первого раза. Первые три планера он разбил напрочь. Четвёртый летал. Но как-то неубедительно. Потому что получился совсем уж перетяжелённым. Более-менее полетел только пятый. С четвёртой попытки. И только после этого он отправился запускать бумажные самолётики перед великим князем… Но сейчас, похоже, его план пошёл псу под хвост. Интересно, на чём всё споткнулось? И что теперь делать? Нет, он точно сделает ещё одну попытку. А может, даже и парочку. Но если и они не сработают? Тем более что другой идеи, как привлечь внимание, помимо бумажного самолётика у него больше нет. Она, по его прикидкам, должна была сработать стопроцентно. И вроде как сработала. А вот что случилось дальше – непонятно…

Он успел полностью упаковать планер и аккуратно обмотать получившийся свёрток верёвками, как вдруг из-за кустов послышался торопливый топот ног, а в следующее мгновение сквозь прореху в зарослях на полянку буквально влетел великий князь.

– Ты… ещё… не ушёл… моло…молодец… здорово… й-а… уф… еле-еле… уф… удгал… – быстро заговорил он, задыхаясь и глотая слова.

Данилка быстро засунул руку в торбочку, которую он всюду таскал с собой, – она для него была таким местным вариантом «тревожного чемодана». Ну чтобы если появится необходимость бежать – сделать это не совсем с голым задом, и достал оттуда бутылку с остывшей кипячёной водой, заткнутую тугой пробкой из рулончика вываренной кожи. В этом времени он пил только такую – хрен его знает, какая зараза имеется в местной воде, а нормальных лекарств здесь ещё нет и в помине. Достаточно сказать, что здесь даже в королевских и императорских семьях люди вовсю мрут от туберкулёза, дифтерита и даже тифа с холерой.

– На вот, хлебни.

– Merci… Э-э-э… то есть спасибо, – шумно выдохнул мальчик и присосался к горлышку.

– Фух… я так se depecher… то есть тогопился. Боялся, что ты уйдёшь…

– Да уж собирался, – усмехнулся маленький трубочист. – Ну что – спытаем мой большой самолёт?

– Oui, certes… то есть – конечно! – Когда он волновался, то инстинктивно переходил на французский. Судя по всему, именно он был для него родным. А русский он знал куда хуже, и для того, чтобы говорить на нём, ему, похоже, приходилось сосредотачиваться и прилагать усилия. М-да… с одной стороны, знать иностранные языки уже с детства – дело хорошее. Даниил в прошлой жизни читал о том, как Пётр I отправлял дворянских недорослей на учёбу за границу, а они там, не зная языка и не обладая никакими полезными для жизни за границей навыками, вместо того чтобы учиться – голодали и побирались. С другой – элита русского общества вследствие этого была вроде как совсем не русской… ну так по всему выходило. Хотя все эти говорящие на французском лучше, чем на русском, воспитанные французскими и немецкими гувернёрами, выросшие на французских, английских и немецких книгах и носящие платье исключительно по иностранной моде дворяне вполне себе встали грудью против говорящих с ними на одном языке и воспитанными в одной культуре наполеоновскими и немецкими офицерами что во время Первой, что во время Второй Отечественной… ну той, которую потом, в СССР стали называть Первой мировой. Встали и сражались. И гибли. За Россию. Наравне с солдатами. Значит, не всё было так однозначно… Ну да это было не его ума дело.

– Ну, тогда давай распаковывать. А то машинка у меня получилась шибко хрупкая, так что я её просто так переносить опасаюсь. Поломается ещё.

Как говорил кот Матроскин из популярного советского мультика: «Совместный труд для моей пользы – он объединяет». Так что следующие пять минут – пока планер был наново распакован и Данилка забирался на дерево для того, чтобы отправить его в полёт с более высокой точки, они с Николаем провели очень плодотворно. Ну с точки зрения тех задач, которые Даниил ставил перед собой. Великий князь был сильно увлечён, и вопросы из него сыпались один за другим. А маленький трубочист отвечал на них максимально обстоятельно:

– Нет, махать крыльями он не умеет…

– Так птицы тоже так же летают – видел же наверно, как чайки висят над берегом и парят над волнами, раскинув крылья…

– Нет, для человека подобный самолёт сделать пока нельзя…

– Да потому что материалы не те – он получится слишком тяжёлый и не сумеет подняться в воздух…

– В Южной Америке есть дерево, называемое бальсой, – вот из него можно попробовать…

– Не знаю…

– Ну ты и спросил…

– Нет, в пушке человека скорее разорвёт…

– Да не знаю я! Я ж трубочист, а не учёный…

Так что к моменту старта Данилка даже слегка утомился. Но зато великий князь явно оказался очарован странным трубочистом… А затем наступило время триумфа.

– Ты это – держи меня за пояс, а то сверзюсь с дерева ненароком, – попросил парень Николая. Больше для того, чтобы тот почувствовал свою сопричастность, нежели действительно опасаясь падения. Тело ему досталось достаточно ловкое и сильное – работа трубочистом этому способствовала. Не был бы он ловким – давно бы разбился и помер. А то, что он за последние полгода наладил вопрос с питанием и начал регулярно делать развивающие упражнения на те группы мышц, которые раньше не слишком задействовались, – ещё более пошло ему на пользу, хотя внешне сдвиги пока были не слишком заметны… И маленький великий князь, сверкая глазами от возбуждения, вцепился ему в верёвку, которой тот был подпоясан.

– Ну, с богом, – выдохнул Данилка и с силой запустил планер в проём между ветками под углом градусов пятнадцать к горизонту. И тот величаво поплыл по воздуху. Николай замер, провожая конструкцию восхищённым взглядом, а затем выдохнул:

– C’est incroyable! [11 - Это великолепно! (фр.)]

Запускали они планер с высоты где-то метров трёх – далее не полезли, так что пролетел он метров пятнадцать. Это означало, что аэродинамическое качество у него приблизительно равно пяти – больше, чем у бумажных самолётиков, но куда меньше нормальных планеров, у которых оно с двадцати пяти только начиналось. Увы, для чего-то большего нужны расчёты и материалы, а не работа по наитию и смутным воспоминаниям… Но и этот полёт произвёл на Николая неизгладимое впечатление.

– C’est incroyable… – зачарованно выдохнул он ещё раз, когда планер проскользил по траве и остановился. После чего развернулся к Даниилу и умоляюще уставился на него.

– А можно… я?

– Ну неси.

Мальчик соскользнул с дерева в мгновение ока, не заметив, что порвал рукав шёлковой рубашечки и ободрал руку. И помчался к планеру так, что пятки засверкали. Даниил еле удержался, чтобы не крикнуть ему, чтоб тот был осторожнее. Планер был очень хлипкой конструкции… Но с точки зрения его главной задачи поломка планера уже ни на что не влияла. Даже если он сломается – из текущей ситуации Данилка выжал всё что мог. Николай заинтересовался им и эмоционально привязался. Более ничего сделать нельзя. А если сломает планер… да и пусть! Вместе сделаем следующий.

Но маленький великий князь оказался достаточно осторожным, так что планер был доставлен к месту следующего старта в целостности и сохранности. Данилка помог Николаю забраться на ветку, подержал планер, пока тот переводил дух, и проинструктировал:

– Значит, тут надо не кидать, а толкать, причём так, чтобы толчок шёл не в брюхо, а как бы вдоль. И чтобы нос был направлен на ладонь выше окоёма. Понял?

– Oui… – выдохнул Николай, пересохшими губами.

– Ну тогда – давай…

Великий князь двинул рукой и качнулся вперёд, едва не слетев с ветки. Но маленький трубочист сумел его удержать, так что, восстановив равновесие, Николай зачарованно уставился на летящий планер, а затем восторженно завопил: