Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман

– «Галльский ум», «галльский дух»? Склонности к галльским шуткам я не заметил, но налицо пристрастие к красноречию, – улыбнулся Дориан. – А я думал, что вы предпочитаете относить себя к потомкам франков.

– О, нет – никакой заносчивости на этот счет я не имею. Но, слишком много внимания нашим персонам. А вы в основном чем занимаетесь, мсье Дориан?

– Мое гуманитарное образование мешает карьере дельца, так что, Мерль занимается всем, – Дориан развел руками, – а я в основном бездельничаю и философствую…

– Что бывает очень полезно, – Мерль, взялся за ручку коляски, но Роланду показалось, что он просто постеснялся положить руку брату на плечо. – Дориан – мой Жюль Мазарэн, так что не верьте, когда он скромничает.

– А вы, Луи?

– Наш принц учится на юридическом, – ответил за него Мерль.

– Да-а, – протянул тот, впервые за всю беседу подав голос. Роланду было жаль красавчика, почтительно терпевшего этот обед, превращавшийся в шахматную партию. – Я за торжество справедливости.

– Собирается быть адвокатом, – закончил Мерль.

Захохотали все, даже сам Луи после некоторой заминки.

– Мастер тонкого юмора! – Мерль встал за спинкой стула, на котором сидел Луи. – Как раз сегодня будет блистать на светском приеме.

– С вашего позволения, я удаляюсь.

– С явным облегчением… – словно закончил его реплику Роланд, когда Луи ушел, закончил, мирно улыбаясь и внимательно глядя на Мерля.

– Он еще совсем мальчишка, – сказал тот.

– Потрясающе красив! – Роланд перевел взгляд с Мерля на Дориана.

– Очень похож на мать, наша мачеха – сицилийка, из Марсалы, – сказал тот.

– С этого лица будто смотрит на нас пол Лувра, – продолжил Роланд.

– Вы обсуждаете его как какую-то антикварную вещицу, – заметил Артур.

– Младшим братьям никогда не понять старших! – Роланд предложил старшим братьям выпить за свое старшинство.

– А я вот посередине, повезло или нет? – весело сказал Мерль.

– Ты будто единственный сын нашего отца, такую роль ты играешь в семейных делах, а мы – так, шелуха, – Дориан откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, добавил, – Мерль очень похож на отца и полностью оправдал его надежды.

– Хорошо, когда так. Вот мой отец, глядя на меня, такого бы не сказал, думаю. – Роланд снова беззаботно улыбаясь смотрел на Мерля.

– Знаете, сейчас я, пожалуй, сравнил бы взаимодействие нашего и вашего отцов с игрой пианистов в 4 руки…

Странный голос калеки выводил Артура из себя, еще он заметил, что Мерль очень внимательно изучает Роланда, он не мог понять, в чем дело, но выматывающее тошнотворное волнение не отпускало его.

– Полная гармония? – Артур пытался разгадать, какая задача стоит сейчас перед этим Мазарини, ведь каждому из них известно, что отец Пеллерэнов и Бернар фон Цоллерн были в очень напряженных отношениях.

– Разумное распределение партий. Взгляните на сферы их деятельности: строительство – Цоллерн, коммуникации – Пеллерэн, производство – Цоллерн, финансы – Пеллерэн, сельское хозяйство – Цоллерн, городское управление – Пеллерэн! Словно на школьной схеме! Конечно, у пианистов, играющих вдвоем, не всегда полная гармония, каждый из них человек со своими амбициями, каждый может испортить общую игру, если будет отступать от ритма или заглушать партнера, но есть разумный выбор, есть природные склонности, и когда они совпадают со сферой деятельности, это идет на пользу и человеку, и его делам, вы не согласны?

– Прекрасное сравнение, Дориан, я понимаю, почему Мерль так ценит вас! За вас и ваш философский склад ума! Наверное, то, что вы сказали, можно отнести и к нам с Артуром.

– Да, – Артур закурил, он уже с трудом сдерживал раздражение, которое вызывали у него подобные разговоры. – Роланд занимается виноградниками, антиквариатом и своей любимой галереей, что характеризует его как человека возвышенного и утонченного, ну а я, который с детства считался тупицей и увальнем, – строительством и производством. Так что, думаю, мы еще не раз встретимся, обсуждая дела, требующие нашего взаимодействия. Я рад, что мы познакомились на городской площади, а не на каком-нибудь официальном приеме.

– Да, – подхватил Роланд, – и это очень символично, вы не находите?

– Действительно, – поддержал Дориан! – С вами было очень приятно беседовать, такое не часто случается, во всяком случае, мне редко везет.

– Если позволите, я как-нибудь навещу вас, – сказал Роланд, пожимая Дориану перчатку.

– Буду рад вас видеть. Я иногда и сам выбираюсь в город. Возможно, я загляну к вам в галерею.

– Это большая честь для меня. Номер у вас есть.

Едва войдя домой, Артур отправился на кухню.

– Патрик, как там обед?

– Готов, мсье Артур.

– Гаргантюа, ты же только что с обеда! – сказал Роланд, улегшись на диван в столовой.

– Это не считается. Мне там не понравилось, и я не хотел у них есть.

– А что по существу скажешь?

– Нам намекнули – лучше для нас их сфер деятельности и влияний не касаться, что спокойствия нам это соседство не принесет, что Дориан лжет, и Луи возможно тоже, будто бы они оба в стороне. Они в тени, но что они делают в своем укрытии неизвестно. Это про нас все всё знают. А им, наверное, есть что скрывать.

– Глубокий аналитический ум!

– Тут глубоко погружаться не надо, достаточно даже того, что на поверхности. Что тебе больше нравится – «саранча», «сдиратель кожуры» или «гигантская акула». Фамилия у них говорящая, и в отличие от них, она не лжет.

– Очень неплохо!

– Я только смирился с этим городом, и тут понимаю, что мне теперь придется периодически общаться с этими милыми людьми! Мне этого так не хватает!

Артур на людях старался сдерживаться и говорить негромко, но дома его голос, с детства оглушавший домашних, вырывался на свободу, и Роланд иногда чуть не подскакивал от обрушивавшихся на него децибелов.

– Бутуз, ты чего разорался? Сейчас тебя Патрик накормит…

– Роланд, ведь ясно же кто они такие – нажиматели кнопок! У них только и забот, как бы где кого прижать ради собственной выгоды! – Артур облокотился на спинку дивана и смотрел сверху на брата. – Хочешь пример? Мы проезжали старую фабрику, которую я почти купил, так вот, этим зданием совместно владели несколько человек. Когда я завел речь о том, что хочу его приобрести, они все были очень за, но одна часть принадлежала Мерлю Пеллерэну. Я со всеми договорился, а Мерль – такая важная птица, все время занят, по телефону не желает разговаривать, я послал ему бумагой все условия, нет, не устраивает. Ну, думаю, сейчас будет отжимать все, что возможно. Предложил ему немного побольше – опять не устраивает. Говорю с остальными, объясняю им: дело за одним человеком, посовещайтесь и решите как-то этот вопрос. Звонят, говорят, все в порядке, Мерль согласен. Я ему звоню – тишина, я ему снова бумажки отправляю, в ответ мне – знаешь что? Это, мол, недоразумение, и он своего согласия не дает. Я к ним, говорю, друзья, кто-то кого-то не понял? Мы, наконец, договариваемся? Или имейте это здание сами! На следующее утро мне сообщают: Мерль подписывает договор на общих условиях. И теперь я жду – куда дальше его фантазия пойдет, потому что я уверен, так просто дело не закончится. Это что? Это зачем? И вот на это я должен свое время тратить? Он будет капризничать, а я его обхаживать?

– Малыш, давай поспокойней. Мерль – биржевой игрок, кто знает, какие у него были резоны. Наверное, тут есть, над чем поразмыслить, но мне лень в это влезать.

– Еще и этим надо заниматься – размышлять, что они там задумали, эти Мазарини…

– А зачем тебе вообще эта фабрика? Зачем ты тратишь деньги на то, что не будет их приносить?

– Слушай, я же не спрашиваю, почему ты покупаешь картины с какими-то бутербродами, ты в этом разбираешься, ты поступаешь так, как считаешь нужным. А то хочешь – поработай со мной, я тебе отделю кусок дел.