Сердце Башни

– Так точно, командир! – тут же вытянулся в струнку стажер. И бойко продолжил: – Я просто подумал, что овраг, вроде как, довольно близко… и ветерок… а здесь ничего не чувствуется. Да и… они ж сколько уже лежат. Пованивать должны – это точно, но не так, чтобы слезу вышибало…

– Так… – Гаруз окинул взглядом свое тут же подобравшееся воинство. У него в группе дураков не было, так что слова молодого все оценили мгновенно. Странности, подмеченные стажером, действительно имели место быть, а долгий опыт службы в одном из наиболее элитных подразделений господина Шуршана давно уже позволил им всем вывести одну непреложную в их работе истину – любые странности опасны. Любые! Поэтому, если у тебя нет веской причины находиться поблизости от какой-нибудь странности, самым разумным поступком будет взять ноги в руки и быстренько-быстренько оказаться от нее подальше.

– …по коням и уходим. Быстро.

– А? – стажер ошеломленно воззрился на Гаруза. Но тот только вызверился на нерасторопного подчиненного:

– Команды не слышал? Бегом!

Из леса на дорогу они выбрались через полчаса и сразу же пустили коней галопом. Но когда странный овраг и группу разделили речка и два холма, Гаруз махнул рукой и натянул поводья, переводя своего жеребца на рысь. Видимой опасности не было, так что гнать коней до запала было не нужно. Отъехали быстро на приличное расстояние – и будет пока, теперь надо дать коням роздых. А ну как где далее на пути еще какие опасности повстречаются – а кони уставшие.

Нет, разбойников Гаруз не опасался. Насия, конечно, не Агбер, и таковые здесь встречаются куда чаще, чем дома, но сильной шайки тут быть не может. Сильная – это когда дезертиры либо вообще дворяне с дружиной шалят. Вот эти – да, эти – люди опытные, и вооружение у них, как правило, вполне приличное. С такими схлестнуться – себе дороже будет. Но откуда в сегодняшней Насии таковым появиться? Войны давно уже нет, так что дезертиры отпадают. Тех, что с прошлой войны остались, уже давно либо егеря к ногтю прижали, либо… либо осели где, ежели поумнее. А то и вообще обратно на службу нанялись.

А за дворянством нынешний король Насии Ормераль I зорко приглядывает и баловства не допустит. Он с, дай ему Владетель здоровья и долгих лет жизни, принцем-консортом и их онотьером очень даже близко стакнулся. Прям голубки неразлучные. Так что господин Шуршан ему секретную службу по примеру Агберской помог наладить. Поэтому нет у дворянства местного ни единого шанса побаловаться, чтобы это осталось бы не известным королю. А король таких дел оченно сильно не одобряет. Вплоть до усекновения головы…

Так что максимум, что им тут может повстречаться – это шайка из бывших крестьян либо бродяг каких бестолковых. Десятка в три-пять. А для их группы это мясо – на один зуб. Да и не будут они нападать на хорошо вооруженный отряд. Несмотря на то, что бойцы Гаруза в легкой кожаной броне, а не в бахтерцах или латах, да еще и специально сделанной так, чтобы она совсем броней не казалась – повадки-то не скроешь. А крестьянский глаз – цепкий, на гриб в лесу, да на скотину наметанный. Так что углядят, что непростые всадники едут, к тому же оружием увешанные по самое не могу. Нет, не полезут… Ну а ежели найдутся совсем глупые, что рискнут – да и царство им небесное.

Проехали еще около двух часов, правда, как остудили коней от галопа, уже шагом, а не рысью. Гаруз скомандовал остановиться на привал у небольшого ручья: до темноты было еще довольно далеко, но надо было осмотреть и рассортировать находки. Там-то в овраге все, что показалось интересным, просто навалом собрали и увязали в тряпье, которое выглядело более-менее чистым и наиболее целым. Ну как целым – просто большие куски подобрали. Или то, что в норах нашлось. Но в норах нашлось мало: судя по слухам, эту банду порубили в конце осени, а в это время уже холодно и погода дрянь, так что все, что у них было, разбойнички на себя намотали.

Только в самой большой норме отыскали пару плащей и казну. Совсем тощую – судя по ней, а также по кошелям, которые отыскались на нижних половинах искромсанных тел, дела у душегубов шли очень неважно. На всех про всех – десяток серебряных, и под сотню меди. Впрочем, может какой кошель-другой не нашли, там же все кусками тел завалено было, да и глаза резало. Но никто о такой потере не жалел, потому что вряд ли в них было больше десятка-другого меди…

Главное – удалось собрать обломки оружия, которым разбойники пытались защищаться, куски одежды и некоторое количество останков тел. В основном с костями, ибо на них следы от ударов оказались наиболее ярко выражены. Вот с ними-то как раз предстояло больше всего возни. Сначала их надо было хоть чуть ополоснуть, чтобы не так уж сильно воняло, а затем купить в ближайшей деревне бочонок меда – и утопить в меду. Ну, чтобы за то время, пока они доберутся в Агбер-порт, эти куски окончательно не разложились. То есть, возможно, они и так вполне себе доживут, судя по тому, в каком состоянии они были найдены спустя столько времени после того как… кхм… они образовались. Но кто его знает – а ну как это свойство места, а не самого куска? Так что лучше поберечь.

– Эм, командир, можно спросить? – неуверенно произнес стажер, когда они уже побултыхали останки в ручье. Совсем запаха это не отбило, но вонять стало ощутимо меньше. А может, просто притерпелись.

– Ну, спрашивай, молодой, – добродушно отозвался Гаруз, внимательно осматривая обломки оружия. Чтобы не таскать лишнюю тяжесть, надо было отобрать только те, следы на которых заметно отличались друг от друга. Большую же часть обломков с похожими следами ударов можно выбросить.

– А зачем мы все это собрали?

– Хех, – хмыкнул Гаруз и бросил на стажера насмешливый взгляд. – Вот ты скажи, молодой, зачем мы вообще тут шаримся.

– Ну-у… – стажер запнулся, а потом осторожно произнес: – Чтобы разузнать все.

– Что все? – заинтересованно спросил Гаруз. Этого парня он сам отобрал в свою команду, несмотря на то, что, в отличие от остальных выпускников Гравэ, он не выглядел молодым волчонком, способным рвать глотки и выгрызать истину. На их фоне он смотрелся этаким пентюхом. Но в «сопроводиловке», с работы над которыми Гаруз всегда начинал отбор кадров, было отмечено, что парень умеет смотреть на ситуацию под неожиданным углом и подмечать то, что ускользнуло от других. И к настоящему моменту Гаруз мог с уверенностью заявить, что преподаватель Гравэ был совершенно прав, охарактеризовав парня подобным образом. Взять хотя бы сегодняшний случай: никто ж не заметил, что при обычных условиях столь сильная вонь, которая стояла в овраге, точно должна была добивать до опушки. Так что своим выбором Гаруз был вполне доволен. А что касается хватки – ничего, заматереет.

– Ну, какие тут есть опасности, – еще более осторожно ответил стажер.

– Где? В Насии?

– Нет, в Запретной пуще и вокруг нее.

Гаруз хмыкнул.

– То есть мы вот так явимся в Агбер-порт к господину Шуршану и заявим ему – так мол и так, опасности в Запретной пуще такие-то и такие, а других нет и быть не может. Так что ли?

– Ну-у… – снова протянул стажер, – да нет, наверное.

– Тогда повторяю вопрос – чем мы тут занимаемся?

Стажер задумался. И думал довольно долго. А потом уныло произнес:

– Не знаю.

Гаруз удовлетворенно кивнул. И ошибки свои парень признавать готов. Это хорошо.

– А занимаемся мы здесь, молодой, тем, что добываем ин-фор-ма-ци-ю, – это слово Гарузу очень нравилось. Откуда оно взялось – он не знал, но услышал его впервые от онотьера. И долго тогда пытался повторить, ломая язык. Но так и не смог. Все время путался. А освоил он его уже намного позже. Когда это слово уже вовсю начал использовать господин Шуршан… Стажер окинул командира недоуменным взглядом.

– А я разве не это сказал?

– Нет, молодой, – качнул головой Гаруз. – То есть, конечно, если мы где заметим очевидную опасность – то да, мы о ней непременно расскажем. Но мы с ребятами уже тертые парни, и отлично знаем, что наиболее серьезными являются опасности как раз неочевидные. Ну, которые мы сами, вот так, с налету, вблизи, разглядеть не сможем. Уж, извини, мы – полевые. Нам больше кого пристукнуть, кого за жабры взять. Ту же ин-фор-ма-ци-ю из какого трактирщика или сельского старосты выжать – где лаской, а где и таской. Улики какие пособирать… Нет, ежели чего не особо сложное – разнюхать где какой купчик чем запретным балуется или, там, один дворянин других резать начал из-за наследства – эт мы тоже могем. Но ежели чего навроде этого, – Гаруз ткнул пальцем вбок, в ту сторону, где находилась Запретная пуща. – Это не к нам. Тут куда большие умники думать будут. А наша задача – приволочь им то, над чем они как раз и будут думать. Ин-фор-ма-ци-ю. Те же улики. Слухи. Можно и людей, которые сами что-то видели, а не от шурина двоюродного племянника соседа брата жены как-то что-то услышали. Понятно?

– Понятно, – кивнул головой стажер.

На ночь остановились у этого же ручья, только отъехали немного – на том месте, где с трофеями разбирались, уж больно все изгваздали… Лагерь разбили привычно – стенка из нескольких кольев и лапника, чтобы от ветра защита была и тепло костра попусту не рассеивалось, из лапника же быстро устроили лежаки, на которые бросили спальные мешки. Чья это придумка, Гаруз точно не знал, как бы даже не самого онотьера, но вещь оказалась дюже удобной и теплой.

Первая половина ночи прошла спокойно. А вот когда восток уже начал едва заметно светлеть, Гаруз проснулся от того, что его осторожно трясли за плечо. Он мгновенно напрягся, готовый одним движением разорвать специально сделанную хлипкой стяжку разреза спального мешка и вскочить на ноги уже вооруженным и готовым к бою, после чего открыл глаза. Тряс его стажер.

– Что? – тихо, одними губами выдохнул Гаруз. Стажер молча скосил глаза на часового, сидевшего чуть в стороне от костра. Это был Сибан. В последнюю утреннюю смену дежурил именно он. Вместе со стажером – одного молодого пока на дежурство не ставили… Заметив, что стажер перестал его трясти, Сибан поднял руку и четко просигнализировал пальцами: «Вероятная опасность», «Скоро» и «Не сейчас». Гаруз на мгновение задумался, затем так же тихо прошептал стажеру:

– Буди остальных.

А сам аккуратно расстегнул три верхних пуговки стяжки и выбрался из спального мешка. Коль непосредственной опасности нет, зачем портить хорошую вещь.

Собрались быстро. К тому моменту, когда на востоке только-только появилась серая полоса, лошади уже были оседланы, на спинах вьючных закрепили мешки, а у костра, на примятых лежанках из лапника оказались уложены «болваны», изготовленные все из того же лапника, укрытого плащами, внутрь которых, кроме того, каждый запихнул по паре снятых с ног портянок. Ежели преследователи были с собаками – это их на какое-то время обманет. Непременно подойдут обнюхать. Ну а они уж своего не упустят…

«Преследователь» появился где-то через полчаса. Сначала заволновались лошади, несмотря на то, что их на всякий случай опоили специальным зельем – среди следовых собак встречаются и такие, у которых в крови есть примеси тварей Запретной пущи, их любая животина боится до безумия. Вот и приготовились на всякий случай… А что после этого зелья лошади как заторможенные будут и скакать окажутся способны куда медленнее, чем обычно – не страшно. Уходить все равно решили лесом, в сторону границы, а в лесу на полный аллюр не перейдешь. Идти в лесу полным аллюром это непременно или ногу лошади сломать, или в какую яму навернуться, либо еще какую неприятность, куда хуже, споймать… Но вот то, что лошади заволновались несмотря на зелье – Гаруза насторожило. Что же это за «собачки», на которых животинки так реагируют?

И «собачки» появились. Вернее «собачка». Одна. Но какая! Гаруз нервно сглотнул, а затем мгновение подумал и подал знак: «Заряжать особым». Сильной надежды, что это как-то поможет, у него не было – не та тварь, которую можно было даже составным взрывным болтом взять, но не задирать же лапки и подставлять горло сразу же, даже не попытавшись потрепыхаться?..

Шевеления рядом он не услышал, хотя был уверен, что вся группа сейчас извлекает из тулов короткие толстенькие болты. Таковых в боезапасе у каждого было всего по две штуки, уж больно дорого они стоили. На изготовление подобного болта тратилось едва ли не больше времени, чем на сам компактный пружинный арбалет, входивший в снаряжение каждого бойца группы. А вот лук у них был всего один на всю группу, как и лучник. Впрочем, не мудрено: за последний год у группы только два раза возникла ситуация, когда им пришлось воспользоваться луком, а вот «пружинники» пришлось применять куда как чаще. В схватке на короткой дистанции – самое милое дело. Бьет мощно, держать можно одной рукой и, главное, выстрелить можно внезапно. Он же короткий, плащом прикрыл – и хрен кто разглядит.

Все-то привыкли, что то, из чего стреляют – штука громоздкая и для применения обеих рук требует. А тут стоит себе человек и одной рукой бороду оглаживает. Или даже клинок в руке держит. Вот и не ожидают… В этот момент с боков послышались еле слышные щелчки, означающие, что арбалеты встали на боевой взвод. Они были едва слышны даже здесь, но Костяная гончая, чудовищное порождение Запретной пущи, в этот момент наконец-то решившая разобраться с тем, что ей так не нравится в этих спящих фигурах, и уже подобравшаяся для прыжка, тут же вскинула голову и уставилась прямо на них. Гаруз был не очень хорошо знаком с повадками подобных тварей (а кто вообще из живых был с ними «очень хорошо» знаком?), но понял, что время вышло, и если промедлить хоть один удар сердца – то никаких шансов у них не останется вовсе. Поэтому просто надавил на спуск своего арбалета.

– Ты-дах, – глухо бухнуло со стороны гончей. И сразу же еще:

– Ты-ты-ты-дах-дах…

И тварь… рухнула! Гаруз на мгновение замер, ошарашенный тем, что им удалось убить… нет, тварь зашевелилась… да просто нанести хоть какой-то урон этому чудовищному порождению Запретной пущи. Но затем опомнился и, уже не скрываясь, в голос заорал:

– Заряжай!

К тому моменту, когда тварь сумела-таки подняться на ноги, они загнали в арбалеты по последнему особому болту. После чего Гаруз вскинул свой «пружинник», торопясь поразить тварь… но это оказалось его ошибкой. Потому что когда он нажал на спуск, гончая прыгнула… Эта тварь, в которую только что вошло больше полудюжины болтов, отделяемые головки которых рванули глубоко в ее теле, а металлические «древки» намертво засели в ее внутренностях, удерживаемые раскрывшимися острыми «лапками»-фиксаторами, прыгнула на них, преодолев почти три десятка шагов за один прыжок и лишь немного не дотянув… Его болт, как и пара других, выпущенных столь же бестолковыми торопыгами, как и он, ушли мимо, но остальные сумели-таки всадить в приземлившуюся тварь свои болты достаточно точно. Отчего уже раненная тварь снова рухнула на землю, дав им маленький шанс. И Гаруз его не упустил.

– Ходу! – заорал он, разворачиваясь и бросаясь к лошадям, которые уже бились, пытаясь сорваться с привязи. На таком расстоянии от настоящей твари из пущи уже никакое зелье помочь не могло.

Первые пять сотен шагов лошади, несмотря ни на какое зелье, прошли галопом, никак не реагируя на все усилия всадников, боящихся, что во все еще царящей в лесу темноте кто-то из лошадей поломает ноги. И… так и произошло. Когда они выскочили на старую вырубку, уже поросшую молодым лесом, конь под Костом попал копытом в яму и с громким хрустом сломал левую переднюю ногу. Но Кост не растерялся и, соскочив с падающего скакуна, прыгнул к вьючной, одним движением скинул с нее вьюк и вскочил ей на спину. Прямо так, без седла.

У дальнего конца вырубки они потеряли еще одну лошадь, напоровшуюся грудью на жердину. Но, слава Владетелю, на этот раз вьючную. Так что боец, к лошади которого она была привязана, просто молча обрубил повод, и отряд в полном составе помчался дальше. Более, опять же слава Владетелю, потерь не было. Но старший группы сумел осознать это далеко не сразу, а только через пять сотен шагов. Ну, когда лошади, похоже, наконец-то переставшие чуять тварь из Запретной пущи, вследствие чего всадникам все же удалось взять их под какой-то контроль, перешли на крупную рысь. Только тогда Гаруз, как и остальные, сумевший-таки справиться со своими лошадьми, оглянулся и торопливо пересчитал своих. Один, два, три… уф, все. Даже стажер держится молодцом. Гаруз шумно выдохнул и просипел: